Беременна в расплату - Марго Лаванда

могут так запросто посадить в тюрьму!

Просто не верится.

— Пожалуйста, отпустите меня, — пищу жалобно.

У моих конвоиров такие лица, что на самом деле понятно, что просить бессмысленно. И все же не могу сдержаться.

— Я буду кричать!

Меня накрывает истерика, совершенно внезапная. Только что сил не было даже дышать, а теперь извиваюсь, царапаюсь, кричу так, что режет легкие. Но меня скручивают, скулу обжигает пощечина. Мне связывают руки за спиной.

— За мной пошла. Еще раз крикнешь — получишь кляп. Тебе точно не понравится.

Глава 5

Страх, чувство унижения, беспомощности, все это бурлит внутри, предвещая близкий повтор истерики. Я держусь из последних сил, потому что страх кляпа на данный момент, пожалуй, сильнее всего. Ведь с ним я могу задохнуться. Ужасный исход. Хотя кто знает, может совсем скоро он покажется мне желанным.

Меня вталкивают в какую-то дверь. Лестница ведет вниз, в подвал! Здесь полумрак, очень промозгло, начинают стучать зубы.

— Сюда, — открывает дверь и вталкивает меня в помещение. Оглядываюсь по сторонам. Лязгает замок. Меня заперли!

Моя камера и правда очень большая. Пожалуй, как половина скромной двушки. Только никакой мебели, кроме двух табуретов. Ноги не держат, и я опускаюсь на один из них.

Несколько минут стою в полном оцепенении.

Надо найти способ выбраться!

Давид

— Зачем ты лезешь в мои дела, Ахмад? — рявкаю в телефон. Едва сдерживаюсь, чтобы не отшвырнуть его.

Понимаю, что должен держать себя в руках. Я слишком многим обязан Ахмаду. По сути этот человек вытащил меня из передряги, в которую засунул Никольский.

Отец Есении сделал все, чтобы подставить меня, и чтобы осудили максимально надолго. Но на этом останавливаться не собирался. В тюрьме на меня было покушение. Раскрыть заказчика тоже помог Ахмад.

Если бы не его люди, я бы не выжил.

До этих событий Ахмад был моим партнером в нескольких проектах за границей. Мы не так уж хорошо знали друг друга. Его устраивало то, как я приумножаю его капиталы. В деньгах он не нуждался, но ему нравилось играть, рисковать, ну и конечно, зарабатывать.

Я знал, что он очень влиятелен, но не догадывался насколько.

Этому человеку я обязан жизнью.

Вот только терпеть не могу, когда вмешиваются в мою жизнь.

С Есенией я планировал разобраться сам, без помощников. Да, она заинтересовала меня. Зацепила. Но мстить женщине, чтобы добраться до ее родственника — не мое.

Похоже, Ахмад считает иначе. Приказал похитить девушку, о чем сразу сообщил мне. Приходится сорваться посреди семейного ужина и нестись в особняк Ахмада, матерясь на чем свет стоит.

— Зачем ты это сделал? — врываюсь в кабинет друга.

Пожилой мужчина сидит в высоком кожаном кресле возле камина. Сдвигает брови. Критика ему явно не по душе, я же скрывать свои эмоции не в состоянии.

— Потише, Давид. Не надо повышать на меня голос.

— Я не воюю с женщинами. Ее нужно отпустить.

— Мне доложили, что ты назначил дочку Никольского платой за его проступки. Я с тобой согласен. Это хороший ход.

— Что? Я ничего такого не говорил.

— Мне нет. Но ей ты именно это озвучил. И это правильно. Нет платы страшнее. Теперь девушка твоя.

— Она не нужна мне.

— Не стоит так быстро менять свои решения, Давид. Тем более изначально ты выбрал правильное. Девушка станет твоей. Пусть не на всю жизнь, ты, разумеется, вправе взять с нее долг, а потом вернуть отцу. Когда пожелаешь. Пойми, Никольский очень хитер и изворотлив. От него можно ждать чего угодно. Но пока девушка будет в твоей власти, он не посмеет снова плести интриги.

— Я не хочу прикрываться женщиной!

— Это другое. Отнесись к ней как к развлечению. Сделай своей. Пусть выполняет твои желания. Она понравилась тебе, я же вижу. Вот только не позволяй себе жалеть ее. Вспомни, как тебя порезали в тюрьме, по приказы ее папаши. Он это делал для того чтобы его крошка в роскоши купалась. Он не только с тобой это проделал. Со многими другими.

Лицо Ахмада искажается ненавистью. Вспоминаю, что он не только мне помогает. Никольский когда-то подставил близкого друга Ахмада. Тот долго расследовал запутанную историю.

Так что не только у меня есть поводы для мести. Если не сделаю что решил Ахмад, Есении все равно не вырваться.

— Хорошо. Я возьму ее себе.

— Ты не просто возьмешь. Будет свадьба. Девица должна быть в полном твоем распоряжении. Мы позовем ее папашу на торжество.

— Он не придет.

— Ты меня разве плохо знаешь? Придет, — смеется Ахмад. И тут же его лицо становится жестким:

— Он еще многое мне должен отдать. У этой твари много компромата. К сожалению, подстраховался так, что не убьешь. Слишком дорого обойдется. Ладно, отправляйся к девице. Ее в подвал бросили, небось визжит там со страху. Успокой свою невесту, — усмехается, показав кривые передние зубы.

Есения

Хожу по своей камере взад-вперед, не в силах остановиться. Наверное, пока не упаду замертво. Но так мне чуточку легче. Стоит замереть — накрывает паника.

Лязгает замок, поворачиваюсь к двери. Увидев Байратова, бросаюсь к нему!

Какое-то время сражаюсь с ним, как обезумевшее животное. Пытаюсь оцарапать, бью ногами. Он скручивает меня. Начинаю визжать, пока щеку не обжигает пощечина.

— Все? Достаточно, или еще врезать? — спрашивает холодно.

— Ты получаешь от этого удовольствие?

— Нисколько. Но вижу, что тебя иначе не остановить.

— Ты садист! Подонок! — вырываюсь из его рук.

Точнее, он позволяет мне вырваться. Отскакиваю к дальней стене. Меня трясет как в лихорадке.

— Ненавижу тебя! Будь ты проклят!

Мои слова не действуют на этого монстра. В глазах Байратова лишь мелькает усмешка. Похоже, он наслаждается моим страхом. Разглядывает меня оценивающе, пристально.

— Ты не в курсе, что это похищение? Хотя, ты же уголовник! Только вышел! Только зачем я тебе? — выкрикиваю яростно.

Не получаю ответа. Посылаю Байратову взгляд, полный яростного негодования.

Он отвечает холодным и спокойным, все так же оценивающим осмотром.

Не могу выдерживать, отворачиваюсь.

— Пошли, — командует, открывая дверь.

— Я никуда…

Осекаюсь. Получается, добровольно в плену себя оставляю? Этот подонок загнал меня в угол.

— Сначала объясни, что тебе нужно!

— Так вышло, что мне нужна жена, — усмехнувшись, бросает Давид.

В его глазах ирония, и что-то еще. Темное, напряженное. Пробегающий по мне взгляд обжигает и одновременно бросает в холодный пот.

— Что? Что ты несешь? Ты совсем больной?

Никогда ни с кем не позволяла себе подобного диалога, но сейчас готова обзывать этого мужчину последними словами! От услышанного каждый волосок на теле встает дыбом.

— Чем больше ты