Дневник летучей мыши - Наталья Александрова

Леня Маркиз любил женщин, за что ему частенько доставалосьот его боевой подруги и соратницы Лолы. Не то чтобы Лола его ревновала, ведькогда они заключали свой деловой союз, Леня поставил твердое условие: ни в коемслучае не смешивать работу с удовольствием, иными словами, они с Лолой живут иработают вместе, помогают друг другу, но сохраняют личную свободу. Лола тотчассогласилась — не больно-то и хотелось, но отчего-то принимала Лениных временныхподружек слишком близко к сердцу.

Волей-неволей пришлось ограничить общение с подружками доминимума. К слову сказать, Маркиз не слишком страдал. И уж совершенно не могпредставить себе, что может влюбиться в женщину без памяти, чтобы страдать имучиться, видеть ее во сне, а уж потерять от любви аппетит и похудеть на восемьс половиной килограммов — это вообще ни в какие ворота не лезет!

— Так что же случилось с дамой вашего сердца, АртурАльбертович? — осведомился Маркиз с ноткой недовольства в голосе. —Надеюсь, она здорова?

— Разумеется, здорова, — абсолютно трезвым голосомотозвался Руо, — в противном случае я обратился бы не к вам, а к врачу — ксчастью, Саломея Леонардовна жива, здорова и прекрасно себя чувствует! Нокажется, у нее что-то пропало… или, наоборот, появилось, я не понял, и ейтребуется такой человек, как вы, — умный, ловкий и находчивый, чтобырешить эту маленькую проблему.

— Так-так… — тихонько проговорил Леня, —стало быть, проблема небольшая…

Такими деликатными словами Руо давал понять, что денегМаркиз за эту работу не получит. Или получит, но немного. Леня хотел былоотказаться и по поводу неизвестной пропажи посоветовать обратиться к частномусыщику — да хоть к тому же Анатолию Рысаку, человек знает свое дело, так чтоможно смело его рекомендовать. Однако тут же он вспомнил, какие замечательныегастроли были у Артура Руо в одна тысяча девятьсот восемьдесят первом году воВладивостоке, как он мастерски переносил девушку из одной телефонной будки вдругую, на противоположной стороне арены, как беседовал одновременно с четырьмяговорящими головами — мамой, папой, бабушкой и внуком (куда до него профессоруДоуэлю!), как превращал воду в шампанское, а обыкновенную подушку — в корзину сфруктами, и решил, что для такого замечательного артиста он согласен на многое,даже утешать старушку. Что там у нее пропало-то? Очки или набор для вязания?Найдем…

Леня нажал на кнопку звонка, и за дверью раскатиласьзаливистая соловьиная трель.

— Иду-у! — послышался тут же мелодичный голос.

«Странно, — подумал Маркиз, — Руо говорил, чтостарушка живет одна, а тут явно присутствует какая-то молодая особа… впрочем,возможно, она у нее просто гостит…»

Дверь распахнулась.

В первый момент Лене показалось, что на пороге стоит молодаяженщина, но потом, когда его глаза привыкли к освещению, он разглядел дамунесомненно преклонного возраста, как минимум на восьмом десятке, но хорошосохранившуюся, с прекрасной осанкой бывшей балерины и со следами былой красоты.

— Здравствуйте, молодой человек! — проговориладама приятным звучным голосом, при этом с интересом разглядывая Леню. — Яполагаю, вы Леонид?

— Совершенно верно. — Леня церемонно поклонился иеле удержался, чтобы не щелкнуть каблуками. — А вы — Саломея Леонардовна?Меня прислал к вам Артур Альбертович…

— Милый молодой человек! — Дама улыбнулась. —Он не забывает старуху!

— Ну что вы, разве вас можно назвать старухой! —галантно воскликнул Маркиз.

Он хотел добавить, что Артура Альбертовича Руо такжедовольно трудно назвать молодым человеком, но вовремя удержался. Такоезамечание могло бы косвенно указать хозяйке на ее собственный возраст.

— Вы тоже милый. — Дама слегка шлепнула Леню поруке. — Но я уже не стесняюсь своего возраста. Однако что же это я держувас в прихожей! Пойдемте, мой друг!

Они прошли в большую светлую комнату.

В этой комнате царил черный рояль, на крышке которого стоялибукет начинающих вянуть роз в голубой фарфоровой вазе и фотография юнойкрасотки в серебряной рамке.

— Вот это я! — провозгласила хозяйка, показав нафотографию. — Трудно поверить, не правда ли?

— Что вы! — галантно возразил Леня. — Высовершенно не изменились! Ну, почти не изменились…

— Лгунишка! — Дама довольно засмеялась. — Нехотите ли выпить рюмочку коньяку? У меня есть очень хороший коньяк, его привезиз Франции Владимир Семенович. Тоже был милый молодой человек! Жаль, рано умер— в восьмидесятом году… Ну, вы, конечно, знаете…

— Неужели… — Леня захлопал глазами, хотелпереспросить, но постеснялся. А хозяйка уже наливала коньяк из темнойзапыленной бутылки в две крошечные рюмочки зеленого стекла.

— Будем здоровы! — проговорила она, подняв своюрюмку. — Впрочем, в ваши годы о здоровье еще не задумываются.

Леня выпил коньяк (он оказался неожиданно хорош) и еще раз,более внимательно, оглядел комнату.

Мебель в ней была антикварная — два массивных кресла созвериными лапами, круглый столик на резной ножке, стеклянная горка сфарфоровыми безделушками, диван с прямой деревянной спинкой. По стенам былиразвешаны пожелтевшие афиши, фотографии в деревянных рамках, несколько картин.

Одна из этих картин представляла собой женский портрет.Изображенная на нем красавица в зеленоватом шелковом платье сидела на открытойверанде, залитой утренним солнцем. В ее лице было несомненное сходство сфотографией на рояле.

— Да, это мой портрет работы Андрея Николаевича! —произнесла Саломея Леонардовна с гордостью, проследив за Ленинымвзглядом. — Он ухаживал за мной, но я отдала предпочтение ВикторуРомановичу… это мой первый муж.

Леня хотел было спросить, кто такой Андрей Николаевич, нопостеснялся показать свою неосведомленность. Ему показалось, что написанные впохожей манере портреты он видел в Русском музее, а может быть, даже вЭрмитаже…

— Ах, какое было дивное время! — проговорилапожилая дама, поднявшись и облокотясь на рояль. Поправив волосы кокетливымжестом, она пропела: «Целую ночь соловей нам насвистывал…» — Оборвав романс,подошла к стене и показала на фотографии: — Вот здесь я с МихаиломАфанасьевичем… а здесь — с Константином Сергеевичем… а здесь — с РубеномНиколаевичем…

У Лени слегка закружилась голова — то ли от коньяка, то лиот удивления. Впрочем, от такой капли коньяка это маловероятно… Допустим,Михаил Афанасьевич — это Булгаков, Константин Сергеевич — Станиславский…однако! Да быть не может! А кто такой Рубен Николаевич? Лица на фотографияхбыли мелкие и все какие-то похожие — прилично одетые мужчины, завитые женщины —кажется, это называлось перманент…

— Да, мой друг, — скромно улыбнулась дама, —вот с какими людьми свела меня судьба! Я и сама иногда не верю… именно поэтомутак важно их вернуть!.. Но я надеюсь, что вы справитесь. Артур Альбертовичговорил, что вы очень способный… а он разбирается в людях! И вообще, он оченьмилый молодой человек… Ах да, я вам это уже говорила!