Боец - Алексей Наст

Павел с усмешкой удержал друга:

— Ты мне нужен. Подожди. Я сейчас, бумаги на баблосы подпишу, и поговорим.

Из бухгалтерии в сопровождении Соболева Павел направился к банкоматам, которые располагались в специально обустроенном помещении.

— Миха, выручай!

Соболев вмиг смекнул, скривился, как от зубной боли:

— Паша, только не машину!

— Ее родимую. Одолжи, братишка!

— Ха, эту тачку мне подарили или тебе? Или ты к ней неравнодушен? Так купи! Мне родители девяносто процентов денег добавили, когда я ее покупал, сказали, мол, подарок… Паша, ты на ней ездишь больше меня!

— Миша, не заводись! Тебе машину подарили, тебе! Если бы мне — ты бы просил, а не я! Здесь недалеко. Смотаюсь на десять дней и верну в целости. Я же аккуратный водитель!

— Убью тебя как-нибудь. — Соболев уже согласился.

Павел любовно пропел:

— Обязательно, друг мой! Даже перед убийством можешь проделать какие-нибудь жуткие, бесчеловечные пытки…

— Так и будет!

— Спасибо за правду!

— Что так долго, десять дней? — Разговор перешел в деловой режим.

— Сначала местный краеведческий музей, потом много моря. Ты усекаешь, про что я?..

— Сережин, ты противный тип. — Соболев покорно извлек из кармана брелок с ключом от своей «Лады-Приоры» и впихнул в ладонь Павла.

Павел улыбнулся, сжав ключи:

— Противный — не мужское слово!

— Убью! — Миша был спокоен как никогда.

Банкомат что-то долго мудрил, читая карту, прежде чем отдать наличные.

— С ума сошел? Зачем все снял со счета? — поразился Соболев, видя, как Павел забирает толстую пачку тысячных.

— В городе переброшу на другую карту другого банка. У того банка везде филиалы и куча банкоматов. Он крутой. А этот платит мзду нашему управлению, потому и переводят зарплату только на него…

— Ш-ш-ш…

— Да, да… Пусть все слышат! Он обеспечивает управление постоянной «спонсорской» помощью, потому нам на его карты сбрасывают зарплату, а он комиссии берет бешеные, и вообще… все хитрожопые и хитромудрые!

— Я все понял. — Соболев успокаивающе похлопал рукой по плечу Сережина. — Не кипятись. Наши все так делают — забирают наличные и вносят на карты других банков.

— Зачем тогда спрашивал?

— Хотел позлить… Перед отпуском…

— Спасибо, друг!

— Всегда рад помочь… Машину дал на десять дней, имею право чуть-чуть поглумиться!

— Твое право!

— Мое право, — согласился Соболев.

— Пожелаешь мне удачи? — спросил Павел.

— Не зайдешь в родной кабинет, на пару часов общения с остроумным Килькиным?

— Пошли они куда подальше, и родной кабинет, и остроумный Килькин! — откровенно признался Павел со смехом.

— Тогда удачи! — указал Соболев на выход из управления.

— А эти объятия, какие показывают в американских фильмах, мол, мы одна семья, напарники и так далее, они будут?

Рука Соболева упорно показывала на выход.

— Когда вернешься, если выживешь, конечно, тогда и обнимемся!

— Ну и пожелания! — покачал головой Павел и прокричал: — Соболев, ты всегда был грубияном!

— Двигай, двигай, отпускник!..

✽ ✽ ✽

Усевшись в соболевскую «приору», Павел вздохнул глубоко — итак, он затеял забавную отпускную авантюру. Если повезет (должно повезти на все сто!), будет секс и маленькое неофициальное расследование, затеянное ради удовлетворения личного любопытства.

От управления Павел отогнал машину Соболева на автостоянку рядом со своим домом. Поднявшись к себе, уже в прихожей, он вздрогнул от неожиданности — в кармане летних тонких брюк завибрировал сотовый.

Он посмотрел, кто звонил. Маша!

— Да, Маша. — Павел ухмыльнулся (крепко на крючок села рыбка!). — Как все прошло?

— Нормально. Отпуск дали, но главврач надулся. Говорит — подвела.

Павел снова представил, как овладевает этой дурочкой, как сжимает ее тугие грудки. Возникла эрекция. Толкнул вниз кулаком упругий член — тот, как настырный баран, толкнулся вверх, натянул на брюках неприличный холм. Ничего, брат, теперь у тебя будет долгая «трудовая» неделя.

Павел прошел в зал, опустился в кресло перед компьютером, находившимся в спящем режиме. Стукнул по клавише — на экране монитора мгновенно высветился стоп-кадр с изображением обладателя загадочной татуировки.

— Не обращай внимания. Забудь!

— Мне там работать… У тебя как?

— Тоже все в порядке. Машину взял, отпускные получил. Сижу дома, изучаю на мониторе эмблему Зла… Может, приедешь сегодня ко мне?.. Посидим, поговорим…

В трубке повисло неловкое молчание. Павел понял, что торопится. Для достижения успеха требовалось сбавить обороты, действовать плавно…

Голос Маши спотыкался:

— Н-не могу, — отозвалась она в крайнем смущении — это было понятно по интонации. Павел даже представил ее лицо, и, скорее всего, она покраснела от этого его спонтанного «дружеского» предложения.

— У меня дома дела, — пояснила Маша и закончила скороговоркой: — И собраться нужно!

— Тогда завтра в десять утра выходи с вещами из подъезда. Я подъеду и заберу тебя. Ты живешь по тому адресу, который указала, когда давала показания в больнице?

— Да, там живу. Ты понял, где это?

— Конечно.

Маша улыбнулась.

— С вещами! Так сказал, словно в тюрьму меня везти собрался!

Павел тоже улыбнулся, сказал в оправдание:

— Не цепляйся к словам! Это у меня профессиональное!

Маша засмеялась. Павлу понравилось, как она заразительно смеется… Все-таки классно, что так получилось — прямо перед отпуском расшибся насмерть тронутый Алешковский, смазливая Маша-дурочка оказалась его фанаткой, доверчивая, еще «непуганая». Видимо, суждено Павлу хорошенько погудеть этим летом!

Нажав отбой и бросив сотовый на раздвинутый, с неприбранной постелью, диван, Павел пошел в ванную. Раздевшись, полез под душ. Прохладные струи воды смывали пот и усталость от уличной духоты. Итак, он и верил, и не верил в прочитанное у Алешковского. Нет, даже увидев загадочный знак на предплечье рвущегося к власти неизвестного ему человека, он не верил. Это какое-то совпадение, которое разрешится забавно и смешно. Он не был бы нормальным человеком, если бы сразу поверил во все, еще вчера ему совершенно неизвестное, написанное сумасшедшим, страдавшим манией преследования. Он и затеял-то вояж в соседнюю область именно из желания удостовериться в совершенной невозможности реального существования описанного Алешковским. А Машу он мог бы охмурить и здесь, никуда не выезжая. Вот она, истинная цель поездки — не секс, она куда важнее — уничтожить в себе зерно сомнения, которое дало росток.