Клон в пальто - Ирина Меркина

Она открыла глаза. Вокруг была совсем не та комната, в которой она очнулась первый раз, а потом легла спать. Здесь вообще не было окон, полумрак, стен не видно, попискивали какие-то приборы. Аля обнаружила, что она вся облеплена присосками и прищепками с проводами.

— Доброго времени суток, миссис Антонов.

Так здороваются в Интернете. У очкастого парня, который подошел к ней и начал отцеплять нашлепки, и вправду был довольно виртуальный вид.

— А какое сейчас время суток? — сонно спросила Аля.

На иностранном языке, как свободно ты им ни владей, никогда не скажешь то, что думаешь. Спрашиваешь про погоду, про время суток и расписание авиарейсов, когда хочется послать всех к черту или рявкнуть: «Да объясните же мне наконец, что происходит!».

— Кажется, вечер, — равнодушно ответил виртуальный юноша. Его это не слишком интересовало. — Сейчас придет доктор Моррис, она вам все скажет.

Ребекка ворвалась в помещение подобно вихрю. От ее учительской чопорности не осталось и следа. Щеки раскраснелись, глаза горели, под распахнутым халатом обнаружилась какая-то легкомысленная маечка в желтый и зеленый горошек. Доктор Моррис выглядела так, будто только что провернула удачное ограбление банка, и Але она подмигнула, как соучастнице.

— Миссис Антонов, Александра! Я могу звать вас Алекс? О’кей. Поздравляю, Алекс! Мы на пороге успеха.

— Какого успеха, доктор?

Идите все к черту или объясните мне наконец, что происходит!

— Через пару дней это будет понятнее. Но мы — я и мои коллеги — считаем, что извлечение генетического материала и его помещение в питательную среду прошло удачно. Приборы показывают, что активизация на клеточном уровне началась.

Активизация, извлечение генетического материала! Говоря человеческим языком, они уже начали выращивать нового Антонова из его безымянного пальца. Интересно, как это происходит? К пальцу прирастает ладонь, затем рука, локоть, плечо — бронзовое, широкое, в рыжих волосках… Или появляется маленький эмбрион, уродец с огромным пальцем, который будет развиваться во взрослого мужчину? Но тогда придется ждать тридцать лет…

— Не придется, моя дорогая! В этом-то и заключается эксперимент. Сегодня нет никаких проблем с тем, чтобы из генетического материала вашего бедного мужа создать младенца с тем же набором хромосом. Но зачем вам муж-младенец? Вот и нам он не нужен. Клонирование ягнят из клеток взрослых овец — вчерашний день, пройденный этап. Регенерация ампутированных органов — тоже. Мы регенерируем че-ло-ве-ка. Если эксперимент удастся, ваш супруг предстанет перед вами таким, каким был еще вчера.

Вчера? Вчера Аля весь вечер просидела в комнате, протирая лосьоном обожженную кожу, а Лешка болтался неизвестно где. Пришел в двенадцать (детское время!) и сказал, что смотрел с каким-то поляком футбол в ночном клубе. Врал, конечно. Или то было уже позавчера?

— А сколько времени это займет? — спросила Аля.

— Неделю или около того.

— А вы уверены… Я хочу сказать, не может быть так, что вместо его тела вырастет еще сто пальцев? Или какая-нибудь медуза.

— Может! — с энтузиазмом воскликнула Ребекка. — Но не должно. Природа очень мудра. Зачем ей создавать монстра, если она уже научилась творить человека.

Аля недоверчиво пожала плечами. Если природа так мудра, почему она делает столько глупостей? Зачем, например, акулы и лето среди зимы?..

— Можно мне встать?

— Да, конечно! — засуетилась доктор. — Если вы нормально себя чувствуете… Давайте пройдем ко мне в кабинет, там будет удобнее.

— Я должна оставаться в больнице? — спросила Аля, спуская ноги с каталки. Тапочек внизу не было, но их немедленно поднесла неслышная тень в голубом. Тапочки были большие, махровые, какие дают в некоторых SPA-центрах.

— Вы хотите уйти прямо сейчас?

Аля представила себе их комнату в гостинице, Алешины разбросанные вещи — даже на пляж он собирался впопыхах, вытряхивая на кровать шорты, плавки, полотенца, очки для ныряния. Пахнущую его потом подушку, бритву с застрявшей между лезвиями рыжей щетиной, зубную щетку с остатками пасты. Нет, она не хочет уйти сейчас.

— Я тоже считаю, что ночь вам лучше провести здесь. Тем более что нам надо кое-что закончить.

Это Ребекка говорила уже на ходу, стремительно шагая по коридору. Халат развевался, встречные-поперечные прижимались к стенам. Аля едва поспевала за ней, теряя широкие тапки.

— А когда он проснется… то есть родится… Он будет все помнить и понимать? — спрашивала она, задыхаясь.

— Я все расскажу вам в кабинете, — отвечала доктор Моррис, рассекая пространство и время.

Они бежали по коридорам, потом ехали в лифте, снова бежали и снова ехали. Все время вверх. Кабинет Ребекки был на самом высоком этаже, и оттуда открывался вид на огни Золотого берега, пол-окна бурлящих огней. Вторая половина была слизана океаном.

У Али закружилась голова, хотя океана она не увидела — сплошная чернота. Парень из Интернета не ошибся: уже наступил вечер, а может быть, и ночь.

Наконец-то она попала в нормально освещенное помещение. Верхний свет и квадратная настольная лампа зажглись сразу, как доктор Моррис открыла дверь. По монитору компьютера стекали нарисованные серебряные капли. Стол был завален бумагами, на спинке стула висела зеленая вязаная кофта. В углу стояли кроссовки, пляжная сумка и теннисная ракетка в чехле. Аля не удивилась бы, если б увидела серфинговую доску, но ее не было.

— Садитесь, Алекс.

Аля присела на стул для пациентов. Впрочем, вряд ли доктор вела прием в этой захламленной мансарде.

На краю стола лежала книжка карманного формата в мягкой обложке. Вверх ногами Аля прочитала: Джейн Остин, романы, «Чувство и чувствительность», «Гордость и предубеждение». Ну-ну!

Ребекка поймала ее взгляд:

— Не интересуетесь сентиментальной литературой? Я недавно открыла ее для себя. Какой прекрасный мир, упорядоченный, чистый, искренний. И как не похож на наш!.. Ладно, давайте поговорим о деле.

Аля кивнула. Она не интересовалась сентиментальной литературой. Ей больше нравились книги с остро закрученным сюжетом, которые потом можно пересказывать, кое-что добавляя и изменяя по-своему. Лешка, знавший школьную программу по литературе в основном в ее изложении, до сих пор пребывал в святой уверенности, что Базаров под конец жизни ушел в монастырь, а Анну Каренину спас из-под поезда молодой офицер, с которым она уехала за границу, забрав обоих детей.

— Вы задали совершенно справедливый вопрос: что произойдет с личностью вашего мужа? Будет ли он помнить прошлое и адекватно воспринимать действительность? Или у нас в руках окажется великовозрастный младенец, которого придется учить завязывать шнурки и пользоваться санузлом? Я не скрою от вас, Алекс, что второй вариант гораздо вероятнее.