Сириус экспериментирует - Дорис Лессинг

Однако в этом-то и была самая соль. Достигнув высот технического прогресса, мы вообразили, что способны контролировать ситуацию и делать выбор. Мы думали, что научились обуздывать хаос, предотвращать случайную смерть и сознательно управлять миром.

Однако каким бы взвешенным и осмотрительным ни было наше решение сократить численность населения, сказать про него — таков был наш выбор — значит покривить душой. Пойти на это нас вынудил экономический рост.

На протяжении всего Смутного Времени, когда мы активно занимались повсеместным сокращением численности населения, дебаты на данную тему не прекращались. Эти споры в той или иной форме ведутся до сих пор.

Таким образом, технологические достижения дали понять нам и другим империям, что решение о том, родиться человеку или нет, зависит от наличия работы. Или ее отсутствия. А если работы не будет? Придется ли нам отказать в праве на жизнь еще большему количеству людей? Безусловно, это было нелепостью, абсурдом. Нам были нужны специалисты по сельскому хозяйству, без которых мы никогда не сможем обойтись. Нам были необходимы специалисты по производству синтетических материалов, пищевых продуктов и хозяйственных товаров. Нам требовалось некоторое количество квалифицированных рабочих и совсем немного административного и управленческого персонала. По предварительным оценкам, чтобы удовлетворить потребности Сириуса, нам бы вполне хватило полмиллиона человек. При этом на пике численности население нашей планеты составляло два миллиарда.

Нам следовало понять и признать, что мы не властны над тем, что творим. И что наши социальные программы всегда были результатом компромиссов, уступок или попыток примирить противоборствующие силы. У нас не было выбора, если в данном случае вообще можно говорить о «выборе».

Понимание этого далось нашему руководству нелегко и вызвало у многих должностных лиц депрессии и психические расстройства.

Сокращение численности населения на всех наших планетах осуществлялось при тщательном соблюдении мер предосторожности. Философские же аспекты данной проблемы были временно отданы на откуп интеллигенции.

Мероприятия по сокращению численности населения растянулись на весьма длительный период. При этом масса людей не знала, чем им заняться, и приходилось придумывать для них работу. Этот факт очень важен в свете того, о чем пойдет речь далее.

Между тем повсюду наблюдались странные коллизии.

Мы — я имею в виду не только жителей Сириуса, но и население колоний — считали, что достигли такого уровня развития, который не позволяет людям браться за определенные виды работ.

Я не буду перечислять те виды тяжелого физического труда, которые до сих пор нельзя было перепоручить машинам.

Заставить людей выполнять такую работу можно было только силой. В добрые старые времена, когда мы легко преодолевали любые препятствия, один за другим упраздняя различные виды неприятной, унизительной работы — именно так мы о ней отзывались, — пропаганда настраивала умы людей соответствующим образом. Когда же власти дали задний ход и были готовы внести поправки в свою позицию, было слишком поздно. Умелому руководителю нетрудно изменить образ мышления населения, но сделать это быстро и при этом избежать каких бы то ни было социальных потрясений невозможно. Сложилась парадоксальная ситуация — нас окружали сотни миллионов «лишних» людей, но мы не могли найти нескольких чернорабочих.

Высокий уровень развития не позволял нам прибегнуть к силе: здесь мы следовали путем, который открыл для нас Канопус. Я имею в виду принудительный труд большого количества людей, выполняющих неприятную работу. Это не мешало нам мобилизовать население для выполнения задач, которые все считали интересными — например, для работы в аппарате Колониальной Службы. Но наши принципы не позволяли нам просто собрать столько людей, сколько требовалось для работы на стройках, в шахтах и каменоломнях, и превратить их в заключенных, которые выполняют грязную работу для общества.

Выше я лишь мельком упомянула о стремлении Сириуса завоевать космическое пространство. Однако именно эта задача была нашей основной целью и важнейшим стимулом технического развития империи.

С самого начала в нашем распоряжении имелась стратегия, позволяющая преодолеть кризис. Для этого следовало, наращивая космический флот и численность персонала, занятого освоением космоса, воплощать в жизнь планы завоевания других планет. Ситуация все время менялась, и нельзя сказать, что мы варились в собственном соку. Впрочем, нам приходилось учитывать и определенные сдерживающие факторы: война с Канопусом тоже началась из-за того, что мы безудержно рвались дальше в космос. Эта война разорила империю и привела к гибели огромного количества людей, и тем самым решила ряд проблем или помогла отложить их решение. Теперь я говорю об этом спокойно, не давая воли чувствам, — мы не собирались избавляться от избытка населения таким путем, но нужный результат был налицо. Мы не планировали превращать в руины целые планеты — ведь на их восстановление требовалось немало сил, — но дело закончилось именно этим. Таковы были факты. Однако продуктивность и ресурсы нашей империи позволили быстро и почти безболезненно — в масштабах долгосрочной перспективы — ликвидировать последствия причиненного ущерба. Война дала нам урок: мы не вправе посягать на канопианские территории. Некоторые части Галактики были для нас под запретом. Количество планет, доступных при нашем уровне технического развития, было ограничено — все эти планеты мы уже завоевали или успели обследовать. Чтобы продолжать завоевание Галактики, нам требовалось усовершенствовать космическую технологию. Именно это и произошло в дальнейшем, но мой рассказ не об этом. Я останавливаюсь лишь на тех аспектах, которые позволяют представить общую ситуацию — глубокий, затяжной кризис, вызванный техническим прогрессом, и политику космической экспансии как стратегию его преодоления.

Такая вот сложилась историческая обстановка в тот период, когда мы проводили исследования на Роанде, — разумеется, последняя была лишь одной из целого ряда планет, которые использовались подобным образом.

По большей части биосоциологические эксперименты представляют собой наблюдения за естественным ходом развития. Однако по не зависящим от нас обстоятельствам самый первый эксперимент на Роанде стал исключением из этого правила. Он относился к категории исследований, в ходе которых испытуемых помещают в новые условия и наблюдают за последующими изменениями.

Эксперимент с ломби имел для Роанды далеко идущие последствия, и поэтому я начну именно с него.

Колонию 23 нужно было подготовить к прибытию Мыслителей… В этой фразе читатель может почувствовать иронию, однако в мои намерения не входит подробно останавливаться на социальных конфликтах тех давних времен. Очень многие не одобряли идею создания планеты, которая выполняет одну-единственную функцию, но это не повлияло на результат. Колония 23 была засушливой планетой с бесплодными песчаными почвами, сплошь покрытая скалами и потухшими вулканами. Мы давно научились существовать на подобных планетах. Мы создавали автономные структуры с собственным климатом и атмосферой. Впоследствии подобные социумы практически не нуждались в поддержке извне. Съедобные растения выращивались с помощью гидропоники и прочих методов, хотя, надо сказать, последние имели определенные недостатки. В частности, они не позволяли получить достаточное количество зерновых. Были и другие продукты питания, наладить производство которых в подобных условиях не удавалось. Кроме того, было установлено, что, хотя растения, выращенные на воде, годятся для поддержания жизни, в них не хватает элемента, который мы выделили значительно позднее. Впрочем, по этой теме было достаточно публикаций, не имеющих отношения к нашей истории. Поскольку Колония 23 находилась недалеко от чрезвычайно плодородной Роанды, мы решили, что нет смысла переводить ее на внутреннее обеспечение продовольствием. Поэтому здесь не планировалось возводить столь же грандиозные сооружения, как на других планетах такого типа, и все же они были достаточно заметными, чтобы сверху, из космического корабля, казалось, что земля сплошь покрыта серебристыми сверкающими пузырями, — так выглядели купола, которые позволяли создать искусственную атмосферу.