Жаркий Август. Книга Вторая - Маргарита Дюжева

С*ка!

Это же надо иметь настолько извращенное чувство юмора, чтобы додуматься до такого! Хотя причем тут юмор? Тонкий психологический расчет, да и только. Отличный способ унизить еще сильнее.

Черт, только бы выбраться из этого сумасшествия и не подохнуть раньше времени! Он опустил взгляд на свое правое предплечье, на котором красовалась большая рабская татуировка. Нелепое нагромождение ромбов, кругов и изломанных линий. Словно какой-то шутник попытался выгравировать на коже подобие микросхемы. Еще месяц она была такая же как у всех – темно синяя, зато теперь яркая, фиолетовая, припухшая и воспаленная. Все из-за того, что не удержался и напал на прежнего хозяина. Выдержка подвела, и прежде чем успел сообразить, что делает, сработали рефлексы, отточенные годами. И, Бог свидетель, если бы не надсмотрщик, вовремя откинувший его сторону, то он свернул бы толстую жирную шею этому борову. После такого его, конечно, высекли так, что душа еле в теле удержалась, что не было сил пошевелиться, а каждое мало-мальское движение разрывалось фейерверком боли и изломанном теле. Думал все, конец, не выкарабкается, помрет в темном подвале, забытый всеми на свете. И даже испытывал малодушную радость, от того, что все это, наконец, закончится.

Выжил. Как и десятки раз до этого. Тренированное тело так просто не собиралось сдаваться.

Если честно, за нападение ждал мучительной расправы, но его в очередной раз продали. Наверное, прежний хозяин решил, что с паршивой овцы хоть шерсти клок. Сдали в Центр, по дешевке. Здесь обновили татуировку. Фиолетовый – значит раб несдержан, опасен, агрессивен, асоциален, неадекватен и т.д. и т.п., продолжать можно до бесконечности. Впрочем, обновили не только обложку, но и содержимое. Новый нейронный зонд, который блуждал по венам, контролируя поведение. Теперь, если даже он просто подумает о том, чтобы причинить вред законному хозяину, зонд пошлет болевые импульсы. Чем сильнее хочешь навредить, тем больнее. А если не удержишься и сделаешь, хотя бы одно угрожающее движение, все, прощайте мозги, здравствуй жизнь овоща! И браслет ему теперь полагается с самой высокой степенью контроля.

Тим надсадно вздохнул. С его характером долго в рабах не проходишь. Или побоями добьют, или сам себе мозги изжаришь, представляя, как откручиваешь голову какому-нибудь зажравшемуся ублюдку.

Он скользнул взглядом по другим боксам. Почти никого. Большую часть рабов разобрали вчера, остался только он, да еще десятка полтора таких же бедолаг.

Фиолетовые цифры на руке отпугнули от него всех потенциальных хозяев. Конечно, кому нужно держать при себе такого типа? Хлопот много, глаз да глаз нужен. Вот и обходили его нишу стороной.

Пусть. Есть время передохнуть, немного придти в себя.

Черт, как жрать-то хочется! Государство экономит на таких как он. Скудный завтрак утром, чтобы смог дотянуть до вечера, а там еще такая же порция баланды, от одного запаха которой мутит.

Хуже голода была только жажда. Надсмотрщик должен был каждые четыре часа проходить и выдавать кружку мутной, теплой воды, но иногда ему было лень. И он мог пройти через пять часов, шесть, а то и вообще полностью пропустить один из обходов.

Снова раздался скрип двери, и он опять не смог удержаться, повернулся на этот звук.

На пороге Центра появился мужчина. Низкого роста, коренастый, одетый в спецовку. Квадратный подбородок, тяжелый взгляд из-под кустистых бровей и кулаки как наковальни.

Тим скрипнул зубами, втянул и без того впалый живот и ссутулился, стараясь казаться еще худее, изнеможеннее.

Он поменял уже стольких хозяев, что с первого взгляда мог сказать, что его ожидало. Этот грубоватый мужик наверняка владелец какой-нибудь каменоломни, или шахты, или еще чего-то подобного, и искал он крепких, сильных парней для тяжелой работы.

Он помнил, каково это, когда не можешь разогнуться от неподъемной тяжести, руки сбиты, мышцы на пределе своих возможностей. Он это уже проходил. Три месяца адского труда. И что в итоге? Непрестанный кашель от постоянной пыли, вечно слезящиеся глаза, ведь никто не собирается снабжать рабов дополнительными средствами защиты. Негнущиеся ноги, сорванная спина и страх, что не сможешь ходить.

Тогда его тоже предпочли быстро продать, пока еще можно было хоть что-то получить. И он снова выкарабкался.

Нет уж, хватит! Больше такого счастья ему не надо.

Он сидел, сгорбившись, украдкой бросая настороженные взгляды из-под взлохмаченных волос. Мужик прохаживался по коридору, рассматривая живой товар. На минуту остановился возле его бокса, пренебрежительно мотнул головой и направился дальше.

"Давай, давай, вали!" – мысленно послал его Тим и снова повернулся к распахнувшейся двери.

Теперь внутрь зашли три человека. Пожилая семейная пара и разряженная блондинка.

Старики, держась под руку, неторопливо пошли вперед, спокойно осматриваясь по сторонам.

Вот это уже было интересно. Такие люди обычно брали себе рабов для выполнения домашних работ, поскольку самим все эти хлопоты уже были в тягость. Это он тоже успел попробовать, и мог сказать с абсолютной уверенностью, что лучшего варианта сложно придумать. Не меньше года он продержался у такого хозяина. Жил на ферме, спал в подсобке, стриг газоны, чинил заборы, поддерживал дом в порядке. За все время его ни разу не ударили, не оскорбили. При этом исправно кормили и даже порой вели доверительные беседы. Правда, все это оборвалось весьма внезапно. Сердечный приступ у хозяина.

На этом спокойная, сытая жизнь закончилась.

Сейчас Тим постарался придать себе расслабленный мирный вид, надеясь, что именно на него падет их выбор.

Пожилая женщина первая подошла к его «вольеру» и стала рассматривать:

– Как насчет этого?– с сомнением в голосе поинтересовалась она, кивая в его сторону.

Супруг подошел ближе и, как-то по-птичьи нагнув голову в бок, уставился на него выцветшими от времени глазами.

– Вроде ничего, только уж больно худой,– проворчал он.

– Так откормим. Пара недель и будет как новый.

Да, да, да! Возьмите меня к себе и откормите!

Семейная чета приступила к обсуждению, а он сидел, не шевелясь, боясь спугнуть удачу. Только бы забрали, только бы забрали.

Тишину центра нарушали лишь перешептывания стариков, треск одной из ламп и цокот каблучков блондинки.

– Смотри-ка, его Барсик зовут,– с умилением произнесла старушка, прочитав его имя на электронном табло.

– Барсик? Что за дурацкое имя?

– Дорогой, ну давай его возьмем!

– Может, остальных сначала посмотрим? – дед все еще сомневался, и Тимуру оставалось только надеяться, что старушке удастся его уговорить.

– Ой, а что это у него такое на руке? – удивленно спросила она, подслеповато щурясь.

– Где?

– Да вон, где обычно татуировка!