Грязные игры - Фридрих Незнанский

«Хана, — пронеслось в голове у Гриши, — сей- час-то они и меня заодно...»

Пассажир, «новый русский», однако, мешкать не стал и, моментально оценив обстановку, выпрыгнул из машины. Схватил свои вещички, которые пре­дусмотрительно держал на коленях, и побежал к тротуару. Взвизгнули тормоза машин, но он ловко обогнул их и, расталкивая удивленных прохожих, понесся по тротуару. Через секунду он скрылся в проеме между домами. Больше никогда в жизни Гриша его не видел.

Завизжали тормоза. В буквальном смысле рас­толкав машины, «кадиллак» выехал на тротуар. Из него вывалились четыре молодца в черных кос­тюмах («Ну точно гангстеры», — подумал Гриша) п, доставая из подмышечных кобур огромные ни­келированные пистолеты, бросились вдогонку. На Гришу никто и внимания не обратил.

Все заняло несколько секунд. Однако Гриша ус­пел пережить все фазы сильнейшего испуга. Его прошиб холодный пот, спина покрылась гусиной кожей, засосало под ложечкой. Потом душа ушла в пятки, а глаза вылезли на лоб. Скорее всего, и во­лосы встали дыбом. И только когда последний ган­гстер скрылся, Гриша взял себя в руки. Он еще раз крутанул ключ зажигания, и, к счастью, мотор ис­правно заурчал. Поблагодарив про себя Бога, Гри­ша сорвался с места, стараясь как можно дальше убраться от этого кошмарного «кадиллака», всех гангстеров и «новых русских», вместе взятых.

Конечно, не забыв убедиться, что его пятьсот дол­ларов лежат на месте.

часов 30 минут

Москва,

Генеральная прокуратура РФ

Не знаю как вы, а я не люблю, когда меня вызы­вает начальство. Даже если это происходит для то­го, чтобы объявить мне о прибавке к жалованью. Хотя... Насчет последнего ничего сказать не могу. Такого еще никогда не случалось.

Надо сказать, с Генеральными прокурорами, как и их заместителями (исключая, конечно, Меркуло­ва), я вообще общаюсь крайне редко. Все больше в коридоре, когда случайно встречаюсь с ними. При­чем наш диалог на редкость однообразен. «Здрав­ствуйте», — говорю я. Лоб Генерального прокуро­ра (или заместителя) морщится — он мучительно вспоминает, кто я такой. Потом он, так, по всей видимости, и не вспомнив, кивает и беззвучно ше­велит губами, изображая какое-то подобие привет­ствия. И идет дальше по своим делам. Вот и все.

Но сегодня утром Меркулов сказал, что Генераль­ный приказал поручить расследование дела об убий­стве Сереброва именно мне. Значит, как минимум, он знает о существовании в его ведомстве следовате­ля со странной фамилией Турецкий. Кстати, может, поэтому он меня и запомнил — из-за фамилии?

Ладно, хватит злобствовать. Ради справедливос­ти скажу, что нынешнему Генеральному я симпа­тизирую. По-моему, самый приличный прокурор за все прошлые годы. И уж конечно не чета тому, что теперь дожидается своей участи в Лефортове.

Само собой разумеется, Быстров вызывает меня по поводу сегодняшнего убийства. И возможно, по по­ручению Генерального. Что и говорить — председа­тель Национального Олимпийского Комитета, да еще в прошлом знаменитый хоккеист — это вам не хухры-мухры. Это тянет еще на одно громкое убийство.

Хотя в последнее время этих громких убийств... Фигурально выражаясь, постоянно гром стоит. О них теперь вспоминают только тогда, когда случается очередное преступление. В газетах печатают списки прошлых нашумевших убийств, появляются статьи типа «Доколе?» или «Когда кончится этот беспре­дел?». Первые лица государства выступают с про­чувствованными речами и дают торжественные обе­щания победить организованную преступность уже в следующем квартале. Генерального прокурора вы­зывают на ковер в Кремль, он заверяет, что на рас­следование брошены лучшие силы. Потом президент, премьер-министр или, на худой конец, министр внут­ренних дел заявляют, что берут расследование под свой личный контроль. На этом все и заканчивает­ся... До следующего убийства, конечно.

Печально все это, граждане. А хуже всего то, что и меня не минула чаша сия. И я теперь тоже буду пытаться раскрыть преступление, которое в прин­ципе невозможно раскрыть.

Я вышел из своего кабинета и направился в при­емную Быстрова. И те несколько минут, что я шел, в голове постоянно вертелась одна и та же мысль — может, мне все-таки настоять и отказаться? Мо­жет, сейчас прямо зайти к Генеральному (один раз в жизни можно!) и попросить передать это дело кому-нибудь другому? В конце концов, вряд ли генераль­ный прокурор достанет из ящика стола свой та­бельный «Макаров» и приставит его мне к виску. Следователей по особо важным делам вон целый особняк в Благовещенском! Выбирай — не хочу.

И все-таки, уж поверьте моему нюху, не просто так он специально позвонил Меркулову насчет меня. Что-то тут не так. Не из-за моего криминалисти­ческого гения это. Во всяком случае, не только из- за него.

С этими мыслями я открыл дверь приемной пер­вого заместителя Генерального прокурора Российс­кой Федерации.

Помните фильм «Город Зеро»? Был такой на заре перестройки. Так вот там главный герой входит в приемную начальника и видит, что за столом си­дит совершенно голая секретарша и как ни в чем не бывало печатает на машинке. И главное, никто на это не обращает внимания. Разумеется, кроме героя. У которого глаза лезут на лоб.

Примерно то же чувство было у меня, когда я пошел в приемную. Как я уже сказал, следователь Турецкий нечастый гость в начальственных кабинетах. Поэтому секретаршу Быстрова я никогда не видел. И вот увидел. Конечно, она была не голая — это я так, ради красного словца... Но шок я испытал не меньший. Описывать ее не буду — все равно не получится. Во всяком случае, такую раскрасавицу в нашем ведомстве я еще не видел. А еще и полегающий свитер... А еще мини-юбка...

Добрый день, — сказал я, машинально пустив и ход свою самую магнетическую улыбку, от кото­рой женщины (так, во всяком случае, говорили сами женщины) млеют. Поверьте, я это сделал чисто ав­томатически.

Секретарша подняла длиннющие ресницы, на каждую из которых можно положить по три спич­ки, и молвила:

Александр Борисович Турецкий?

Ого, кажется я пользуюсь успехом в самых вер­хах!

Я самый.

Очень хорошо. Сейчас доложу.

Секретарша прикоснулась своим изящным паль­чиком к кнопкам селектора и доложила о моем при­бытии.

Андрей Андреевич ждет вас. — И она улыбну­лась, после чего я забыл обо всем на свете. Вот это да! Не знал, что в нашем учреждении есть такой бриллиант.

Быстров сидел за просторным полированным сто­лом, сцепив пальцы и глядя прямо на меня. При­чем чуть улыбаясь. У него манера такая.

Это был не старый еще, но закаленный в боях пятидесятисемилетний мужчина. Крупный, с боль­шой головой, покрытой седой шапкой волос. Не­смотря на возраст, на его голове не было никаких признаков залысин. Но самое главное — это глаза Быстрова. Они у него непроницаемые, как у буль­терьера. Про Быстрова ходили слухи, что он, как в свое время Микоян, запросто может пробежать во время ливня между струй. Не знаю насчет ливня, но то, что он пережил всех перестроечных проку­роров, — это факт. А им даже Костя Меркулов счет потерял.