Очарованная вдова - Кирилл Казанцев

Так или иначе, но становиться зачинщиком скандала никто из участников поминок не хотел. Поэтому, несмотря на негромкое роптание некоторых особо щепетильных персон, Бренер продолжал говорить. Он словно и не замечал того факта, что его затянувшаяся речь поднадоела людям самого разного кроя.

Впрочем, вдова слушала его с каким-то удивительным умилением. Если, конечно, так можно сказать о состоянии убитой горем молодой женщины, сидевшей за столом с грустной улыбкой, застывшей на лице, и утвердительно кивавшей едва ли не после каждого слова продюсера.

В конце концов Артем завершил свою длинную речь заверением в том, что будет всячески помогать Анне, и добавил:

— Чтобы Володя, смотря на нас с того света, был спокоен и даже рад за свою любимую жену.

По ресторанному залу прошелся шумок, раздались невольные вздохи облегчения.

Аня подняла голову, взглянула на Артема и поблагодарила его. На мгновение она вернулась к мысли о таинственном незнакомце, который наблюдал за похоронами. Это воспоминание так и щекотало ее.

Однако вдова все-таки не стала поддаваться искушению и не решилась рассказывать о своих подозрениях ни Бренеру, ни Кущенкову с Алиевым. Все равно в тогдашнем состоянии сколько-нибудь внятного рассказа у нее не получилось бы. Женщина промолчала. Поминки подходили к концу.

Еще не успела просохнуть земля на могиле убитого шансонье, а продюсер решил заняться делом. На следующее утро после похорон он направился в офис звукозаписывающей студии, принадлежавшей Тверскому. Формально — для того, чтобы разобраться со всевозможными хвостами, которые остались после гибели владельца. Речь шла о всяческих обязательствах перед клиентами, не выполненных до конца: запись альбомов, сведение и мастеринг треков.

В принципе гибель хозяина студии мало что меняла. Специалисты продолжали работать в прежнем режиме. Механизм функционирования студии был отлажен давным-давно. Помешать ее деятельности могли исключительно форс-мажорные обстоятельства.

Со стороны это может показаться странным, но убийство Владимира не входило в список обстоятельств подобного рода. Безусловно, наступил некий переходный период. Он должен был продолжаться до того момента, когда студия официально перейдет к новому владельцу. Точнее сказать, к владелице, как полагали многие, имея в виду молодую вдову.

Но, пока суд да дело, работы по обязательствам перед клиентами никто сворачивать не собирался. Это было бы чересчур невыгодно как для финансового положения студии, так и для ее авторитета среди музыкальной братии. Тем более что при наличии нужной суммы здесь записывались не только приверженцы русского шансона, но и все желающие. От прыщавых подростков, исполняющих подобие рэпа, до мэтров эстрадной песни, которые начинали свой звездный путь еще во времена приснопамятного развитого социализма.

Бренер сидел за компьютером, на жестком диске которого хранились файлы с финансовой отчетностью студии. Однако все то, что реально касалось не до конца выполненных обязательств по договорам с клиентами, он лишь бегло просмотрел. На самом же деле больше всего его интересовала другая часть финансовой документации, та самая, которая была связана с доходами покойного шансонье.

Вот на них-то продюсер и обратил свое самое пристальное внимание. Он тщательно изучал файл за файлом, фиксировал отдельные моменты в своей записной книжке.

Артем и без того знал, что Владимир получал большие деньги. Однако по документам его доходы в конце концов оказались гораздо более внушительными, чем можно было предположить. Основную долю прибыли давали концертные выступления. Этот момент был как бы само собой разумеющимся.

Вместе с тем не такую уж маленькую часть совокупной прибыли составляли отчисления по авторским правам. Согласно законодательству, любое использование авторского произведения должно оплачиваться. Безусловно, отследить все случаи использования песен Тверского было невозможно. Но там, где это все-таки удавалось сделать, отчисления шли. Это были деньги за его песни, звучавшие по радио и телевидению, за легальный контент на сайтах, занимающихся продажей музыкальных альбомов или отдельных композиций, рингтонов для мобильных телефонов, созданных на основе песен Тверского.

В одном из отчетов фигурировало замечание, что отдача от подобных продаж несколько упала из-за наличия некоей социальной сети, куда пользователи могли «залить» буквально любую музыку. И что же Тверской? Он оказался одним из первых, кто высказал претензии владельцам этой самой сети. Если другие музыканты или звукозаписывающие лейблы делали это громко, с явный расчетом на скандал, то Владимир сам не хотел поднимать шума и пыли.

Администрация социальной сети безоговорочно пошла ему навстречу. Десятки тысяч файлов с песнями Тверского, незаконно загруженных в сеть, постепенно были заблокированы и удалены из нее. Проделано все это было настолько мастерски, что информация даже не просочилась в СМИ.

С тех пор пользователи этой социальной сети, вводя в ее внутренний поисковик имя и фамилию шансонье либо название какой-то его песни, получали нулевой результат. Поисковик их просто не находил. Когда ситуация с этим наладилась, законные продажи песен Тверского в Интернете несколько выросли.

Бренер читал обо всем этом и едва верил своим глазам. Владимир почему-то не посчитал нужным ввести его в курс дела, сообщить о тайных переговорах с администрацией социальной сети и всех вытекающих из этого последствиях. У него даже руки вспотели от волнения.

Бренер, как и очень многие другие продюсеры, считал, что ему серьезно недоплачивали за его работу. Артем полагал, что именно он сделал из Тверского настоящую звезду русского шансона, способную собирать большие концертные залы и целые стадионы зрителей.

В чем-то Артем был прав. Успех третьего альбома Владимира пришелся как раз на время, когда именно Артем стал его продюсером. Однако, трезво мысля, стоит заметить, что заслуг самого певца в этом деле было отнюдь не меньше. По сути, в то время они шли бок о бок, делая имя друг другу.

Однако теперь, на следующий день после похорон шансонье, продюсер ощущал себя незаслуженно обманутым. Чем глубже он погружался в изучение документов, тем больше крепла его обида. Он читал отчеты, а из головы не уходили вопросы, ответы на которые были вполне очевидными. Кому теперь достанутся все права на песни Тверского? К кому пойдут все финансовые потоки с этих песен?

Эти вопросы острой занозой засели в его голове. Почти на автомате он начал обдумывать ситуацию, сложившуюся после смерти Владимира. Бренер принялся искать возможные и невозможные ходы и схемы для того, чтобы все было не так однозначно предопределено, как казалось еще вчера.

Продюсер лихорадочно думал, открывал сайты с законами РФ, что-то заносил в ту же записную книжку. На это ушла уйма времени. Он так увлекся, что даже пропустил обед. Впрочем, эта увлеченность удивительным образом подавляла чувство голода. Часы показывали без двух минут четыре.