Девочка в гараже. Реальная история приемной мамы - Дебра Мерк

В то время в «маленькой комнате» с детскими кроватками на первом этаже у нас жили две подопечные девочки, поэтому кровать для Брэндона мы поставили наверху, в комнате Чарльза, где жили еще двое мальчишек. Но лег он только тогда, когда мы переставили его кроватку на середину комнаты, как можно дальше от других.

В ту первую ночь он следил за тем, как я укрывала одеялами других мальчиков и Чарльза. Я молилась за них, касаясь ладонью, целовала каждого в лоб и шла к следующему. Брэндон наблюдал за каждым моим движением, и я не могла не заметить его тревоги. Закончив молиться за остальных, я подошла к нему – укрыть. Он поднял руки, потом положил их вдоль тела поверх одеяла, не сводя с меня глаз.

– Брэндон, в нашем доме мы молимся, – почти прошептала я, стоя возле его постели на ногах, а не на коленях. – Ничего, если я помолюсь над тобой? Трогать не буду.

Он молча смотрел. Я подняла руку высоко над его грудью и закрыла глаза.

– Дорогой Иисус, спасибо Тебе за то, что привел Брэндона в наш дом. Благодаря Тебе он теперь в безопасности. Помоги ему не бояться и узнать, что Ты любишь его. Дай ему сегодня увидеть сладкие сны. Аминь.

Я открыла глаза и увидела пристальный взгляд мальчишки.

– Спокойной ночи, Брэндон.

Как бы мне ни хотелось поцеловать его в лобик, я понимала: нельзя – и просто улыбнулась ему и вышла из комнаты.

Я понятия не имела, что пережил Брэндон за первые пять лет своей жизни. Мне оставалось только вверить его воле Божьей и уповать на то, что мой Небесный Отец поможет мне любить этого малыша так же, как его любит Он. Вечер за вечером я повторяла один и тот же ритуал, и Брэндон все так же напряженно следил за каждым моим движением.

Через несколько дней я решила встать на колени возле его постели, но чуть поодаль.

– Я знаю: ты смотришь, как я прикасаюсь к другим детям, пока молюсь за них. Мне хочется, чтобы они чувствовали мою любовь и любовь Иисуса. Прикасаться к тебе я не буду. Просто подержу ладонь над тобой – вот так. – Я подняла ладонь на пол-локтя над его грудью. – Так можно?

Брэндон кивнул, и я прочла молитву.

Еще через две недели я спросила его, можно ли мне держать ладонь ближе к его груди, и он снова кивнул.

Потом, однажды вечером, молясь с закрытыми глазами и держа руку на высоте нескольких дюймов от груди Брэндона, я почувствовала, как его ладошка накрыла мою. Он тихонько тянул мою руку вниз, пока та не легла ему на грудь. Я едва не заплакала, но собралась с духом и продолжала молиться: мой голос не дрогнул. Чувствуя, как колотится маленькое сердечко, я произнесла:

– Господи, молю Тебя, коснись сердца Брэндона. Дай ему знать, как Ты любишь его. Аминь.

Я открыла глаза. Брэндон смотрел на меня, прижимая к груди мою руку. Мы смотрели друг другу в глаза где-то с минуту, и потом я легонько погладила его по руке.

– Спокойной ночи, Брэндон.

Мне хотелось танцевать, петь, разбудить всех, кто есть в доме, возгласить о невероятном успехе, но пришлось удержать ликование в глубине души и молча выскользнуть из комнаты.

На следующий вечер, встав на колени у постели Брэндона, я держала руку почти у самой его груди. Но я даже не успела закрыть глаза: он притянул мою ладонь к себе и не отпускал, пока я не завершила молитву – и в этот вечер, и в следующий, и в следующий…

А потом, в конце той же недели, когда я мягко высвобождала руку, Брэндон вдруг коснулся своего лба. По глазам я видела: он ждал чего-то – но я сперва не поняла.

– Что такое, Брэндон?

Он снова коснулся своего лба, и я прослезилась. Он хотел, чтобы я поцеловала его!

– Ты разрешаешь мне поцеловать тебя в лоб?

Он кивнул, и я его поцеловала. И каждый вечер в те несколько месяцев, пока Брэндон жил с нами, вечерняя молитва завершалась поцелуем в лоб на сон грядущий – поцелуем для мальчика, к которому нельзя прикасаться.

Чтение молитвы над нашими детьми, родными и подопечными, всегда было для меня великой ответственностью и честью, но Брэндон показал мне, что это еще и знак священного долга.

«Господи, – мысленно молилась я, лежа в объятиях Эла и вспоминая Брэндона, – через нашу семью яви свою любовь Кайлу, Кайре, Ханне, Эндрю и Элли. Дай им понять, что их любят от всей души».

Июль чудесно подошел для появления детей Бауэр в нашем доме. У Хелен, Сэди и Чарльза шли школьные каникулы, они могли помочь мне с малышами. За годы мы убедились, что дети, внося свою лепту в жизнь семьи – то там помог, то тут, по годам и по силам, – чувствуют себя частью семейного круга, и это чудесный путь.

Мои родные дети учили подопечных. Утром – заправить постели и убрать в комнатах. И каждый день – сюрприз, сюрприз! – надо чистить зубы, причесываться и одеваться. Кайра и Ханна помогали Хелен и Сэди собирать по комнатам белье в стирку, я стирала, складывала вещи в стопки, и дети снова разносили их по комнатам и раскладывали по кроватям. Кайл и Эндрю помогали Чарльзу выносить мусор, подметать гараж и дворик, пылесосить. Трехлетний Эндрю пылесосить просто обожал и, сияя от гордости, возил туда-сюда щеткой. Конечно, надолго его не хватало, но с небольшим участком, который ему доверяли, он справлялся прекрасно. После трапез дети помогали убирать со стола, а Хелен и Сэди вместе со мной наводили порядок на кухне.

Каждую неделю я перераспределяла обязанности, уча детей всему, что нужно для чистоты и порядка в доме. Все добросовестно трудились всю неделю, и потому в субботу утренняя уборка завершалась очень быстро, сразу же после завтрака для всей семьи. В конце недели каждый ребенок получал карманные деньги за выполненную работу. Я видела, как гордились собой дети Бауэр, когда я выдала им первую «награду» за труд.

После этого у них появились и новые причины радоваться работе. Я видела: им было чем гордиться, ведь теперь у них тоже была работа – как и у нас. Так мы учили всех наших подопечных – кроме тех, кто был слишком мал для участия в общих делах. Для многих наш дом становился первым, где и взрослые, и дети имели свои обязанности и учились заботиться о себе.

Мы с Элом объясняли, что наша работа вне дома – это часть наших взрослых обязанностей. Эл отвечал за кейтеринг в Центре проведения мероприятий Каспера, и у него был удлиненный рабочий день. Я несколько дней в неделю работала в христианском кризисном центре помощи беременным. Центр тоже находился в Каспере, и почти десять лет я была его директором, приступив к работе через год после обращения в христианство.

Еще я была добровольной мирянкой-капелланом в Дисциплинарном исправительном центре округа Натрона – по сути, тюрьме, расположенной километрах в двадцати от нашего дома. Меня вызывали к заключенным, требовавшим капеллана, а кроме того, раз в две недели, перед работой, я проводила для заключенных общие занятия по изучению Библии. Несколько раз в год я выступала в Женском исправительном центре штата Вайоминг – то была женская тюрьма в городке под названием Ласк, в полутора сотнях километров от нас. Бог наделил меня состраданием к заключенным.