Терри Пратчетт. Дух фэнтези - Крейг Кэйбелл

Журналистика давалась Пратчетту легко. Он считал себя «прирожденным журналистом» и обожал колотить по клавишам машинки. Нельзя с этим не согласиться – в ноябре 1965 года рассказ Пратчетта «Ночной житель» был опубликован в антологии «Новые миры научной фантастики» под редакцией Майкла Муркока[16]. Этот рассказ нельзя считать важным этапом творчества автора. Несколько экземпляров дошли до нас благодаря букинистам, но сегодня этот рассказ выглядит бледновато, и от него не в восторге даже самые ярые фанаты. Но он показывает, что Пратчетт рассылал свои рассказы в издательства и что вскоре после окончания средней школы он второй раз добился успеха.

Энтузиазм, задор и способности Пратчетта снова принесли дивиденды, и его писательский талант не остался не замеченным в «Бакс фри пресс». Очень скоро он стал вести собственную колонку, «Сказки дядюшки Джима», в детском разделе.

С 8 октября 1965 года по 17 июля 1970 года Пратчетт писал рассказы для детей, иногда с продолжением. Всего он написал 67 рассказов в двухстах сорока семи эпизодах, все – в жанре фэнтези. Ни один из них не имел названия. Они никогда не выходили под одной обложкой, но большую их часть можно найти на сайте www.terrypratchett.weebly.com (теперь они получили названия). Некоторые рассказы представлены в виде сканов оригинальных газетных страниц и в текстовом формате. Ни один из них не был подписан, но в них действуют Люди ковра и другие герои, очень типичные для Пратчетта. Очевидно, что остроумие и мудрость Плоского мира появились за годы до него самого.

Читая эти рассказы, уже видишь того Пратчетта, которого мы узнали и полюбили потом, так что они заслуживают анализа.

8 октября 1965 года Пратчетт начал писать повесть в двенадцати частях, ставшую первой версией «Людей ковра». Она начинается с того, что с сигареты падает пепел, который замечает один из Людей ковра. Он стоит, прислонившись к ворсинке, «которая для него казалась огромной, как дерево».

История несется с места в карьер, но тогда было нельзя по-другому. Каждая часть сказок дядюшки Джима заняла бы примерно один лист А4 через одинарный интервал. Так что Пратчетту приходилось захватывать аудиторию с первых слов. Дядюшка Джим и ограничения детского раздела хорошо его этому научили.

В дядюшке Джиме есть что-то от дядюшки Римуса. Порой так и кажется, что сейчас появится Братец Кролик. Впрочем, это вполне возможно, таковы уж герои Пратчетта. В третьем абзаце первой версии «Людей ковра» мы читаем: «…ковер был больше леса, там стояли города, деревни и замки, и жило множество крошечных существ, в том числе хитроумные волосатые бандиты в самых густых участках…». За восемнадцать лет до выхода первого романа о Плоском мире уже появился плоский мир, ковер, в котором обитали вымышленные существа, – что это, как не фантастика?

Конечно, рассказы, которые Пратчетт писал для «Бакс фри пресс», были скорее сказками. Можно сказать, что он переосмыслял сказки братьев Гримм, делая их значительно менее страшными и поучительными.

Аналогия с братьями Гримм вообще интересна, потому что именно из старинной народной сказки родилась потом фэнтези. Эндрю Лэнг в самом конце Викторианской эпохи составил свои разноцветные книги сказок, а Артур Рэкем пошел еще дальше, проиллюстрировав половину классической литературы, от «Сказок братьев Гримм» до «Сна в летнюю ночь», очень чувственными феями[17]. Пратчетт прекрасно знал обо всем этом и пользовался элементами сказок и фэнтези в своих работах, а также пародировал их. Он прекрасно изучил материал и поэтому мог избегать фэнтези-элементов или, наоборот, использовать их как можно больше. Но, сочиняя для «Бакс фри пресс», чаще всего он избегал традиционного фэнтези, хотя порой все же не мог без него обойтись.

31 декабря 1965 года он начал рассказ в двух частях, посвященный фабрике (закончен рассказ был 7 января 1966 года). Первое, что мы узнаем, – это то, что в чае, приготовленном подмастерьями, ложка стоит – такой он крепкий. Тут есть и юмор, и суровые уроки, преподанные жизнью. Первая часть рассказа заканчивается тем, что фабрика, производящая булавки определенного типа (возможно, потом отсюда появился обожающий булавки почтальон из «Опочтарения»), разорится, поскольку не может производить булавки массово. Честно говоря, она производит всего одну булавку в год, а новая фабрика через дорогу – пятьдесят тысяч булавок в секунду.

Мораль рассказа заключается в том, что единственную булавку, которая производится за год, использует специальная машина, которая ее и производит. Больше никому такие булавки не нужны, и фабрика через дорогу разоряется из-за своей жадности. Они не провели никаких исследований рынка и не узнали, что на их продукцию нет никакого спроса.

Эта симпатичная история с моралью сочетает оригинальность и поучительность примерно в той же степени, как и лучшие детские романы Роальда Даля. Не будем только забывать о том, что до главного романа Даля оставалось еще два года.

Пратчетт мгновенно нашел нужный тон для дядюшки Джима. Он часто говорил, что работа журналистом помогла ему стать писателем. Особенно это заметно по рассказам для детей.

Среди важных сказок дядюшки Джима стоит назвать еще один рассказ в одной части, вышедший 11 февраля 1966 года. Он важен тем, что демонстрирует интерес Пратчетта к историческим событиям и их переосмыслению в юмористическом ключе. Действие рассказа происходит во время Промышленной революции. Изамбард Кингдом Брюнель (викторианский инженер, занимавшийся железными дорогами и пароходами) становится Изомбардом Нонсенсом Туннелем, изобретателем Парового дома. В этом весь Пратчетт и его чувство смешного, а заодно способность переворачивать исторические факты с ног на голову и создавать при этом короткие остроумные истории.

Мы видим, что дядюшка Джим научил Пратчетта писать сжато и точно – причиной тому ограничение длины каждого рассказа. Хотя сейчас рассказы для «Бакс фри пресс» почти неизвестны, все же их стоит почитать, хотя бы смеха ради.

Очевидно, что сердце Пратчетта принадлежало фэнтези и научной фантастике. Он признавался, что посмотрел самый первый эпизод «Доктора Кто» 23 ноября 1963 года. При этом он продолжал очень много читать. Сочетание телевидения и литературы, а также кинематограф были очень важны для него.