Мертвецы не пьют у Лафитта - Сиана Келли

отравлены. Предатели заперли их в надёжной комнате. Они не смогли ответить на ваш вызов. Двоим, скорее всего, придётся умереть по-настоящему, Мэтью и Джейкобу. Они слишком молоды, чтобы иметь защитные ресурсы, необходимые для преодоления воздействия. Остальных либо рвёт испорченной кровью, либо они без сознания. Мы не… Мы не знаем, скольких ещё мы можем потерять, сир.

Клайв поднялся.

— Сегодня ночью мы без охраны. Те, кто поклялся защищать ноктюрн и меня, находятся здесь, среди мёртвых. Заприте ворота, проверьте безопасность, а затем заприте дом так хорошо, как только сможете. Мы понятия не имеем, была ли это вся приглашённая вечеринка или на нас вот-вот обрушится вторая волна, — он изучил разбросанную одежду. — Мы поймали их всех или кто-нибудь сбежал, чтобы рассказать эту историю?

— Амелия, — сказала я.

Он удивлённо посмотрел на меня, как будто забыл, что я была в комнате.

— Что насчёт неё?

Я указала на землю.

— Никакого пурпурного платья.

— Конечно.

Он повернулся к Годфри.

— Иди. Обезопась наш дом. Амелия, возможно, вернётся с подкреплением.

Годфри промчался мимо меня, а я приблизилась к Клайву. С ним было что-то не так. Да, на нас напали, но я и раньше видела его под давлением. Был ли он ранен? Или тоже был отравлен? Казалось, он колеблется между яростью и пустотой. Рассел и Годфри тоже это заметили.

— Ты пил какую-нибудь кровь сегодня вечером?

Я придвинулась ближе.

Он оторвал взгляд от исследования пола салона.

— Да, конечно.

— Может быть, тебе стоит засунуть палец себе в горло или что-то в этом роде.

Его странное спокойствие выводило меня из себя.

Он моргнул, а затем снова сосредоточился на мне.

— Не будь смешной. Я не был отравлен.

— Мне следует дать тебе пощёчину?

Он нахмурился и снова сосредоточился на мне.

— За то, что поцеловал Амелию? Ты же знаешь, я был…

— Нет, ну, в общем, да. И это тоже. Но чтобы вытащить тебя из дурмана, в котором ты сейчас находишься. Три четверти твоего ноктюрна верны тебе и пострадали, и всё же ты стоишь здесь, уставившись на ковёр. Я не хочу указывать тебе, как делать твою работу, но…

— Он хотел убить тебя. Он приставил пистолет к твоей голове, и я оцепенел. В эту долю секунды долгая и счастливая жизнь, которую я мечтал провести с тобой, исчезла, и я увидел себя стоящим над ещё одной могилой. Я попытался дотянуться до его разума, но не смог дотронуться до него. Я терпел неудачу, а ты была мертва.

Я схватила его за руку и крепко сжала.

— Но я не мертва. Я не хрупкая.

Игнорируя временную слепоту, я выпустила когти на свободной руке и сказала:

— Оборотень, помнишь? Сегодня ночью я убила пятерых вампиров. Тебе не нужно беспокоиться о…

— Но я беспокоился. Я был так охвачен страхом потерять тебя, что замер. Я Хозяин этого Города, и я замер. Даже сейчас я знаю, какой выбор мне нужно сделать. Я несу ответственность перед этим ноктюрном, перед всеми сверхъестественными существами в этом городе. Эта ответственность вытесняет любые нежные чувства с моей стороны. Я знаю это, и всё же мысль о том, чтобы бросить тебя, пугает меня, и поэтому я стою здесь, отчаянно ища другой ответ.

— Сир, ворота заперты. Я связался с Мегерой. Она сказала, что готова взгромоздиться на крышу и присматривать за нами, — Годфри поклонился, настороженно глядя на своего хозяина.

Мегера была подругой и одной из Эриний, или Фурий, о которых вы, возможно, читали в греческой мифологии. Она и две её сестры были крылатыми богинями мести. Она была хорошим выбором для этой работы.

Клайв кивнул Годфри.

— Идеально. Никто не пройдёт мимо Мег, и я уверен, что она скучает по безнаказанной бойни своей юности. Скажи Расселу, что я сейчас спущусь.

Годфри ушёл, оставив нас с Клайвом в бедственном положении, в скорби о расставании, которое ещё не произошло.

— Клайв…

— Почему бы тебе не пойти немного поспать, пока я разберусь со своими людьми.

Усталость в его голосе разбила мне сердце.

— Пожалуйста. Давай поговорим об этом.

Мне нужно было дать ему подзатыльник и выбросить эту его идиотскую идею.

— Позже. Они страдают, — сказал он, выходя за дверь, не оглядываясь.

— Но и ты тоже.

* * *

Я не последовала за ним вниз. Ему нужно было время со своими людьми, а им нужно было время вдали от меня, пока они исцелялись. Вампиры, страдающие в подвале, возможно, и были преданы Клайву, но они не прольют ни слезинки, если он бросит мою задницу. Я подумывала пойти в «Убиенную Овечку», но там всё ещё шёл ремонт. Там негде было бы спать, а мои обереги ещё не были восстановлены. Нравится мне это или нет, но я вынуждена была остаться здесь.

Я пошла в спальню, которую мне отвели, когда я только переехала, и попыталась не думать об обречённости в его глазах, о печали в его голосе. Я прошла через ад, чтобы быть с ним, а не для того, чтобы так легко сдаться. Мы сможем что-то придумать и это должно сработать. Если нашей самой большой проблемой было то, что он слишком сильно любил меня, действительно ли это считалось проблемой?

Заперев дверь, ведущую в коридор, и дверь, примыкающую к нашим спальням, я подошла к кровати, намереваясь лечь, но вдруг вспомнила, что была вся в крови. Зайдя в ванную, я разделась и прыгнула в душ. Дымящаяся вода стекала с моей холодной, покрытой пятнами крови кожи. Я отскребала слои, пытаясь очиститься, пытаясь не думать о вампирах, которым я подарила их настоящую смерть.

Завернувшись в тёплый халат, я подошла к шкафу. Кожаные штаны и мотоциклетные ботинки всё ещё лежали на скамейке. Мы с Клайвом обещали встретиться здесь ещё раз для секса, если переживём эту ночь. Вместо этого он выхаживал своих вампиров, а я была одна в ожидании, когда меня бросят.

И меня накрыло всё сразу. Дыхание было неровным, а моё тело задрожало. Вторая по значимости и одинокая. Я навсегда останусь вторым сортом. Брошенной. Он сказал, что любит меня, и всё же мы зашли в тупик, он не мог представить себе будущее, в котором я буду рядом с ним. Я сражалась рядом с ним, убивала вместе с ним, и всё равно меня никогда не будет достаточно. Я никогда не буду достаточно хороша. Я была жалкой. Одинокой.

Меня пронзила ослепительная боль. Я опустилась на пол гардероба, закинув руки за голову, загораживая не слишком яркий