Я не предам тебя - Василина Лебедева

Подскочив, выбралась из кровати, накинула спешно халат и, активировав осветительный кругляш артефакта – выбежала из спальни. Аделина осмотрелась в пустом коридоре, решив спуститься вниз, вскоре услышала доносившиеся разговоры из левого крыла поместья, куда и поспешила.

– Что вы здесь делаете? – сухонький старичок дворецкий уставился на Адель как на привидение, столкнувшись с ней в коридоре.

– Это Маринеро? Кричал Маринеро? – пытаясь отдышаться от бега спросила Адель, но дворецкий, схватив её за руку, попытался увести обратно:

– Вам нельзя туда гали, вам…

– Да отпустите меня! – гневно вскрикнув, вырвала свою руку и устремилась дальше, туда, где из-под двери виднелся свет.

Дворецкий бежал за молодой женщиной и пытался её остановить, но Аделина, не слушая мужчину, ворвалась в комнату, где на широкой кровати метался от боли Маринеро.

Барон был в нательном белье, которое было влажным от пота, градом стекающего по напряжённому, исказившемуся от боли лицу, в зубах зажат деревянный стержень.

Подбежав к кровати, Аделина с волнением спросила у экономки, которая обтирала лицо барона влажным полотенцем:

– Это приступ?

– Да, графиня, – с всхлипом ответила экономка, причитая, а увидев дворецкого, гневно воскликнула: – Ты настойку принёс?

– Я… Я сейчас, – шустро убежал мужчина, забыв про Адель.

– Что нужно делать? Чем помочь? – сипло выдохнула молодая женщина, сама содрогнувшись от пробежавшей по телу барона судороги, и едва не расплакалась от его стона.

Бросив на Адель удивлённый взгляд, экономка на мгновение растерялась, но рассмотрев решительность в глазах Аделины, головой указала на тазик:

– Надо обтирать его – высокая температура, а целитель задерживается. Тише, тише, мой мальчик, – прошептала женщина, после очередного болезненного стона Маринеро, обтирая его лицо.

Ухватив полотенце и намочив его, Адель замерла:

– А почему вы не разденете его?

– Он запрещает, – покачала головой женщина.

Отбросив полотенце, Аделина схватила с тумбочки нож и, не слушая протестов экономки, распорола нательную рубаху. Только сама чуть не упала от открывшейся картины – всё тело мужчины было изуродовано множеством бугристых, выпирающих шрамов, словно его собирали, сшивали по частям.

Трясущимися руками дорвав сорочку, Аделина влажным полотенцем начала обтирать пылающую кожу:

– Скажите ему – это я не послушалась, – посоветовала она пожилой женщине, которая сетовала на то, что барон после будет зол.

Сколько они его так обтирали? Адель казалось, что прошла вечность, прежде чем явился целитель. Мужчина размашисто вошёл в спальню, уверенно раскрыв саквояж, достал артефакты, которыми обложил Маринеро. Активировав их, начал водить вдоль тела руками. С каждым его пассом, Маринеро вдыхал спокойнее, судорога в последний раз выгнула тело барона и наконец, мышцы расслабились, после чего мужчина явно погрузился в сон. Только вот целитель чуть не рухнул на барона сверху.

– Ланстеро, – поддержала того экономка и с другой стороны дворецкий.

– Я в порядке. Мне бы чай, покрепче.

– Сейчас, я…

– Я побуду с бароном, – успокоила экономку Адель, видя, что женщина не знает как поступить.

– Спасибо вам, – кивнула она и поспешила за целителем, которого уже увёл дворецкий.

Взяв полотенце и намочив его, Аделина забралась на постель. Обтирая лицо, шею, с содроганием осмотрела тело Маринеро, который сейчас спал глубоким сном. Прикрыв его одеялом, присела рядом и, закрыв лицо ладонями, расплакалась, в слезах выплёскивая нервное напряжение, сочувствие к теперь уже мужу. Не задумываясь, она легла рядом и, поглаживая сквозь всхлипы лицо спящего мужчины, провалилась в сон.

После того приступа отношения Адель и Маринеро радикально изменились. Они стали душевно ближе друг к другу, хотя ни единым словом, ни один из них не упоминал о случившемся. Адель делала вид, что её там не было, Маринеро делал вид, что не знает о её присутствии, однако оба понимали, что это не так, тем более экономка теперь Аделину называла не иначе как «моя девочка».

Когда Адель уснула рядом с бароном, проснулась от яркого луча светила, что пробился сквозь неплотно задёрнутые шторы. Посмотрев на спящего барона и удостоверившись, что у него нет температуры, тихонько покинула спальню. Однако стоило молодой женщине выйти и закрыть дверь, Маринеро открыл глаза. Он давно проснулся и всё это время тихо лежал, рассматривая Адель, перекатывая мысленно с улыбкой слово – жена.

Маринеро после случившегося временами замирал, исподволь любуясь Аделиной за завтраком, когда она что-то рассказывала, и в груди мужчины расцветала огненным цветком боль. Боль сожаления, что не встретил эту молодую женщину раньше, что нет у них будущего, что понимал – он влюбляется в Адель. Но он ни разу не засомневался в своём плане, даже мысли не было отступить.

Аделина же расспросила экономку:

– Неужели нельзя хоть как-нибудь помочь Маринеро? Есть же целители, в других землях, королевствах!

– На протяжении многих колод мальчик проходил обследование, лечение и ни один не помог. Этот дом, – она грустно посмотрела на старую мебель, – многое продали, чтобы оплатить, да это всё неважно, – махнула пожилая женщина рукой и вытерла слёзы уголком платка, – нет больше у него шанса. Это уже конец, приступы всё чаще и чаще, близится момент, когда… – расплакавшись, женщина ушла.

Приступы мужа не давали покоя Адель, и пару световиков молодая женщина ходила, задумавшись, подолгу закрывалась в комнате, закопавшись в расчётах. Аделина замыслила создать артефакт или сборку устройств, чтобы хоть как-то облегчить мучения Маринеро, но в этот раз совершенно не чувствовала интуитивного дара.

Кое-как набросав схему устройства, решила обговорить всё с бароном, но не ожидала, что встретит яростный отпор:

– Прошу тебя – не лезь в это дело! Вернее не прошу – требую! – резко отрезал барон, стоило только Адель начать говорить о своём замысле.

Не добившись от мужа объяснений такого категоричного отказа, решила обговорить всё с экономкой. Адель подметила, что пожилая женщина относится к её мужу как к сыну и также переживает за него как мать.

– Ох, девочка, он прав – не стоит тебе не то что лезть, но даже поднимать эту тему, – покачивая головой, ошеломила экономка.

– Но почему? Я не понимаю! Ведь есть шанс если не вылечить, то хотя бы облегчить его приступы.

Посмотрев пристально на Адель, экономка, поднявшись, вышла с кухни, где они вели разговор и быстро вернулась. Прикрыв дверь, опустилась на стул.

– Ты не подумай, что мальчик сдался, нет! Он очень силён духом! Он, не сдаваясь искал способы исцеления, прочитал столько книг, что мне даже не снилось, ездил по многим целителям, – экономка, горько вздохнув, смотрела мимо Аделины печальным взглядом: