Тьма - Дора Коуст

Девушку сопровождал целый конвой наемной охраны, словно она была самым дорогим товаром, который перевозили в соседнюю Империю, или заключенной, которую приговорили к смерти, что, в принципе, означало одно и то же. Черту, разделившую жизнь на «до» и «после», безвозвратно провели…

Дормез – дорожная карета, в которой можно было спать лежа. Использовалась для путешествий на дальние расстояния.

Осень только вступила в свои права. К обеду погода изменилась. Легкий теплый ветер заглядывал сквозь шифоновые шторки. Лучи солнца то и дело врывались в полутемное нутро кареты, ослепляя глаза. Петра нервно сжимала руки в кулаки, разминая пальцы. Сивинс недавно останавливал дормез, чтобы проверить колеса, и передал девушке еще одну небольшую сумку к уже имеющейся собранной с вещами и корзине с едой.

– Леди, переложите все, что вам необходимо, в эту сумку. И провизию тоже, – сказал конюх.

– А… – только хотела спросить Петра о том, зачем ей это, но не успела, так как мужчина сразу захлопнул дверцу.

Взяв объемную потертую сумку, она с удивлением поняла, что поклажа очень легкая и почти ничего не весит. Петра открыла замок и обомлела. В недрах сумки разместилось множество разнообразных вещей. Девушка решила, что обязательно рассмотрит все чуть позже, а пока переложит собранную заботливой нянечкой провизию.

Мешок, что изначально был загружен в карету, Петра уже проверила. Кроме трех откровенных платьев, которые не наденут на себя даже дамы, работающие на красных улицах, заботливые родители больше ничего не положили. Петра могла поспорить на тысячу золотых, что это дело рук Марианны. Ни денег, ни украшений – ничего, что могло бы помочь ей материально не зависеть от Академии Святого Нарцисса.

Петриция погладила жилет, где во внутреннем кармане бережно свернутый в трубочку лежал родовой документ, составленный на гербовой бумаге. Если его отберут или, не дай Всевышний, он потеряется, девушка никому не сможет доказать, что является наследницей рода эль Колдроус.

Громко заржали кони. Карета резко остановилась, вильнув напоследок задними колесами. Петру, не ожидающую ничего подобного, по инерции повело вперед. Споткнувшись о сумку, которую совсем недавно застегивала, девушка упала на дощатый пол, покрытый грубым бордовым ковром. Она успела выставить руки вперед, прежде чем встретилась с быстро приближающимся настилом. С противоположного сиденья на девушку попадали многочисленные подушки и одеяла, из которых создавали спальное место прямо на полу.

– Чтоб вас всех Дракон сожрал! – прошипела она, поднимаясь, и тут же покраснела от своих слов.

Вскрикнул извозчик. Через окошко двери Петра увидела, как он повалился с козел прямо на дорогу, поднимая серую пыль в воздух. Экипаж окружали бандиты. Их одежды не выглядели тряпьем. С чистыми открытыми лицами, в добротной обуви и с дорогим оружием они не походили на тех, кто нуждается в деньгах. Их, скорее, можно было причислить к наемникам, которые выполняют дорогостоящие заказы. Девушка подумала о том, что Марианна вполне могла бы заказать им ее смерть. Оглядев карету, она поняла: прятаться некуда, и зажалась в угол, противоположный входу. Дверца открылась, впустив яркие лучи солнца, а вместе с ним и жару. Мужчина средних лет смотрел на испуганную девицу и причудливо улыбался, словно хвастался белоснежной улыбкой.

– Леди. Мое почтение. Не соблаговолите ли вы покинуть карету?! – он говорил с достоинством, присущим Лорду, но никак не разбойнику.

– По какому праву вы остановили экипаж? – она старалась держаться высокомерно, но понимала, что выглядит, словно птичка в стенках кованой клетки.

– Прошу прощения, Леди. Но мы теряем время. Будьте благоразумны и выполняйте все, что от вас требуется, или мне придется вынести вас на руках…

Петра встрепенулась. В глазах ее родилась злость, заставляя аметистовую радужку сверкать, словно драгоценные камни. Душу медленно окутывал холод, оплетая щупальцами каждую клеточку, даря чувство защищенности. Тьма начала выходить через подушечки пальцев, обволакивая их.

– Прошу прощения, Леди…

Чужеродная Тьма в доли секунды накрыла ее с головой, заставляя погрузиться в бесчувственный сон. Сон, в котором так не хватало тепла…

* * *

Холод. Дикий, сковывающий тело холод. Ледяные отростки впились в кожу, причиняя нестерпимую монотонную боль. Сквозь сонное оцепенение она слышала далекие смазанные звуки разговоров и топот копыт. Петра не чувствовала ничего, кроме всепоглощающей пытки. Не было рук, ног, сердца, лица, только чужеродная Тьма, с которой отчаянно боролась ее собственная.

Сильнейший всплеск магии заставил ее закричать. Но только внешне ничего не изменилось в ее теле и лице. Внутри ее сознание металось от нескончаемых мук. Собственная Тьма будто выросла, безудержно поглощая разум, пропитывая каждую клеточку.

Петриция резко открыла глаза. Они болели, словно наполненные песком. Ныло все тело, а конечности будто отяжелели и стали неподъемными. Над ней возвышались еще зеленые кроны деревьев, не успевшие сбросить свои листья. Они были темны, как и ночь, покрывающая небо. Далекие звезды блестели, но не шли в сравнение со светом дикой полной луны. Она прошла уже большую часть своего пути и укатывалась на запад, а значит, утро скоро наступит, и не факт, что для всех.

Храп окружающих девушку мужчин, что расположились прямо на траве, подстелив свои плащи, ударял по голове не хуже молотка. Петра тихонько приподнялась, стараясь не издавать никаких звуков. В изголовье своей импровизированной кровати она увидела потертую сумку, которую передал ей конюх. Радость поселилась в сердце, заставив робкую улыбку скользнуть по высохшим губам. Ее лежанка находилась под деревом ближе к лесу, тогда как мужчины спали на поле.

Собравшись с мыслями и крохами сил, Петриция встала на колени лицом к своим похитителям и, в очередной раз, порадовавшись легкости сумки, медленно повесила ее себе на плечо, расположив основанием на спине. Девушка делала робкие ползки в лес и продолжала следить за наемниками. Ступала осторожно, чтобы не создавать лишних шорохов. Через десятки метров она поднялась на ноги и, развернувшись, побежала изо всех сил. Бежать приходилось так, будто злые собаки гонятся вслед, словно жизнь напрямую зависит от скорости ее передвижения.

Первые рассветные лучи озарили землю, когда Петра поняла, что больше не в силах сделать хотя бы шаг. Красивые сапожки для верховой езды превратились в нечто, заляпанное грязью и травинками. Аккуратно заплетенная графитовая коса растрепалась и мешалась при ходьбе, цепляясь за ветки и кусты. Девушка села прямо на влажную землю, скрывшись за толстым стволом дерева и высокой травой. Передохнув несколько минут и успокоив бешено стучащее сердце, она раскрыла свою поклажу.