Морской шакал - Алексей Макеев

Алексей Уваров сидел в кресле с растерянным выражением лица. Перед ним на штурманском столе лежали фрагменты и детали поврежденной аппаратуры.

– Что-нибудь сделал? – поинтересовался Седов.

– Кажется, все без толку, – ответил второй механик. – Я больше шарю в железе, чем в этих штуковинах.

– Может быть, ты сможешь собрать какой-нибудь простенький передатчик, нам ведь надо подать сигнал бедствия?

Судя по растерянному лицу Уварова, он недостаточно хорошо изучал физику, чтобы справиться даже с такой, на взгляд капитана, элементарной задачей.

– Попробую починить то, что есть, – сказал механик и, взяв в руки отвертку, стал заниматься делом, в котором знал толк – откручивать болтики и разбирать на мелкие части более крупные детали.

Василий Терентьевич с сомнением посмотрел на его манипуляции, но ничего не сказал, поскольку помочь ничем не мог, а мешать не хотел. Он поставил сумку на край стола и положил в нее еще несколько необходимых вещей, прежде всего морские карты, барометр, судовой журнал, линейку, карандаши и ручки. Затем, бросив на Уварова еще один скептический взгляд, оставил его наедине с обломками рации и пошел на бак судна. Там он отдал сумку Илье, который тут же спустил ее на веревке коку.

Погрузка плотов была практически завершена.

Седов сказал морякам, чтобы они были готовы к отплытию, и спустился через лаз в трюм. Он хотел лично посмотреть, насколько серьезны повреждения и как быстро в трюм и в машинное отделение поступала вода. В трюме ее было уже приблизительно по грудь. Балкер шел из Магадана без груза, поэтому откачать воду и снять судно со скал – хоть и трудоемкая, но вполне выполнимая задача.

Осмотрев трюм, капитан вылез на палубу и направился в машинное отделение.

Топливные танки, скорее всего, не повреждены, и можно было не опасаться, что мазут попадет в море. Несмотря на это, вода, постепенно заполнявшая машинно-котельное отделение, была вся расписана разноцветными кругами, происхождение которых не вызывало никаких сомнений.

«Брюки, пожалуй, не отстираются», – запоздало подумал Василий Терентьевич.

Лампочки в коридорах и каютах «Улисса», как ни странно, светили. Видимо, вода нигде не поднялась до уровня электропроводки и не вызвала короткого замыкания.

В машинном отделении уже находились Сергей и Дмитрий. Они как раз собирались подняться на палубу. Седов отпустил Дмитрия наверх, а сам вместе с Рожновым осмотрел машинное отделение. Из-за особенностей конструкции судна воды здесь было меньше, чем в трюме.

– Вода уже почти не прибывает, – оптимистично заметил Сергей.

– Почему ты так решил?

– За двадцать минут, – объяснил стармех, – уровень воды поднялся всего лишь на десять сантиметров.

– Корма уже лежит на дне, – согласился капитан. – Нам повезло, что здесь неглубоко.

Вероятно, в скором времени приток воды должен был ослабеть, а потом и вовсе прекратиться. Поскольку кораблекрушение произошло в момент пусть не максимального, но все-таки прилива, можно рассчитывать, что вода заполнит лишь незначительную часть судна.

– Мы крепко застряли, – добавил Седов. – Судя по новой ватерлинии, наш форштевень поднялся над водой на целый метр.

Перед тем как покинуть машинное отделение, Василий Терентьевич приказал Рожнову остановить динамо-машину и отключить электропитание на судне, после чего поднялся на мостик, где все еще возился второй механик.

– Ну как? – поинтересовался он.

– А-а, – разочарованно махнул рукой Уваров.

– Ладно. Все оставь как есть, – распорядился Седов, – собери вещи и спускайся на плот.

Когда солнце полностью высунулось из моря, сделав его край ослепительно-золотым, спасательные мероприятия на «Улиссе» подошли к завершающей стадии. Моряки собрались на палубе возле левого борта судна, и капитан отдал команду спускаться на плоты. Сам же ушел на корму и, прикрыв ладонью глаза, стал всматриваться в искрящийся солнечными всполохами горизонт.

Северо-восточное побережье Приморского края, по штурманским меркам, было достаточно оживленным местом, особенно если его сравнивать с более северными районами Дальнего Востока, куда «Улисс» регулярно доставлял грузы. Здесь вдоль берега постоянно ходили суда, и была большая вероятность, что выброшенный на камни балкер скоро обнаружат.

Однако на востоке, приблизительно в трех морских милях от берега, Седов даже без очков разглядел группы мелких скал и островков. Капитан хорошо знал место, где они находились, и не только по картам, которые изучил досконально, но и по своему многолетнему опыту. Он и сам в этих водах предпочитал держаться подальше от берега, огибая с восточной стороны опасную гряду островов, означавшую, что у «Улисса» совсем немного шансов на то, что его обнаружат случайно.

«Повезло, что мы не наскочили на подводные скалы возле этой гряды, – подумал Седов. – Там сильное течение и большая глубина. При неблагоприятном раскладе мы могли бы очень быстро затонуть. Хотя, может быть, в этом нет ни везения, ни случайности. Возможно, это второй помощник мастерски провел судно через гряду, чтобы затем выбросить его на берег».

Василий Терентьевич пожалел, что на «Улиссе» не было сигнальных шашек, дым от которых виден издалека и не похож на дым от костра. В сложившейся ситуации они бы очень пригодились.

Он уже собирался покинуть корму, как вдруг услышал чьи-то крики. Седов узнал голос второго механика, который затем заглушила громкая ругань старпома и чей-то смех, и поспешил на бак судна. На палубе он застал только Титова и Жулика. Все остальные уже перебрались на плоты.

Перегнувшись через борт, капитан увидел качающиеся на волнах плоты, а в них – переполошившихся людей. Одна из человеческих голов почему-то оказалась не на плоту, а в воде. Виновником происшествия, вызвавшего всеобщее оживление, был Алексей Уваров. Он держался одной рукой за край плота, а свободной пытался поправить на лице очки. Рот Алексея был перекошен от боли.

На матроса сверху кричал старпом:

– Какого хрена ты прыгнул в воду! Здесь же вокруг камни!

– Я случайно. Сорвался.

– Что случилось? – спросил Василий Терентьевич, подходя к Титову.

– Этот клоун упал в воду, – обреченно махнул рукой Виктор. – Хорошо хоть не вниз головой. Мало нам неприятностей, так он еще решил себе ноги переломать. – И, обращаясь ко второму механику, не скрывая своего негодования, крикнул: – Что там у тебя? Ноги целы?

Судя по гримасе на лице Алексея, ему было очень больно. Однако, понимая, что никто кроме него не виноват в случившемся, Уваров в ответ лишь простонал:

– Кажется, что-то с ногой. Может быть, сломал или вывихнул.

– Сможешь сам забраться на плот?

– Попробую.

На плоту, за который держался Алексей, находился Сергей Рожнов. Он схватил друга за руку, помог ему залезть на плот и расчистил место среди мешков и ящиков. Алексей лег на спину и, не найдя, куда деть пострадавшую ногу, положил ее на край плота.