Бретёр - Андрей Акцынов

Когда Одиссей оказался на незнакомом острове, злая волшебница Цирцея напоила его спутников чудесным напитком и превратила их в свиней. Наши герои были ничем не лучше.

Выйдя из магазина, Бретёр обнаружил довольно мрачную картину. Каждый из них стал животным. Он выпил меньше других, и ему худо-бедно удавалось себя контролировать. Кто-то вдруг начинал жалобно мычать и выть, болтаясь в пространстве тряпичной куклой в руках невидимых злых джиннов, кто-то мочился прямо на себя, а Моцарт избивал лежащего на земле и истекающего кровью Гримми, добивал его ногой с разбега.

Никакой ссоры не было, это был просто спонтанный всплеск агрессии. Никто не мог ничего противопоставить, потому что никто не понимал, что на самом деле происходит. Просто какие-то ошметки тел, какие-то червяки, ползающие по гнилому мясу.

10

«Тебе следует покончить с этим дерьмом! Эксперименты с наркотиками следует прекратить!» – подумал Бретёр, придя в себя где-то на третий день. Если трава не влечет никаких последствий, то эта дрянь на некоторое время буквально парализовала его, вялость сменялась всплеском лихорадки с оттенком паники. Он чувствовал себя полнейшей развалиной, ему бы пришлись к месту ходунки. И еще эти ужасные мысли о собственном ничтожестве, они жалили, как разъяренные шершни, словно он только что разорил их гнездо.

На следующий день его ждала агитационная работа. Коммунисты включили нескольких нацболов в свои списки на муниципальных выборах, взамен нацболы участвовали в агитационной кампании коммунистов. Надо было разнести огромную кипу агитационных газет по квартирам нескольких здоровенных многоэтажек, засунуть их в почтовые ящики и в щели между дверьми квартир.

В 9:00 их небольшой нацбольский отряд был практически в сборе. Их было человек десять. Командир Андрей Дмитриев, тот самый, кто, по мнению Бретёра, напоминал диктатора далекой азиатской страны, в пальто и кепке деловито раздавал газеты.

Напарник Бретёра Леша носил небольшие очки и немецкую военную форму, он считался интеллектуалом. Они с ним взмокли, как ездовые лошади на экваториальном солнце, обегав десяток этажей в пяти домах. Но их партийный день еще только начинался. Покончив с агитацией, они поехали бороться с уплотнительной застройкой на проспект Стачек. Члены настоящей народной партии, они не гнушались выполнять самую черную работу на благо простых граждан.

На самом деле простая уличная борьба может быть увлекательной. Смотрите сами. Борьба за сквер и пару-тройку деревьев может превратиться в настоящее революционное восстание в отдельно взятом дворе. Это тот самый прекрасный момент, когда среди обывателей выделяются вожди и уличные трибуны. Роль нацболов в данном случае проста: они подстрекают, подогревают недовольство, радикализируют народ. Так из искры раздувается пламя.

Проспект Стачек – унылое место на окраине, снаружи растут деревья, а во дворах растительность подчас ничтожна, но строительным компаниям на это положить. Сейчас они планируют установить на детской площадке зловещий железобетонный кондоминиум, возможно, как в знаменитом «Метрополисе».

– Наш общий долг встать на защиту нашего сквера! Мы хотим, чтобы здесь играли наши дети! – Бравая мясистая тетка взобралась на горку в центре детской площадки и произносила речь, обильно жестикулируя.

– Да! Да!!! – подхватывала разношерстная толпа местных жителей, сгруппировавшаяся вокруг импровизированной сцены.

Народ в гневе великолепен. Кто-то готов перекусить горло застройщикам и раскроить их черепа прямо сейчас, у немолодого жилистого рабочего дрожат руки.

Дмитриев раздал им повязки и пошел решать вопросы с представителями местного протестного штаба. А они продолжали кричать:

Это наш город!

Это наш город!

Вскоре он залез на детскую лестницу:

– Мы собрались здесь сегодня…

Шла короткая приветственная речь, а в конце призыв:

Перекроем проспект Стачек!

Перекроем проспект Стачек!

Толпа отреагировала радостными воплями. Бретёр посмотрел по сторонам и обнаружил, что они находились в кольце ментов, которые как только, так сразу готовы по свистку броситься в атаку, растерзать их и упаковать по машинам, вот даже на всякий случай подогнали еще и целый автобус. Красные нацбольские повязки действовали на них, как красная лазерная указка на кота. Чуть поодаль стояли с портативными камерами молодые опера. Кто-то из сотрудников начал что-то выкрикивать в мегафон, основное требование, понятно, мол, расходитесь по домам.

– Посмотрите, среди вас находятся экстремисты!..

В ответ народ поддержал нацболов и кто-то даже прикрыл собой. Думали, что их начнут точечно вылавливать из толпы, но пока что они выжидали.

Они стояли с народом одной могучей цепью. Перекрыть широченный, как разлив реки Волги, проспект Стачек целиком в таком количестве невозможно, но им удалось занять целый его рукав. Такие действия попадают под административную статью.

Понятное дело, что правоохранители немедленно организовали объезд, так что их акция не возымела должного эффекта, правда, отдельные тупицы выстраивались перед ними на машинах и бибикали. Небольшая группа ментов – те, которые поавторитетнее, – ставка главного командования, что-то решали, а потом разошлись, глядя на них. Из камер нацболов снимали уже крупным планом, они чувствовали легкий неприятный мандраж.

Все, сейчас будут брать!

Сотрудники кидаются на них, как на амбразуру, выхватывая всех подряд из их цепи; цепь уже разорвана и превратилась в клочья. Кто задержан, кто скоро будет задержан, кто кидается врассыпную. Когда два озверевших мента бросились в аккурат за Бретёром с Лешей, то они резко рванули в сторону и им удалось запрыгнуть в трамвай, менты за ними. Вот они уже бежали по кишке трамвая… потом выпрыгнули в последнюю дверь и уже неслись неведомо куда. Вроде как пронесло.

11

Они еще какое-то время прятались во дворах, пока все не рассосалось. Бретёр медитировал. Когда засыпал, он часто видел яркие, экстремально живые сны, которые никак не может увидеть обычный человек. Во сне он мог ощутить вкус, прикосновение, взмыть в небо и сражаться с джиннами. Иногда он мог чуть задремать и увидеть грезы наяву, чуть позже он узнает, что это не совсем обычный дар.

Прищурившись, он смотрел на город и видел… дымящиеся городские руины, их кривизну и неровность – все это напоминало огромный рот злой хищной старухи. Высотку уродливо перекосило, дворец – с него сошла кожа-штукатурка, а этот, после продолжительной атаки, и вовсе похож на источенный клык, какое-то могучее дикое растение проросло из всех щелей, кое-где разорвав в клочья архитектуру. Отдельные строения полыхали от огня, так что небо наполнено сиянием апокалиптического ужаса. Весь город захвачен и оккупирован их войсками.

Армейские сапоги, АК-47 и еще несколько единиц всякого мелкого оружия – они шествуют с Лешей по городу и время от времени делают несколько залпов в воздух, чтобы подогревать напряжение.