Страж ночи - Сьюзен Виггз

* * *

— Не могу поверить! О, Боже, что они говорили! — воскликнула Лаура, закрывая от ужаса глаза.

— Сначала выпей, а затем перескажи мне их разговор, — Ясмин налила бокал вина и протянула подруге.

Себе же она приготовила смешанную с медом воду. Будучи мусульманкой, Ясмин воздерживалась от спиртного.

Поджав ноги, Лаура сидела на скамье, покрытой большим куском выделанной кожи, и с нескрываемым восхищением наблюдала за африканкой. Высокая, с совершенной фигурой, грациозная, она была обворожительна. А кожа! О таком оттенке может мечтать любой художник-колорист: темное отполированное дерево с золотистым отливом.

Лаура осушила бокал и обвела взглядом других женщин, отдыхавших в солярии. Теплый зимний денек нагонял на них дремоту. Чтобы сохранить жемчужный цвет кожи, некоторые сидели неподвижно, положив на лицо кусочки тонко нарезанной и вымоченной в молоке говядины. Другие угощались букчери — яством, завезенным из Португалии и получившим широкое распространение в Венеции. Лаура скорчила гримасу. Видно, ее вкус еще недостаточно развит, чтобы жевать кусочки глины. Странно, что букчери пользуется таким спросом!

На головах женщин были широкополые шляпы без тульи, чтобы волосы выгорали на солнце. Лаура никогда не пользовалась такой шляпой: никакое солнце не могло изменить ее волосы цвета ночи.

— Ну? — напомнила Ясмин, отпивая глоток.

Африканка сидела совершенно неподвижно. Лауре никогда это не удавалось.

Оторвавшись от созерцания подружек, она побарабанила пальцами по каменному парапету и прошептала:

— Кавалли расследует преступление, совершенное прошлой ночью.

Большие миндалевидные глаза Ясмин на секунду закрылись.

— И сейчас это главное дело Стража Ночи и его людей?

— Полагаю, да… — Лаура прикусила губу, вспоминая подробный рассказ Сандро Кавалли. — Это необычное убийство, оно более жуткое, чем ты можешь себе вообразить.

— И что же в нем необычного?

— Так вот! — Лаура встала и огляделась по сторонам. — Человека закололи. Прямо в сердце. Сандро сказал, кинжал был отравлен. Наверное, — она поежилась, — определил по запаху.

— Сандро? Ты называешь по имени Стража Ночи?

— Ну, не в его присутствии, разумеется. О, Ясмин, если бы ты видела, какой у него чудесный взгляд. От его взгляда бросает в жар и холод… Но я не о том! Убийца, ты представляешь, отрезал своей жертве половой орган!

Лицо Ясмин осталось бесстрастным.

— Интересно! У меня есть на примете несколько мужчин, которых я с удовольствием отдала бы в руки этому убийце.

— Ясмин, не шути так!

— Не шутить? — Почему же? — подобно пантере, она поднялась и, пройдя по солярию, посмотрела вниз, где среди гостей мадонны дель Рубия прогуливались трое музыкантов.

Африканка обернулась, опершись на парапет.

— Посмотри на меня, Лаура. Мужчины похитили меня и увезли с родины. Они продали меня, и я стала рабыней мадонны дель Рубия. Шесть ночей в неделю мне приходится делить постель с незнакомцами. Есть ли хоть одна причина, по которой я должна желать им добра?

Лаура вздохнула.

— Понимаю твою горечь, Ясмин.

— Но что ты знаешь об убийстве?

— Жертва — личный секретарь дожа. Вот почему Сандро так обеспокоен. Имя убитого — Даниэле Моро.

Маска безучастности слетела с лица Ясмин, глаза африканки широко раскрылись, стройное тело напряглось.

— Что?! — Лаура отскочила от парапета. — Тебе известно это имя?

Пальцы Ясмин вцепились в полы шелкового халата. Мадонна дель Рубия не скупилась на одежду для женщин, работавших в ее заведении.

Африканка глубоко вздохнула.

— Даниэле Моро, Лаура, был здесь прошлой ночью.

Лаура спешила пройти запруженный пешеходами мост Риальто. Широкий канал под ними кишел гондолами с затянутыми шелком верхом, баржами, осевшими под тяжестью питьевой воды, хлеба и овощей, а также яликами и рыбацкими лодками, баркасами и плоскодонными галерами, груженными самыми разными товарами.

Шумное многолюдное торжище на знаменитой арке над Большим Каналом заставило ее остановиться, захватило разнообразием красок и движений. Хотелось тут же взяться за кисть и нарисовать элегантную графиню, созерцающую рулон лазурного дамасского шелка, или же важного фламандского купца, придирчиво осматривающего роскошный, усыпанный драгоценными камнями головной убор, или знатных горожанок, гордо шествующих в туфлях на высоких каблуках и засматривающихся через двери лавок на пышные наряды.

Лаура увидела сгорбленную жалкую нищенку с протянутой за подаянием грязною рукой. Денег у девушки не было и она, развязав кружевную косынку, отдала ее старухе. На благодарное бормотание Лаура ответила улыбкой. Третья косынка за последний месяц! Весь запас слов для объяснений с мадонной дель Рубия у нее уже полностью исчерпан, она и так в большом долгу перед своей покровительницей.

Юные щеголи в обтягивающих рейтузах и модных красных беретах окликали ее, иногда и пощипывали, девушке приходилось то и дело отбиваться от бесцеремонных ухажеров и отклонять их многообещающие предложения.

Лаура никогда не покидала Венецию, но все путешественники в один голос заявляли, что другого такого города нет во всем мире, и она горячо в это верила. Венецию Лаура любила не менее страстно, чем живопись.

Однако в прекрасном городе стекла, света и кружев между высоких зданий прятались банды браво с кинжалами и стилетами. Слава Богу, в городе жили люди, подобные Сандро Кавалли, посвятившие себя борьбе с этим злом — скрытой и мрачной стороной жизни Венеции.

Поеживаясь от февральской прохлады, Лаура припомнила Сандро и Тициана. Даниэле Моро был убит, выполняя поручение дожа. Он должен был доставить печатнику подлежащие опубликованию документы, касающиеся Венчания с Морем, ежегодного праздника символического бракосочетания Венеции с водной стихией. После посещения печатника Моро намеривался зайти к Тициану, чтобы договориться о времени сеанса для дожа Андреа Гритти, чей портрет писал художник.

Ни одного из этих поручений секретарь не выполнил. Сандро Кавалли полагал, что дож был последним, кто видел Моро живым.

Покинув торговую часть города, Лаура отыскала дом Кавалли. Перед ней возвышалось массивное здание. Это был настоящий дворец, украшенный колоннами из белого мрамора, устремленными вверх подобно копьям. Ярко освещенный солнечным светом голубовато-золотистый пояс придавал зданию особую торжественность. Над тяжелой входной дверью Лаура разглядела роскошные фрески и узнала роспись Беллини. Резные фигуры, обрамлявшие окна и увенчивающие колонны, несомненно, как и скульптурная группа у фонтана, принадлежала резцу Сансовино.