Искусство провокации. Как толкали на преступления, пьянствовали и оправдывали разврат в Британии эпохи Возрождения - Рут Гудман

«Stinkard» («вонючка») было отличным словом, указывающим, что кто-то не следит за личной гигиеной. Еще можно было обвинить этого человека в том, что по нему бегают вши. Слово «lousy» («вшивый») опять-таки сильно смягчилось за столетия, превратившись из буквального описания в более общий термин, означающий по-русски что-то вроде «паршивый» или «дрянной». Но если ваши слушатели воспринимают слово «вшивый» в прямом смысле (например, если они – из Англии времен королевы Елизаветы I), то они сочтут его очень обидным – особенно если вы дадите четко понять, что имеете в виду лобковых вшей, а не «просто» вшей, живущих на теле. Гемфри Ричардсону в 1610 году явно не очень понравилось, когда его назвали «lousy knave, nitty britch knave, and scurvy nitty britch knave» («вшивый подлец, подлец со вшивыми штанами, негодный подлец со вшивыми штанами»).

Оскорбления, нацеленные на женщин, почти всегда были связаны с сексом. Обвинять женщину в том, что она ничего не стоит, было бессмысленно – женщины и изначально особенно много не стоили. Да, можно было обозвать женщину «beggarly» («нищенкой») или «tinkerly» (живущей как бродячий лудильщик, у которого нет ни крыши над головой, ни особых денег), но сами по себе обвинения в недостойности ранили женщин не так сильно, как мужчин. Женщины и без того практически всю жизнь находились в подчиненном мужчинам положении. Хорошей женщиной считалась та, которая полностью усвоила это мировоззрение, которая воплощала собою смирение и послушание. Даже имея власть над детьми и слугами, она все равно должна была помнить, что подчиняется более высокой власти. «Мужчину нужно считать непосредственным представителем Бога в доме и королем семьи; женщина же должна исполнять роль его заместительницы, не равной, но подчиненной ему» («Куст невесты», Вильям Вейтли, 1619). Женщина должна была выносить разговоры о своем низком положении с терпением, смирением и снисходительностью. Гордыня была грехом, который особенно презирался именно у женщин. Добиться чего-то обвинениями в глупости тоже было трудно: глупость, согласно взглядам эпохи Возрождения, была одним из главных определяющих качеств женщины. В общем, любая женщина обрадовалась бы, если бы ее назвали мудрой и трезвомыслящей женой, но куда привычнее ей было слышать в свой адрес «слабая» и «глупая».

Если вы действительно хотели задеть чувства женщины, то нужно было возвести поклеп на ее половую жизнь. В частности, ее можно обвинить в проституции: количество распространенных слов, обозначающих «коммерческую сексуальную работницу», просто потрясает. Самое популярное из них – простое «whore» («шлюха»), которое и до сих пор часто выкрикивают на улице возле ночных клубов; даже в городском шуме оно вполне разборчиво. Вы, может быть, и не расслышите остальную часть гневной фразы, но вот слово «whore» можно разобрать на довольно большом расстоянии. Это очень мерзкое слово, которое могло нести самые ужасные последствия для жертвы. Произнести его легко, опровергнуть – очень тяжело, а удар оно наносит в самое уязвимое место самоуважения и общественного положения женщины.

Целомудрие было главнейшим источником общественного и личного положения женщин. Честь, конечно, важна и для мужчин, и для женщин, но вот способы ее подорвать кардинально различались. Честь женщины была неразрывно связана с сексом. Женщину могли осудить за воровство, но все равно называть «честной женщиной», если у нее не было любовников вне брака. Эта идея снова и снова вбивалась женщинам в голову – через книги о поведении, проповеди, популярные баллады. Мужчинам тоже постоянно напоминали о том, насколько важно женское целомудрие. Нецеломудренные родственницы бросали на мужчину очень неприятную тень – его честь стояла на кону едва ли не в такой же степени, как и самой женщины. Ни один недостаток женщины не считался таким же ужасным, как неразборчивость в связях; ничто другое не вызывало такого же отвращения.

Кроме того, половая распущенность считалась своеобразными воротами в мир порока. Когда женщина совершала какой-то иной грех, обычно считалось, что всему виной незаконный секс. Убейте мужа или детей, и все сразу начнут искать у вас любовника. Назвать женщину шлюхой – значит бросить тень на всю ее жизнь. Никто не уважал шлюх: друзья и соседи начинали избегать компании такой женщины, мужья и отцы имели полное право прогнать нецеломудренную женщину из дома. Но, с другой стороны, сила этого обвинения заставляла применять его с большой осторожностью. Открыто обвиняя женщину в проституции, вы рисковали получить судебный иск за диффамацию, а также вызвать гнев окружающих. Церковные суды были буквально завалены такими исками: женщины и их мужья тратили немалые средства, чтобы публично, в судебном порядке опровергнуть обвинения и потребовать публичного покаяния и извинений от тех, кто произнес это слово.

Тем не менее в горячке спора это был замечательный способ ранить врага; очень немногие могли от такого просто отмахнуться или проигнорировать. Кроме того, было немало альтернативных терминов и вариаций на тему. «Harlot» и «quean» были популярными вариантами «шлюхи» и означали практически одно и то же, и выбор между этими тремя словами обусловливался скорее местным диалектом, чем какими-либо другими соображениями. Все эти слова обозначали непристойное сексуальное поведение в целом, не ограничиваясь только платными секс-услугами. Этими терминами обычно описывали адюльтер. Самым «плебейским» словом из трех, судя по всему, было «quean», потому что оно практически не встречается вне контекста передаваемой речи. Когда проповедники или судьи писали на эту тему, они обычно использовали «harlot» или (реже) «whore». Но вот в докладах о том, что кричали люди на улицах, очень часто встречается именно «quean».

А вот слова «gill», «drab» или «trull» обозначали уже откровенную проститутку. «Jade» формально означало дешевую лошадь для найма, но легко понять, как и это слово превратилось в оскорбление, учитывая, что на этих «дешевках» катались. «Punk» тоже было термином для проститутки, но тут дополнительно подразумевалось, что эта недостойная женщина еще и ворует кошельки клиентов. Более того, это слово постепенно изменило пол: в 1660-х годах «панками» начали называть мужчин-проституток. Да, слово «панк» за века оказалось весьма неразборчивым в своих значениях! Чуть менее язвительные термины для обозначения проститутки – «slut», «strumpet», «flap», «draggletail», «waggletail» («вертихвостка»), «flirt» или «bitch» («сука»). Они обычно означали «непостоянную» проститутку, которая лишь изредка продавала секс за деньги или услуги.

Наибольший вес слову придавал правильный его выбор в зависимости от ситуации. Самые болезненные оскорбления несли в себе намек на правдоподобие, и в этом одна из причин, почему более обобщенное «шлюха» задевало сильнее, чем более конкретное «проститутка». Назовите респектабельную с виду домохозяйку «проституткой», и этому поверят немногие, так что они с мужем просто отмахнутся от вас, но вот если вы назовете ее «шлюхой», то сердце начнет грызть червячок сомнений. Никто не смог бы поддерживать даже видимость респектабельности, регулярно принимая дома клиентов, – их приход и уход был бы слишком очевиден, – но вот какой-нибудь двусмысленный момент при встрече с другом было легче скрыть и, соответственно, труднее опровергнуть. Если вы назовете женщину «strumpet» или «waggletail», то вас вряд ли так же активно заставят доказывать свое утверждение, как если бы вы назвали ее «whore»; эти термины, конечно, подразумевают секс за деньги, но еще они могут означать и простую склонность к принятию услуг. «Вертихвосткой» чаще называли женщину, которая стремилась получить общественно неприемлемое мужское внимание, а не получала его. Если кто-то требовал от вас доказать обвинения в проституции, вам не обязательно было в ответ называть имена потенциальных партнеров.