Горячая тень Афгана - Андрей Дышев
Шрифт:
Интервал:
Через час я вышел на связь с командиром роты и доложил, что взвод занял позиции согласно моему решению. С вершин холмов вниз по тропинкам побрели за водой гонцы.
Ночь прошла спокойно. Никто не стрелял.
* * *
Пастух, белобородый старик, опирался на палку, которая была чуть ли не наполовину выше его, и казался рослым и стройным, а Игнатенко, стоящий рядом в одних брюках, поблескивая вспотевшим торсом, — худым и беззащитным. Я не слышал, о чем они говорили, а когда подошел, пастух уже догонял свое бежевое бренчащее стадо.
— Где он живет? — спросил я, кивая на старика.
— Там, — неопределенно махнул рукой Игнатенко. — В овчарне, километра два отсюда.
Его насторожили мой вопрос и взгляд, которым я провожал стадо.
— Пастуха ты не трожь, — добавил Игнатенко. — Это человек наш. Он мне баранину на заставу поставляет.
— Пусть поставляет, — ответил я.
Игнатенко грыз кончик высохшей соломинки и, щурясь, смотрел на меня.
— Ты здесь человек новый, — медленно произнес он, словно еще не знал, что скажет дальше. — В обстановку еще не въехал. Здесь много нюансов, со временем ты во всем разберешься. А пока сильно не напрягайся, не то дров наломаешь. Ясно?
— Не совсем.
— Ты уйдешь, а мне здесь служить. Сиди на позициях и будь готов дать отпор, если на тебя нападут. За инициативу здесь лишних денег не платят. А подстрелить могут с легкостью необыкновенной. Теперь ясно?
— Где убили четверых солдат?
— Здесь и убили. — Игнатенко повернулся и махнул рукой в сторону берега. — Вот там, рядом с промоиной. Шарахнули по бээмпэ из безоткатки, их всех осколками посекло.
— А зачем? Ради чего?
— Что — ради чего? — поморщился Игнатенко.
— Чего они хотели?
— Кто? «Духи»?.. Послушай, ты с луны свалился? Не знаешь, что они туда-сюда толпами шастают?
— А если бы тебе надо было перейти? Стал бы переправляться рядом с заставой?
— Что?! Ну, бля, академиков прислали! — выругался Игнатенко и развел руки в стороны.
Ближе к вечеру, когда немного спала жара, я взял с собой Герасимова и еще одного солдата и пошел посмотреть на овчарню. Ничего интересного. Старый, зияющий дырами, загаженный овцами сарай. Рядом с ним — ветхая пристройка с крохотным мутным оконцем. Замка на двери не было, и мы заглянули внутрь. Топчан, печка-буржуйка с чайником на чугунной крышке, одноногий стол, застеленный почерневшей от старости клеенкой. Здесь, должно быть, старик изредка ночевал, если по каким-то причинам не уходил в кишлак.
Единственное, чему можно было удивиться, — как старик еще не помер, выкуривая столько сигарет. Земляной пол, как ковром, был покрыт раздавленными окурками. Хорошие сигареты предпочитал пастух — «Кэмэл», «Мальборо», «Парламент».
Во взвод я вернулся один — парни остались ночевать недалеко от овчарни.
Ночью меня разбудили редкие звуки выстрелов. Я спрыгнул с передка бээмпэ, который служил мне кроватью, и взобрался на ближайший холм.
Полная луна висела над Пянджем, освещая холодным светом призрачные горы. Малиновые огоньки трассеров скользили по черному небу со стороны афганского берега, а следом за ними долетала отрывистая дробь. С нашей стороны прозвучала ответная очередь, затем откликнулись пограничники. И снова стало тихо.
На связь вышел ротный, спросил, чем мы занимаемся, усталым и безразличным тоном давая понять, что он и так прекрасно знает, что ничем серьезным.
— Человек пятнадцать. Может, восемнадцать. Точно сосчитать было трудно — темно, — рассказывал Герасимов. — Там место для наблюдения неудобное — холм дает тень от луны. Как они пришли — мы вообще не видели. Только шаги, тихие разговоры. Потом огоньки сигарет заметили. Вокруг овчарни три огромных пса носились, нам бы задницы они изорвали в минуту, а этих не тронули, даже лая не было.
Он снял с головы темно-зеленый платок, промокнул им вспотевшее лицо.
— Эти люди были с оружием? — спросил я.
— Не заметил. Кажется, без.
— Что, в руках вообще ничего не было?
— Рюкзаки, мешки были.
— Сколько они пробыли на овчарне?
— Час от силы. Затем по тропе дальше пошли. Сначала одна группа, потом другая. Частями.
— Хорошо. Спасибо, — сказал я Герасимову, пожимая ему руку.
* * *
Люди, окружавшие меня, по сути, мои союзники, единомышленники, ставили передо мной непреодолимые барьеры. И это оказалось самым трудным препятствием в моем деле. Игнатенко невзлюбил меня. Я не страдал от этого чувства, молодой человек был мне безразличен. Но его самоуверенность и высокомерие мешали мне работать. Если бы я мог рассказать ему о своих планах, возможно, он пошел бы мне навстречу, но здесь я вообще не мог доверять кому-либо в полной мере.
Что я хотел выяснить? Что постоянный поток контрабандистов с наркотиками идет через Пяндж. А затем? В Куляб? Курган-Тюбе? Или сразу в Душанбе? Каким образом наркотики попадают на борта военных самолетов? В какой упаковке? В конце концов, кто отвечает за их погрузку?
Пока что я не ухватил даже самый кончик этой нити и еще четко не представлял, как буду это делать. То, что граница во многих местах, образно говоря, «дырявая», я убедился в первую же неделю пребывания на заставе. Катастрофически не хватало людей. Собственно, два взвода, одним из которых я командовал, обеспечивали только оборону заставы. Десятки километров берега влево и вправо пограннаряды были не в силах перекрыть. Я почти не сомневался в том, что группа людей, которую засек Герасимов несколько ночей назад, пришла на этот берег из Афгана и, надо полагать, не с добрыми намерениями.
Я с опозданием клял себя, что как следует не организовал наблюдение за овчарней. Нужна была как минимум двусторонняя радиосвязь, как минимум десять бойцов. Тогда можно было, не выдавая себя, пасти эту группу и выявить механизм передачи наркотиков (или оружия, что тоже не исключено) следующему этапу.
В другой раз буду умнее, думал я, под другим разом подразумевая одну из ближайших ночей, когда заставу снова начнут обстреливать. Обстрел, как я полагал, был всего лишь отвлекающим маневром, который давал возможность контрабандистам спокойно переходить Пяндж на каком-нибудь тихом участке.
Еще я заметил одну интересную закономерность: Игнатенко, что было естественно, инструктировал наряд всегда в одно и то же время, и в это же время, с точностью до минуты, пастух прогонял мимо заставы свое стадо. Маршруты наряда, выходящего на патрулирование, и пастуха на мгновение пересекались. Солдаты приветствовали деда, тот в ответ поднимал вверх свою палку. Я не спешил с выводами, но все-таки при случае сказал об этом начальнику заставы.
— Да что ты к деду привязался, Кирилл! — взмолился Игнатенко. — Угомонись, займись лучше своими бойцами, они по заставе, как у себя дома, шатаются. У меня свой график, у баранов — свой. Я не вижу ничего страшного в том, что наши пути иногда совпадают.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!