📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаЖребий праведных грешниц. Наследники - Наталья Нестерова

Жребий праведных грешниц. Наследники - Наталья Нестерова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 76
Перейти на страницу:

– Ты шутишь! – доходило до Марфы.

– Конечно, шучу. Марфа, у меня все в порядке! У меня есть семья: Таня, Миша, Кеша, и я замужем за работой.

– Максимку Майданцева забыть не можешь? – предположила Марфа.

– И не стараюсь. Но уже очень давно тоска и печаль меня не гложут. Светлое воспоминание – и только. Недостижимое счастье. Летчиков много, а Юрий Гагарин один.

– Ты в Гагарина влюблена?

– Марфа, издеваешься?

– Шучу, не одной тебе насмехаться. Нюраня, после первого космонавта ведь и другие полетят!

– И на Марсе будут яблони цвести. Хватит меня сватать. Старого пса к цепи не приучишь. Ты мне про другое скажи. Вот прожили здесь три дня Клара и Виталий. Сколько же от моей дочери шума, гама, бестолковщины! У меня голова болела, пока они не укатили в крымский санаторий. А зятю Кларино мельтешение – хоть бы хны.

– Привык.

– Сомневаюсь, что можно привыкнуть к жизни на пороховой бочке. Тут что-то другое. Я вспомнила своего папу. Как уж его мама клеймила за нелюбовь к крестьянскому труду!

– А с него что с гуся вода, сидит досточки вырезает.

– Верно. Мама очень любила отца, это было заметно, Клара обожает мужа. Почему?

– Разве можно ответить, почему людей друг к дружке тянет?

– Папу не больно-то к маме тянуло, да и у Виталика я что-то не заметила пылкой страсти. Нельзя про любовь ответить «почему?» до свадьбы, в первые годы замужества. Потом наступает отрезвление, и подобные вопросы становятся уместными. Знаешь, что я думаю? Они не могли их съесть!

– Кто кого? – не поняла Марфа.

– Мама – папу, Клара – Виталия. Жуют, жуют, а проглотить не получается, выплюнуть обидно. Папу нельзя было съесть, потому что он был художник, творец, и все его мысли, чаяния были сосредоточены на его произведениях. Согласна? Но у Виталика-то какой секрет? Может, он марки собирает, или бабочек коллекционировать мечтает, или чеканкой увлекается, стихи пишет, рыбачит? Он ведь вполне образованный, нормальный, не тупой.

– Не тупой, – согласилась Марфа и надолго задумалась.

– Слушай, а может, он гуляет, по-тихому с любовницами встречается? – предположила Нюраня.

– Не, Клара бы пронюхала, от такой не погуляешь, да и в военном городке все на виду. Он добрый.

– Ну и что?

– Такой добрый, что позволяет себя жевать, проглотить его не получится, потому что доброта его очень твердая, но не каменная… мячики такие у детей бывают – из тугой-тугой резины, ее даже нож не берет.

– Расфилософствовались мы с тобой.

– Насплетничались, – уточнила Марфа.

– Интеллигентные женщины не повторяют сплетен, – хитро подмигнула Нюраня. – Они их сочиняют.

Татьянке было пять лет, когда родился ее братик Эдик – Эдюлечка, а у Клары вдруг материнские чувства проснулись. «Проснулись» – слабо сказано, точнее – взорвались, вылетели наружу, как струя горячего пара из пробудившегося гейзера. Клара слегка помешалась, отдавшись новому чувству: осыпала младенца поцелуями при каждом пеленании от макушки до пяток. Кормила грудью почти до года, еще и прикармливала с полугода: кашами, супами, мясным фаршем. У Эдюлечки, на радость маме, был прекрасный аппетит, а когда он все-таки отказывался от непрерывного приема пищи, Клара давала ему пососать соленый огурец – для возвращения аппетита.

Нюраня увидела внука, когда ему было около года, и он только пробовал ходить самостоятельно. Нюраня пришла в ужас: патологически толстый ребенок. Щеки лежат на плечах, живот огромный, выкатившийся, пухлые ручки к туловищу не прижимаются, ножки в перетяжках, на них вот-вот кожа лопнет.

– Ты что творишь! – напустилась Нюраня на дочь. – Ты зачем его раскормила?

– Тебя не спрашивали! – огрызнулась Клара. – Эдюлечка, зайчик! – сюсюкала она. – Съешь еще ложечку! Не хочет мой сладкий. А мама ему сейчас огурчика солененького даст… Кто у нас головкой мотает? А кто хочет кусочек колбаски?

– Клара, маленьким детям вредно есть соленое и копченое! Он умял порцию взрослого человека, а ты ему еще толкаешь огурец и колбасу!

– Чтобы пирожков поел.

– Ты ненормальная! Сама превратилась в бочку, легче перепрыгнуть, чем обойти, у Виталика пузо наметилось. Но вы взрослые люди. Преступно уродовать ребенка! Ожирение приведет к серьезным проблемам! Ты вырастишь инвалида!

– Вот всегда так с тобой! – бросила на стол ложку Клара. – Обязательно гадостей наговоришь, настроение испортишь! Как увижусь с тобой, так точно нахлебаюсь отравы. И Татьянка не поедет с тобой в Курск на каникулы! Я не разрешаю! Или у тети Марфы на даче пусть остается, или я с собой ее забираю!

Клара – мать. Ее слово – закон. Стой перед ней и кусай бессильно губы. И так одиннадцать прожитых Эдюлечкой лет, пока, как в поговорке, не было бы счастья, да несчастье помогло.

Кларе понадобилась срочная операция по удалению желчного пузыря. Нюраня взяла отпуск, приехала к ним в военный городок, помогать по хозяйству и ухаживать за больной. Операция прошла неудачно, возникли осложнения, Клару не выписывали из больницы.

Несмотря на волнение из-за здоровья Клары, двадцать дней, которые прожила у них Нюраня, были для Виталика и Эдика неожиданно приятными. Отец и сын обнаружили, что теща-бабушка вовсе не чудовище, а веселый и умный человек, требовательная и одновременно добрая, интересная собеседница, смелая в суждениях, гордая и самодостаточная. Она вызывала восхищение, потому что раньше им никогда не приходилось близко общаться с личностью подобной цельности и величины. Они в нее влюбились: Виталик отчасти с неуместным мужским подтекстом, Эдик – с мальчишечьим восхищением «мировой бабушкой».

От Клары они свои восхищение и любовь скрывали.

Слабая, дважды прооперированная, Клара ревниво спрашивала во время посещений в больнице:

– Вы хорошо питаетесь? Мы семья гурманов, – говорила она матери. – Ты их нормально кормишь? Я-то готовлю вкусно, а ты никогда не умела.

Нюраню не трогали ни шпильки дочери, ни ее болезненный вид:

– Вы не гурманы, а обжоры. Как водка, табак могут стать зависимостью, так и чрезмерная еда. Тебе, кстати, пропишут диету при выписке. Не будешь соблюдать – новых операций не избежать. Оставят желудок размером со столовую ложку, и будешь, гурманка, сидеть на манной каше и овсянке всю оставшуюся жизнь.

Клара в семье была царь, бог и воинский начальник, а теща-бабушка чихала на ее власть, играючи доказывала абсурдность тех или иных поступков, суждений своей дочери. Виталик и Эдик никогда не осмеливались перечить «начальству», а бабушка Нюра, Анна Еремеевна, не прогибаясь, насмешничая над дочерью, никогда не упрекнула зятя и внука в холопской покорности.

Нюране было легко с Виталиком и Эдиком, хотя она скучала без работы.

Виталика она так и не разгадала. Он был хороший и… никакой. Точно боженька, создав праведную душу, забыл вложить в нее хоть крупицу какого-нибудь таланта. Но ведь праведная душа – это тоже большой подарок, далеко не каждому отпущена. Взгляды, которые зять на нее бросал, голодно-мужские, восхищенно-мужские, Нюраню не пугали и не коробили. По специальности она имела дело с женщинами, но насмотрелась на мужиков – супругов рожениц, которые, бывало, в тяжелые роды падали перед ней на колени, рыдали, а через два года, встретив на улице, не узнавали и не здоровались. Мужики под Нюраню нередко подбивали клинья. Но поскольку в гранит забить клин очень сложно, ловеласы довольно скоро собирали инструмент и отправлялись на поиски более податливого материала. Нюраня была убеждена, что приступы мужского восхищения нужно отнести к временному помрачению и во внимание не брать. Она не ставила сознательно крест на своей женской судьбе. Просто ей не встретился человек, который заронил бы в сердце хоть уголек от того пожара, что когда-то запалил Максимка.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 76
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?