📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаСвятая мгла (Последние дни ГУЛАГа) - Леван Бердзенишвили

Святая мгла (Последние дни ГУЛАГа) - Леван Бердзенишвили

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 47
Перейти на страницу:

Жора

Жора – он же Георгий Павлович Хомизури, он же Эрнест Гараев, он же Некоба, он же Апарек Гулагури, он же Двадцать Шесть, – наподобие Себастьяна Баха, описанного американским поэтом Карлом Сэндбергом, был человеком чисел.

Он родился, чтоб познать числа.

Он десятки соотносил с пятерками,

Связал их, влюбил их,

Сделал общим их ложе.

Жора мог днем, в пятнадцать минут третьего, прибежать взбудораженным и с тревогой заявить, что через минуту тебе до возраста Христа останется ровно миллион минут! Он мог разбудить среди ночи и обрадовать: ровно через сорок четыре секунды до освобождения тебе останется 44 444 444 секунды!

Он разбудил двойки, четверки,

Нарушил их младенческий сон,

Вновь нашептал им заклинание и усыпил их.

Чуть ли не вся зона была взята им на буксир чисел, доведена до одурения и терроризирована шести– и семизначными числами. Естественно, чтоб выполнить работу такого объема, он постоянно что-то писал и подсчитывал. Он знал наизусть не только даты появления на свет каждого заключенного, но и дни рождений их жен и детей, дни ареста и освобождения всех политических заключенных (как нашей зоны, так и заключенных пермских политических зон). Например, он знал, что 21 мая – день рождения Андрея Сахарова, Маши Хомизури, Миши Скрипкина и Республиканской партии Грузии, что это 141-й день года (в високосные годы – 142-й), что в 878 году н. э. именно 21 мая были завоеваны Сиракузы султаном-мусульманином, что в 1674 году в этот день аристократы избрали Яна Собеского королем Польши и великим герцогом Литвы, что 21 мая 1972 года душевнобольной австралиец венгерского происхождения Ласло Тот, между прочим, геолог (это Жора как геолог, но душевно нормальный, подчеркивал особо), повредил «Пьету» Микеланджело в римской базилике святого Петра, и так далее; его бескрайние знания не имели ни начала, ни конца. Наподобие огромной счетной машины он был постоянно включен, считал и считал, не щадя себя. И что главное, в этом счете была точность, однако чему служила эта безошибочная точность, не знал никто. Никто не ведал, почему было важно, что до того или иного события оставалось столько и столько времени, часов, минут или секунд. Хотя что значит, никто не знал – ведь сам Жора-то знал!

Ему были ведомы числа любви, судьбы,

Ему было ведомо, как были сотворены из чисел и связаны

Звезды, море и суша.

Он все числа любил, как своих детей, однако одно цифровое сочетание было предопределено ему судьбой. Это было число «двадцать шесть».

Его первый значительный труд был посвящен развеянию в прах советского мифа о двадцати шести бакинских комиссарах, который на деле оказался чистейшей выдумкой, ложью советской пропаганды, что произвело на тогда совсем молодого, не искушенного мистикой исследователя глубокое и неизгладимое впечатление: во-первых, из двадцати шести бакинских комиссаров расстрелянными оказались двадцать семь, и дальше – среди них лишь девять были комиссарами, собственно бакинцев было двое и т. д. И чем глубже он исследовал миф о двадцати шести бакинских комиссарах, тем чаще повторял: «Шаумян-Джапаридзе-Азизбеков-Фиолетов» (при этом оказалось, что даже лидерство армяно-грузино-азербайджано-русских большевиков было данью интернационализму, а настоящими лидерами были армяно-грузино-русские большевики Шаумян-Джапаридзе-Корганов-Петров), так что он уже не мог избавиться от этого действительно навлекающего беду числа: ему везде мерещилось злосчастное число «двадцать шесть» и его сумрачный заместитель, злосчастное число тринадцать. Ведь номер телефона Хомизури в Ереване начинался с двадцати шести, сумма цифр также составляла двадцать шесть, и, когда ему заменили номер, сумма цифр осталась прежней – 26! Затем еще раз поменяли номер телефона – а сумма цифр не изменилась! «Мистика!» – с искренним волнением говорил Жора. Моему тбилисскому номеру до двадцати шести не хватило единицы! Год ведь состоял из дважды двадцати шести недель! А Леониду Ильичу Брежневу до трижды двадцати шести не хватило трех лет! Короче, как говорят русские, опять двадцать… шесть!

В конце концов любящее Жору общество за проявляемую в нашем лагере особую преданность и верность числу «двадцать шесть» приравняло его к новой числовой постоянной – к одному «хомизури», – которая была отмечена заглавной латинской буквой «Н», а по очень сложному дополнению замечательного политзаключенного, математика-тополога Вадима Анатольевича Янкова, одна седьмая была названа одним «жориком» и была обозначена маленькой латинской буквой «h» (предложение применить латинские буквы исходило от меня). Сложность дополнения Янкова заключалась в том, что в числе «двадцать шесть» он сложил цифры (получил восемь), затем из полученного вычел один (получил семь) и ввел одну седьмую, то есть «жорик». А верхом сложности было то, что в ответ на вопрос, почему же он вычел эту единицу, Янков приносил самодельную грифельную доску и огромный стилус, в течение трех часов писал, стирал, дрался, доказывал и кричал, что если мы так не поймем, то разжевывать для непрофессионалов он больше не в силах.

После этого в нашем политическом лагере даже военные преступники со сравнительно низким образовательным цензом и те знали, что год состоит из точно двух хомизуров и одного жорика неделей (2Н1h); что Брежневу до трех хомизуров не хватило трех лет; что, по данным на первое января 1985 года, у Жоры, Левана Бердзенишвили, Джони Лашкарашвили и Рафаэла Папаяна было по одному хомизури зубов на каждого, а по данным на первое января 1986 года, у указанных лиц было два хомизури зубов уже на всех; что число тринадцать навлекает беду, так как оно является не полным, а лишь полхомизури; что в нашем лагере истинному и общепризнанному чемпиону по сквернословию, творцу советских поливитаминов – «Ундевита» и «Декамевита» – Арнольду Артуровичу Андерсону было два хомизури года, когда его за передачу формулы «Декамевита» своему брату в Федеративной Республике Германии приговорили к полхомизури; что дневная норма рукавиц, которые мы должны были сшить, была три с половиной хомизури плюс один (92 пары) и т. д.

По утверждению Жоры, альфанумерное изображение нашей политической зоны ЖХ 385 / 3–5 также следовало читать как Жора Хомизури 1 + 1 + (это, мол, Ж и Х + 3 + 8 + 5 + 3 + 5 = 26), то есть Жора Хомизури Хомизури, как хомо сапиенс сапиенс.

В тот период Георгий Хомизури как диссидент никому, кроме нашей зоны, не был известен. Его знали в очень узких геологических кругах как звезду Института нефтехимической и газовой промышленности, как очень хорошего геолога и автора крупной монографии о геосинклинале, однако во всем Советском Союзе не нашлось бы диссидента или диссидентствующего человека, кто бы не слыхал об Эрнесте Гараеве и его книгах.

«Эрнест Гараев» был одним из псевдонимов Георгия, которых было у него множество, начиная со сталиноненавистнического «Некоба» (Не Коба) и кончая сформулированным, по его мнению, на родной, хевсурский лад «Апарек Гулагури»). Именно под псевдонимом Эрнест Гараев были изданы им в подполье книги: «История руководства КПСС (факты без комментариев)», «Миф о Двадцати Шести (подлинная история двадцати шести бакинских комиссаров)», «Хронология великого террора». Я подшучивал над ним: мол, ты наверняка не из любви к Хемингуэю выбрал себе имя Эрнест, это явно – исходя из твоего троцкистско-левацкого прошлого – знак уважения Эрнесто Че Геваре, – однако он никогда не соглашался со мной, хотя и не очень возражал.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 47
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?