В поисках бафоса - Чингиз Абдуллаев

— Я еще в жизни не встречал супругу бывшего заместителяминистра, которая бы позволяла себе ходить с такой, мягко говоря, необычнойпрической и с подобным цветом волос. Ведь ваш супруг был заместителем министраМВД. Неужели и тогда вы позволяли себе появляться в Тбилиси в таком виде?Извините меня, если мой вопрос показался вам бестактным.

— Нет, ничего. Даже интересно. Значит, вы обратили вниманиена мою «раскраску». И сразу сделали далеко идущие выводы. А почему женазаместителя министра не может одеваться и краситься так, как ей хочется?

— На Кавказе свои условности, — напомнил Дронго.

— А у меня мама не с Кавказа, — резко ответила Эка. Затем,чуть успокоившись, сказала: — Конечно, вы правы. В таком виде я не могла быходить в Тбилиси, когда Резо получал генерала. Ни в коем случае. Нас бы простоне поняли. Представляю, как обсуждали бы журналисты мою прическу. Нет, тогда уменя были обычные длинные волосы. И обычная прическа, положенная супругечиновника. А потом его сняли с работы. Сняли за то, что он честно выполнял свойдолг и защищал своего президента. Более того, они решили его посадить в тюрьму.А наш генеральный прокурор даже грозился возбудить уголовное дело. Вот тогда яи решила, что поступлю всем назло. Я поменяла свой имидж, начала одеваться, какмолодая девочка, перекрасила волосы в красный цвет. Это стало вызовомзарвавшимся чиновникам. Теперь, когда они меня видят, они просто пугаются. Яуже не говорю про их жен, те просто от меня шарахаются, как будто я заболелаСПИДом. Хотя я думаю, что они шарахались бы от меня во всех случаях. Даже еслибы я сделала прическу святой монахини или Жанны д’Арк. Или вообще обрила быголову. Вы правы. У нас свои условности. И выпавший из обоймы человек уже несовсем человек. Многие прежние друзья его не замечают, а бывшие сослуживцыстараются даже не отвечать на его звонки. Вот поэтому я и покрасилась в такойнеобычный цвет. Пусть возмущаются. Я удовлетворила ваше любопытство? Или у васесть еще вопросы?

— Только последний. Вчера по вашему лицу я понял, что вам неочень хочется лететь в Измир. Я могу узнать почему?

— Нет, не можете. Это уже мое личное дело. Моя личная жизнь,куда чужих я обычно не пускаю.

— Тогда простите. Я не предполагал, что это настольколичное.

— Именно настолько. Я бы предпочла остаться в Стамбуле. Нопонимаю, что Резо должен лететь на встречу с Максудовым и Квитко. Они жекомпаньоны. Пусть и не очень равные, но все-таки компаньоны. А в деловыхотношениях такие посиделки очень важны.

— А мой сосед? — показал на задремавшего Самедова Дронго.

— Он опасный человек, — очень тихо сказала Эка, — мне онникогда не нравился. Я знаю, что он ваш земляк. И не обижайтесь на мои слова.Но он слишком любезен. Все время пытается быть полезным нам, Максудовым,Николаю Квитко, даже его сестре. А я боюсь очень услужливых людей. Они всегдаочень опасны.

— Хорошо, что он вас не слышит. Разве это такая плохаячерта?

— Опасная, — уверенно ответила Эка, — у Резо был один такойподчиненный. Начальник отдела. Подполковник. Нужно было видеть, как онрадовался, когда мы где-то появлялись, как он лебезил, какие тосты в нашу честьпроизносил. А когда Резо подал в отставку, он первый начал разоблачать своегобывшего шефа, придумывая чудовищные небылицы. И я вам скажу, что вынесла длясебя твердое решение. Самые страшные люди — это подхалимы и льстецы. Они частовас ненавидят еще сильнее, чем ваши враги. Но они трусы и поэтому вынуждены васхвалить, вам угождать, бояться вас. А когда положение немного меняется, онивспоминают все эти переживания, весь свой страх, который они испытывали. И ониникогда не забывают этого страха и не простят его вам.

— «Рабы мечтают станцевать на могилах своих хозяев», —процитировал Дронго.

— Почти. Но рабы — это все-таки другая психология. Ониущербны изначально и понимают, что надо соблюдать дистанцию. А вот те, ктосчитает, что им не повезло только потому, что повезло вам, вот этидействительно опасны. Они вас боятся и вам завидуют, но делают вид, что они —ваши лучшие друзья, чтобы однажды найти способ предать вас.

— Сколько вам лет? — неожиданно спросил Дронго.

Эка не стала кокетничать, скрывая свой возраст.

— Сорок один, — ответила она, — я не боюсь своего возраста.Вы считаете меня слишком молодой для подобных взглядов? Или, наоборот, слишкомстарой для моей прически?

— Я не поэтому спросил. Кстати, для своего возраста вывыглядите удивительно молодо и хорошо.

— Вы умеете говорить комплименты.

— В данном случае это не комплимент. Но, чтобы не слишкомвас радовать, скажу, что ваше нарастающее ожесточение в душе меня пугает.Нельзя жить с подобной философией. Слишком тяжело.

— У вас другая? — поинтересовалась она. — Неужели вы до сихпор любите человечество? И каждого человека в отдельности? Вы же эксперт попреступлениям, представляю, с какими низкими проявлениями души человеческой высталкивались в своей жизни. Ложь, обман, предательство… Или у вас другоемнение?

— Другое, — печально ответил он, — я люблю жизнь. И люблюлюдей. Иногда мне приходится сталкиваться с ужасными проявлениями человеческиххарактеров, но это всегда их слабость. Я не прощаю людей, но я пытаюсь ихпонимать. Я люблю жизнь во всех ее проявлениях. Даже с учетом этих перелетов насамолетах. Я люблю проницательных собеседников, умные книги, хорошие рестораны,путешествие по нашему прекрасному миру. И, наконец, я люблю красивых женщин…

— Вы просто неисправимый эпикуреец. Вчера вы показались мнеболее современным человеком. Более цельным.

— Это я только притворялся, — вздохнул Дронго, — на самомделе я, конечно, эпикуреец. Учитывая, что я сегодня не завтракал, я судовольствием съем то, что мне сейчас принесет стюардесса. И порадуюсь своемузавтраку. Разве этого мало для счастья?

Он лукаво посмотрел на женщину. Она покачала головой.

— Кажется, мы говорим с вами о разных вещах, господинэксперт, — с явным сожалением произнесла Эка.

В аэропорту их встречали. Заказанный Максудовым микроавтбусждал у выхода. Им пришлось немного подождать, пока принесли бочонок вина иковер, который разместили в багажнике автомобиля. Все четверо забрались в салонавтомобиля, и молодой водитель, развернувшись, поехал в противоположную отИзмира сторону, где виднелись горы.

— Отсюда далеко ехать? — спросил Дронго у Самедова.

— Нет. За этим перевалом. Там прекрасное место. Тихо испокойно. Рядом никого нет. Я бы тоже с удовольствием купил бы там дом. Сейчасмногие известные люди покупают себе дома на Эгейском море. В Бодруме или вИзмире. Очень удобно. Все понятно, все свое, родное. Язык, обычаи, культура,еда…