На руинах Империи - Татьяна Николаевна Зубачева

надулась, но честно уставилась на неровное от текущих по нему струек стекло.

Женя вернулась к кровати, откинула одеяло. Так, примочки пока снимем. Левую руку на себя.

– Ну, вставай. Ничего-ничего, я держу.

А она-то ещё считала комнату маленькой, а когда тащишь на себе горячее, тяжёлое тело, каждый шаг прочувствуешь.

Женя довела его до закутка в кухне, приспособленного ею под уборную, но оставить одного не рискнула. «Худо станет, не до срама будет», – мамина фраза и сейчас сработала. Какой уж тут срам, он же на ногах не стоит.

Может, ей и показалось, но обратно он шёл легче и не упал как вчера, а сел на кровать, а там уж она помогла, уложила и накрыла одеялом.

– Ну, вот и хорошо. Сейчас примочки положу и всё.

Он шевельнул губами, и она опять склонилась над ним. Что? Что он теперь говорит?

– Джен-ньия, – два коротких выдоха ошеломили её, а он помолчал и опять в два приёма по-русски: – Ми-лайа.

Женя потрясённо выпрямилась. Значит… значит, он всё-таки узнал её.

– Узнал? – повторила она вслух.

У него дрогнул в кивке подбородок.

– Нет-нет, молчи, – заторопилась Женя. – Я тоже тебя сразу узнала. Ты спи себе, спи.

Он послушно закрыл глаз. Женя отошла к столу, где в миске с холодной водой плавали тряпочки, отжала одну и вернулась к нему. Да, она сказала правду, она и в самом деле узнала его, но как это у неё получилось? Сейчас он никак, ну никак не похож на того, красивого, с плутовской мальчишеской улыбкой… И всё-таки это он. В самом деле, он.

– Мне ещё долго так сидеть? – голос Алисы звенел от сдерживаемых слёз.

– Всё, можешь обернуться.

Женя положила примочку ему на глаз, и он вздрогнул от прикосновения. Подошла Алиса, вызывающе выпятив подбородок.

– А я всё равно всё видела!

– Видела так видела, – отмахнулась Женя.

Она вдруг почувствовала себя смертельно усталой.

– Джен! Джен! – позвали её с улицы.

Женя быстро подошла к окну, приоткрыла створку.

– Миссис Маури? Доброе утро. Что случилось?

– Спуститесь, Джен, я не могу кричать.

– Конечно-конечно, миссис Маури, я сейчас спущусь.

Миссис Маури не злая, пожалуй, лучше всех здесь относится и к ней, и к Алисе. Не нужно её обижать.

Женя захлопнула окно, быстро набросила плащ поверх халатика и побежала вниз.

Элма Маури ждала её у крыльца. Обычно, она любой разговор начинала с жалоб на годы и больные ноги, что должно было оправдать её нежелание зайти в дом. И Женя была ей благодарна за это: многие подчеркивали расовую недостоверность Алисы и свою законопослушность, – а Элма Маури достаточно смела, чтобы дружески относиться к Жене, и достаточно умна, чтобы не переходить границы приличий и никого не обижать. Но сегодня она огорошила Женю.

– Где девочка?

– Дома, – растерянно ответила Женя.

– Хорошо, – явно облегчённо вздохнула Элма. – И не выпускайте, пусть сидит дома.

– Да, но что случилось?

– Клетка пуста!

Женя растерялась и не знала, что сказать, но её растерянность приняли за испуг.

– Да-да. Они сбежали! Представьте, Джен, их выпустили!

– Как?!

– Открыли дверь и выпустили. Кто-то выломал замок.

Этого Женя никак не ожидала. Замок?! Но кто?!

– Но кто?! – вскрикнула Женя и уже спокойно повторила. – Кто это мог сделать?

– Теперь они будут его искать! – презрительно скривила губы Элма. – Будто это сейчас важно!

– А что же важно?

– Важно, что они все неизвестно где. Эти черномазые и раньше ни о чём не думали, кроме мести. А теперь, после этой идиотской клетки? И самое страшное, Джен, говорят, там были даже спальники!

– Кто? – тупо переспросила Женя.

– Спальники, Джен, ну, из Паласов. У них-то вообще на уме только одно. А уж на девочек они просто кидаются. Это же маньяки, сексуальные маньяки, Джен. Сегодня никто не выпускает детей. Сексуальные маньяки, в нашем городе, представляете, Джен? Что с вами? Я так напугала вас?

– Н-нет, – Женя вытерла выступившую на лбу испарину. – Я просто стирала, а тут так холодно.

– Да-да, Джен, боже мой, вы так простудитесь. Успокойтесь, я думаю, они всё-таки после всего случившегося сбежали из города, на это у них должно было ума хватить. Но пару дней не выпускайте девочку одну, и сами будьте осторожны. Не ходите одна поздно и запирайте все двери.

– Да, спасибо, миссис Маури, большое спасибо.

– Ну, ничего-ничего, я думаю, всё обойдется. Бегите наверх, Джен. До свидания, милочка.

– До свидания, миссис Маури, – механически попрощалась Женя.

И, боже, как же долго она поднималась к себе, запирала дверь. А, войдя и увидев испуганные глаза Алисы, едва удержала слёзы. Но она пересилила себя, успокоила Алису, усадив её за игрушки, и ушла на кухню. И только там вслух спросила:

– Кто же замок выломал? – и про себя добавила: – И зачем?

Эркин слышал, как её звали вниз, как хлопала дверь, но это всё было так далеко, где-то в совсем ином мире. А он… имя Джен отбросило его назад, в сверкающий залитый огнями Палас…

…Сюда его привезли недавно, ему уже девятнадцать, опытный, вработанный, не мальчишка только-только из питомника, всё знает и понимает. Если бы только надзиратель не цеплялся к нему, всё было бы нормально. Ладил же он как-то с остальными, а с этим… Ну, не любит эта сволочь индейцев, а он что, виноват, что индейцем родился? Он что, выбирал себе, от кого родиться? И на весь Палас метисов или смеси, ну, когда негр с индейцем, и пятерых не наберется, трёхкровок с десяток, в его смене ещё меньше, а чистый индеец он один, и как этот Хмырь дежурит, они в наказанных. Нет, остальным тоже от него доставалось, но это так, по-обычному, а их Хмырь из любой толкучки выковыривал и начиналось… Как сложная клиентка – так им работать. Клиентка недовольна – им отвечать. А есть такие стервы… ничем не угодишь. Как Хмырь дежурит, так все стервы их. И тогда… Но тогда Хмырь в паре с Одноглазым дежурил. И на рулетку его Одноглазый поставил. И Хмырь смолчал. На рулетке риск. Там уже точно на кого попадёшь. И главное – на рулетке всё разовое, редко кто с рулетки на всю ночь уходит. Иные на ходовом номере по пять раз за ночь работают. К утру пластом лежат. Правда, и приверед на рулетке мало. Рулетка – риск. А если не выйдет твой номер – днём отработаешь. А там опять ночь. Тройная смена получается. А он уже полночи простоял в ячейке, и Хмырь уже поглядывал на него с ухмылкой, видно уже придумал ему работёнку похуже. Очередная