Нейтральная. Тайна Забытого факультета - Полина Корн

Ноги ватными столбами едва ли могли переносить мой вес и я повисла на чужих руках не в силах даже вымолвить и слова. На шею закинули толстую веревку. Из тех, которыми стреножат лошадей. Первое, что подвернулось разъяренной толпе.

«Все же решили топить…» — вяло подумала, стараясь не потерять сознание, ускользающее куда-то в Забвение. У меня снова были босые ноги. Староста выволок из дома лекарки не позаботившись обуть пленницу. Папа… Где же ты?..

Мокрая поутру трава цеплялась за лодыжки, но толпа упрямо тащила мое тело в сторону леса. Вот уж не думала, что попаду в него так…

Черные стволы хвойных деревьев скрывали не только чащу с ее глубокими и густыми зарослями, но и вонючее болото, о котором я часто слышала, но ни разу не видела. Ребятишкам запрещали к нему приближаться, да и взрослые обходили стороной гиблое место со странным запахом и ряской, тянущейся по всей поверхности воды. Нет-нет, да какая непутевая коза забредет туда, спеша полакомиться кислыми красными ягодами, мерно растущими из зыбкой почвы да и утопнет, так и не выбравшись.

— Стойте… За что… — простонала я, борясь с сильной болью, все сильнее давящей на виски. Казалось, что череп разорвет от нестерпимого жжения. Попыталась вырваться, но это походило на слабое трепыхание котёнка, а не серьезный рывок.

— Заткнись! — зло донеслось сверху. — Я предупреждал тебя, девка!

Это был староста, Дирк.

— Но я же спасла… Спасла его… — последние силы ушли на эту фразу, но она тихим шёпотом утонула в обвиняющих речах. Мне припомнили всё. И падучую хворь на той неделе, и бесплодие Маришки, местной бабы, охочей до мужиков. Не забыли и про парней, якобы привороженных мною, иначе их поведение невозможно объяснить. Отцу пришили неудачи в деревне за последние пятнадцать лет, и порешили, что он погиб, не иначе, раз так и не вернулся. А раз защиты у меня больше нет, то и убить проще простого.

— Вот теперь заживём… — уверилась лекарка Агафья, подтаскивая к моим ногам большой валун на пару с мужиком. Кто-то из них обвязал веревку вокруг камня. И незатейливо, спокойно, столкнул его в вязкую жижу. Сам в нее едва не угодил, выругался.

— Идем, чай не выплывет, ведьма-то, — голос Анишки сложно было спутать с каким-либо еще.

Я, лишенная поддержки чужих рук, просто бесформенным кулем осела на землю. В мокрую, грязную, тягучую грязь. Хотела отползти, однако валун сзади уже начал погружаться в болото. Медленно приближая неминуемую смерть. Руки обхватили веревку, изо всех сил стараясь найти узел и развязать. Но пальцы бестолково блуждали по толстой удавке в панике обламывая ногти. Глаза заметались по земле в поиске чего-то острого, хотя бы обломка камня, чтобы разрезать путы, но вокруг были лишь заросли брусники, и ягоды кровавым ковром застилали землю, маскируя болото под яркое мягкое ложе.

С громким хлюпающим звуком валун погрузился в трясину и стал сильнее тянуть меня назад. Сначала щиколотки поглотила вонючая жижа, потом колени. Мной овладело странное безразличие и смирение. Возможно, немалую роль сыграло волшебное исцеление Ренура, но сознание затопил откат. Они хотят меня убить? Пусть.

«Ведьмина дочь». «Морковка». «Рыжая».

Я не достойна жизни, так?.. Грязь всосала ноги, бедра. Дальше дело пошло быстрее. Пояс, грудь… Никто не спасёт. Никому не нужна…

Горло. Подбородок. Рот.

Последний вздох. Тьма.

Как долго человек может не дышать? Секунд тридцать. Потом лёгкие начинают гореть и рефлексы орут о так необходимом воздухе. Я борюсь. В какой-то момент начинает казаться, что вода ласково обнимает, а вовсе не убивает.

Самообман действует, и я вдыхаю удушливую теплую грязь.

Где-то над водой рычит зверь.

Мне больно. Грудь разрывает, но все происходит быстро. Несколько секунд тело еще не теряет надежду и сопротивляется. Руки бестолково мелят трясину, пропускают жижу сквозь пальцы, ноги сводит судорогой, но они бьются, сгибаются и стараются вытолкнуть тело к поверхности.

Сознание меркнет.

Это будет как сон. Долгий-долгий сон…

Заснуть мне помешали. Мягкая шерсть и гребки мощных сильных лап. В ослабевшую ладонь тюкнулся нос. Потом веревка шевельнулась, и я окончательно потеряла сознание. В полусне я ощутила, как мне на грудь надавили две огромные лапы, а спина уперлась в твердую землю. Ритмично, заводя непокорное сердце. Всё кружилось, размытое красное пятно исчезло, когда я закашлилась и выплюнула на ягоды черные сгустки грязной болотной воды.

С рваным вдохом меня наполнили новые силы. Я протёрла глаза и нос, смахнула жижу и осмотрелась, пытаясь понять, кто же меня спас. С волос ручьем стекала вода, легкие горели, шея болела от веревки, все еще висевшей на ней оборванной петлёй. Перевернулась на бок. Снова закашлялась. Вокруг была пустота. Только лес. Тёмный, едва не ставший моей могилой.

С трудом, я все же нащупала узел, стянула удавку и выкинула ее в болото. Грязь упрямо лезла на лицо, и кроме того, мне стало холодно. Чудо, что еще никто из деревенских не вернулся проверить сдохла ли ненавистная «Морковка». Время поджимало. Но куда мне идти? Одежда липла к телу, прохладный ветерок холодил кожу и вызывал толпу непокорных мурашек. К тому же, меня начало колотить от запоздалой реакции на шок.

Кое-как поднялась. И пошла вглубь леса, в самое сердце места, куда мне всегда запрещали ходить. Отец говорил, там запретно. Он настаивал, что здесь я погибну.

Но деревня, оставшаяся за спиной, оказалась гораздо опаснее. Вернуться сейчас означало добровольно себя убить. Поэтому я плелась по тропе, запинаясь за выступающие корни и почти не замечая впивающихся в ступни иголок и шишек. Мысленно поблагодарив зверя за спасение продолжала упрямо шлёпать вперед.

Иногда мне попадались россыпи ягод малины или черники и появлялась возможность хоть как-то утолить жажду и голод. Платье влажным грязным комом стало засыхать прямо на теле. Невесёлые мысли бередили голову.

Куда пропал отец и как мне его найти? Если бы я знала лес, хоть немного… Я бы пошла к местам, где рос мох буравенник. Возможно, он упал, или на него напал дикий зверь. Или, еще хуже — он наткнулся на Тропу и пропал, загрызенный нечистью.

И как я не крутила ситуацию в уме, шагая дальше, никак не могла найти выхода. К обеду усталость, шок и бессонная ночь взяли свое. Я свернула в лес, и стала искать приемлемое место для отдыха. Но как на зло, нигде не слышалось журчания родника. Сосредоточься, Вита. Вспомни, чему тебя учили…

Подслеповатые после болотной грязи глаза стали выискивать знакомые растения. Вот меховушка с пушистыми листочками. Она любит сухие места. Здесь точно нет воды. Время течет медленно, ноги заплетаются, язык распух от жажды. Вот сосновая венорка. Эта травка приземистая, но живет в тени других, высоких деревьев. Обычно на юге.

Поворачиваю в противоположную от полянки венорки сторону. Где-то здесь… Должно быть где-то здесь…

Жалкая прогалина с лужей. Позавчера лил дождь, и я нашла остатки воды на низких листьях да еще немного под кустиком лещины. Изо рта вырывался невольный стон разочарования, но я слизала всё до последней капли. И свалилась без сил, тут же.