Менестрель идёт по свету - Ариана Леви

Сказал он, что скоро под крики вороньи

Завьётся стрел хоровод,

И город нам свалится прямо в ладони,

Как сладкий, вызревший плод.. .

Там слабое войско и робкий правитель,

И обветшала стена,

А звонкой казны хоть лопатой гребите,

И век не выпить вина!

Мы там по трактирам оглохнем от здравиц,

Устанем от грабежей

И славно утешим весёлых красавиц,

Оставшихся без мужей!. .

...Когда перед нами ворота открыли,

Мы ждали - вынесут ключ,

Но копья сверкнули сквозь облако пыли,

Как молнии из-за туч!. .

Нас кони втоптали в зелёные травы,

Нам стрелы пробили грудь.

Нас вождь иноземный послал на расправу,

Себе расчищая путь!

Смеялись на небе могучие Боги,

Кровавой тешась игрой.

Мы все полегли, не дождавшись подмоги,

Но каждый пал как герой!

Давно не держали мы трусов в отряде -

На том широком лугу

Из нас ни один не молил о пощаде,

Никто не сдался врагу!

Другие утешили вдов белогрудых,

Сложили в мешки казну.

А мы за воротами сном беспробудным

Которую спим весну!. .

Погибель отцов - не в науку мальчишкам:

Любой с пелёнок боец!

Бросаются в пламя, не зная, что слишком

Печален будет конец.

Жестокую мудрость, подобную нашей,

Постигнут в свой смертный час.. .

Налейте наёмникам полные чаши!

Пусть выпьют в память о нас!

(Из книги М. Семеновой «Волкодав-2: Право на поединок»)

В своё время только ленивый не перекладывал эти стихи на песню, не удержалась и Александра. Кто бы знал, что это пригодится таким странным образом?

Наёмники слушали в полном молчании, да и весь остальной зал словно бы замер. Но едва прозвучали последние аккорды, мужчины поднялись из-за столов, осушили до дна свои кружки и, всё так же молча, трижды стукнули ими о стол. Ксан поняла, что так наёмники почтили тех, кто так же, как они, ступил на эту стезю и нашёл свою смерть. Что поделать, век наёмников недолог, а удача не может быть всегда на их стороне: даже если до этого она выручала десятки раз, достаточно одного, когда она отвернётся. И, кажется, все в зале сейчас это поняли с пугающей ясностью, даже если до этого не задумывались о своей участи.

Звук шёл отличный, амулет работал как надо. Но Ксан решила не задерживаться сегодня допоздна: всё равно после полуночи много не заработаешь, да и амулет она уже купила, а больше пока ей денег и не надо особо.

Ксан за то время, что уже находится в этом мире, не делала никаких попыток копить деньги. И вовсе не потому, что ей не хотелось этого, а потому, что это было просто опасно. Пока она бедный менестрель – её никто не тронет. Всё, что ей нужно, она покупала сразу. Если вещь дорогая, как этот амулет вот, то выступала несколько дней подряд в разных тавернах, но в пределах одного города. А в дорогу денег с собой никогда не брала. Все считали за удачу подвезти менестреля, да и без куска хлеба и крыши над головой она никогда не останется, пока с ней её голос. Даже любимая укулеле не так важна, хотя Саша и прикипела к ней всей душой ещё в своём мире, а здесь эта вещь - вообще единственное, что у неё осталось дорогого на память о прошлой жизни. Но местные струнные музыкальные инструменты очень мало отличаются от земных, так что при желании Ксан легко научится играть и на них, если с любимой укулелькой что-то случится.

Конечно, на дом она таким макаром не заработает, но на амулеты, одежду и прочие мелочи – вполне хватало. А дом… Ну зачем дом тому, кого кормят ноги? Ксан не может осесть в одном месте, даже если это будет очень большой город. Рано или поздно, все её песни кончатся, и что тогда? Любому наскучит слушать один и тот же репертуар изо дня в день. Нет, надо двигаться, надо постоянно перемещаться с места на место. Да и самой Ксан это нравилось: новые места, новые знакомства, подчас весьма необычные.

Вот и сегодня после выступления, незнакомец в плаще с надвинутым на глаза капюшоном, махнул ей рукой, подзывая к своему столику. Так иногда делали особо богатые посетители, желая угостить талантливого менестреля и развлечь себя беседой с ним за дополнительную плату. Ничего предосудительного или опасного в этом не было: менестреля охраняли вышибалы, которые есть в каждой таверне, и они пришли бы на помощь, если бы кто-то из посетителей позволил себе лишнее.

Ксан приблизилась к незнакомцу и опустилась на лавку за столиком, на то место, куда тот ей указал. При этом Саша успела заглянуть под капюшон и заметить светлые волосы и характерные черты лица. Эльф! Ну, надо же! Издали она видела их немало, но вот общаться эльфы как-то до сих пор с ней не пытались. Интересно, что ему надо?

Некоторое время эльф молча её разглядывал, а Саша, в свою очередь, выжидающе пялилась на него. Чего, спрашивается, позвал, если молчит?

Наконец, эльф слегка сдвинул капюшон – так, чтобы собеседник мог видеть его лицо, но для остальных оно оставалось сокрытым. Ксан тут же впилась в него любопытным взглядом. Всё-таки трудно привыкнуть к существованию существ, которых долгое время считала если не вымыслом авторов, то уж точно персонажами фольклора. И, встретив вживую такое существо, невозможно не проявить понятного любопытства. Однако Сашин визави всего этого не знал, и любопытство менестреля принял за деловой интерес. А потому сразу перешёл к сути:

- Не стану ходить вокруг да около, юноша. Ваш голос весьма необычен и имеет широкий диапазон. Вы неплохо поёте – даже для эльфийского слуха, что уж говорить о человеческом. Но тратите свои неплохие, в общем-то, задатки, на пьяный сброд в тавернах. Вы могли бы выступать во дворцах, в театрах, перед высокопоставленными людьми. Вы бы забыли о бедности навсегда, ваша карьера сделала бы стремительный взлёт, о котором многие и мечтать не могли. Конечно, вам пришлось бы немного подучиться и несколько изменить свой, с позволения сказать, репертуар… Но это уже мелочи, не так ли?

Эльф выжидающе смотрел на Сашу, но та не спешила с ним соглашаться. Конечно, от