Неучтённый фактор - Олег Маркеев

Правда, специальным указом лето затянули до середины октября. Но календарные выкрутасы режима уже мало кого трогали. Власть крутилась как могла, а люди, как во все времена, пытались жить своей жизнью.

С возрастающим волнением он приближался к эстакаде на пересечении Ленинградки с Беговой. Максимов почувствовал, как внутри проснулась и стала легко трясти все тело нервная дрожь. Идти дальше было опасно.

Под курткой еще грелся подсумок с четырьмя магазинами. У резервиста-бедолаги наверняка что-то с головой, намылил где-то полный боекомплект, будто действительно собрался воевать. Магазины были настоящим богатством, но и неприятностей, если что, не оберешься. Но и без этого впереди ничего хорошего не ждало.

По внешнему периметру Второго кольца шла граница Особой зоны. Или "Района непосредственного президентского управления", как велеречиво называла это ублюдство официальная пропаганда. В народе говорили проще – "домен". Иногда "дом", отсюда всех счастливчиков, все еще живущих в Центре – "домушниками".

Поговаривали,что периодически проводились выселения, вернее, замена случайных "домушников" на проверенные кадры. Нынешний Первый, был ничем не лучше всех предыдущих правителей. Начиная с римских цезарей и мелких азиатских сатрапчиков, каждый создавал вокруг себя кольцо безопасности, живое кольцо из верных ему людей, их семей, телок, знакомых и прихлебателей. Любая власть превращает допущенных к кормушке в буфер между собой и народом. И Первый был в этом не оригинален.

Максимов замедлил шаг, стараясь не бросаться в глаза, стал быстрыми взглядами проверять знакомые ориентиры.

Два БТРа, сужавшие проезд под эстакадой до одного ряда, были на месте. Вдоль них прохаживалась охрана в черных комбинезонах президентской гвардии.

Перевел взгляд на здание гостиницы "Советская" и довольно ухмыльнулся. Во-первых, потому что у этого режима, как у всех предыдущих так и не дошли руки сменить явно идеологически вредное название гостиницы. А во-вторых, потому что два дня назад о н и оборудовали огневую точку на крыше, да забыли убрать мешок с цементом, так и торчал на верхней кромке крыши. Сегодня мешка не было. Но из едва приметной амбразуры поднимался прозрачный столбик пара. Мысленно прикинул сектор обстрела и опять усмехнулся. Он стоял в самом центре.

У э т и х , Максимов всегда называл тех, на другой стороне, "эти", раз и навсегда проведя незримую границу, что-то изменилось в дворцовых раскладах или окончательно поехала крыша. Домен с каждой неделей все больше и больше походил на крепость, готовую к осаде. От Большого Домена, как повелось, старались не отстать маленькие доменчики в провинции. По всей стране центры городов, захваченные новой номенклатурой, превращались в крепости. Феодальщина, едва прикрытая православным славословием и демагогией "славянского патриотизма", перла из всех щелей.

Но сейчас все стало гораздо серьезней. По всем признакам шла усиленная подготовка к боям в городе. Кто и с кем будет воевать за Домен, Максимов не знал. Это была уже не его игра. Но то, что очень скоро будет проведена чистка города и ужесточен режим проживания, касалось его непосредственно.

«Пора. Уже кое-кому намозолил глаза», – решил Максимов, заметив, как завозились в припаркованном на углу "жигуленке".

Обязательная в таком месте "наружка", наплевав на инструкции, во всю жгла казенный бензин, греясь всей бригадой в машине. Бередить в такую погоду их профессиональную подозрительность и искушать судьбу Максимов не хотел.

Ленивой походкой он пошел вдоль эстакады к Масловке.

Прямо по курсу в сером небе торчала Останкинская башня, за спиной, по левую руку, небо царапала ракетообразная высотка на Соколе.

Максимов бросил взгляд через правое плечо на шпиль гостиницы "Пекин".

«Интересно, почему до сих пор и ее не переименовали? Назвали бы "Харбин". И овцы целы, и волки сыты. И патриотично, и китайцы не в обиде. Хотя, нет, есть кое-какие новшества. Можно сказать, прогресс науки и техники на службе человека!»

Там, на шпилях высоток находились технические посты "Службы мониторинга социальной среды". Немного заумное название. От многочисленных служб анализа общественного мнения, расплодившихся за годы демократии, она отличалась, как фельдфебель от монашки. Служба "пасла" социально неблагонадежных. То есть потенциально всех.

Все было организованно научно и достаточно подло, но эффективно. Чтобы не переполнять тюрьмы, на кисть "профилактируемого" намертво прикреплялся толстый браслет. Миниатюрный передатчик в нем позволял следить за всеми передвижениями человека в границах города.

Сеть технических постов, размещенных на крышах московских высотных зданий, накрывала город невидимым покрывалом. Если поблизости от "профилактируемого" отмечалось "антисоциальное действие", а сюда включалось все, от заурядной пьяной драки до массовых беспорядков и стихийных митингов, сигналом с пульта бедняга на несколько минут погружался в шоковое состояние. Народ метко окрестил браслеты "торпедой", в память об известном средстве борьбы с алкоголизмом, а обладателей браслетов величал "товарищами зашитыми" и "торпедоносцами".

Раз в месяц обладатели чудо-браслетов были обязаны являться в районные пункты "Службы" для смены батареек в браслете и профилактической беседы. Многие не возвращались. По совокупности правонарушений они "профилактировались" надежным дедовским способом – к стенке.

Вот такой вышел фортель с эволюцией мобильной связи в стране. Хотели, чтобы "как у них", а вышло как всегда – "как у нас".

Максимов до сих пор до браслета не дослужился. И был уверен, что никогда не увидит эту штучку на своей правой кисти. Для таких, как он, власти на браслеты не тратились.

Идти вдоль границы Домена – гарантия нарваться на проверку документов, и Максимов свернул в переулок.

В первом же дворе, обходя кучу помоев; говорили число крыс в городе перевалило грань, за которой неминуемо начинается чумная эпидемия, он услышал за спиной тихий окрик: «А ну, мужик, стоять! Проверка документов».

«Вот и все, нарвался!» – Максимов расслабил ноги и стал медленно поворачиваться. Жизнь приучила делать резкие движения только при крайней необходимости.

Сзади стояли двое парней в кожаных куртках и армейских штанах. Типичный городской прикид, сразу и не поймешь, кто такие.

«Наверно, сидели в засаде в подъезде, гады».

Ветер, заблудившийся в колодце двора, остервенело гонял газетный лист. Где-то наверху скрипнула рама. Максимов стоял, чуть разведя руки в стороны, и ждал.

Первым не выдержал парень, что покрепче, и двинулся на Максимова.

«Вот ты себя и выдал, понтярщик. Э т и никогда не подходят, они ждут, им некуда спешить, за ним власть, хоть дутый, но авторитет».

– Документы! Живо! – Пахнуло перегаром.

«А в голосе уверенности-то нет, один понт. Ладно, обнюхались, пора кусаться. Не стоять же здесь до посинения!»