Зверь - Ане Риэль

налитой соком виноградины, а не высохшей изюмины. По платью волосы разливались мягкой, рыже-золотой смолой. Раньше Мирко почти не выделял рыжеволосых девушек из толпы темноволосых, но теперь он отмечал малейшие детали. В волосах горел огонь, они удивительно сверкали на солнце, но дело было не только в них. Лицо тоже сияло, было наполнено жизнью. Солнце разбросало по носу веснушки, зарумянило щеки, а тень провела белые полосы на веках, когда она зажмурилась от яркого света. Мирко показалось, что он заметил искру зелени в ее глазах, обратил внимание, что губы у нее алели, хотя, кажется, она их не красила, в отличие от некоторых женщин в городе. Казалось, она впитала все краски, растерянные ее матерью.

Она сказала что-то отцу Мирко, тот удивленно обернулся к ней. Дружелюбно поздоровался, подтягивая широкими руками широкие подтяжки, кепка болталась на мизинце.

Они договорились.

Что-то о коровах и дороге через поле. Отец Мирко сказал, что он очнь благодарен. Что он проследит за тем, чтобы не испортить дорогу. Что они в любой момент могут воспользоваться его быками для своих телок. Еще он сказал, что ему кажется, у них должно не хватать рабочих рук. Он бы хотел предложить свою помощь в знак благодарности, но у него и так столько забот, что времени совсем не остается. Но взамен он может отправить одного из своих сыновей помогать им. Две дочери уже разъехались, а два мальчика пока живут дома. Старший крепкий и сильный. Он мог бы присылать его несколько дней в неделю, хотя он и работает в городе. В кузнице.

Внезапно отец повернулся к повозке. Он выглядел так, будто ему в голову пришла какая-то идея.

Да ведь наш Мирко может вам помогать, сказал он. Дома Мирко уже научился почти со всем управляться. Он еще не такой крепкий и сильный, но все равно хороший парень. Способный. Через день ходит в школу. Молчаливый, но хороший, – это точно. С животными хорошо ладит. С этими словами отец Мирко подошел к повозке и встал рядом, положив руку на борт. Он слегка постукивал по доскам в такт словам, словно это придавало вес его речи. Хороший парень, это точно. Тук.

Сам Мирко почти не прислушивался. Он видел только женщину с золотистыми волосами. А она смотрела на него. Она его заметила и теперь улыбалась зелеными глазами, белыми зубами и ямочками на щеках. Мирко ответил ей широкой улыбкой и сияющим выражением лица.

Чуть поодаль стояла вдова в своем черно-сером платье и исподлобья глядела на них, напоминая тощую ворону.

Отец Мирко ни словом не обмолвился о визите по пути в город за покупками. Когда они вернулись на ферму и распрягли лошадь, он заговорил.

– Слушай, Мирко, ты же не против, что я предложил Данике твою помощь?

Он взглянул на Мирко поверх лошадиной спины, на которой остались теплые блестящие следы от седла. От них шел пар.

Мирко почувствовал, как кровь приливает к щекам, и торопливо перевел взгляд на скребок, который держал в руке.

– Да, все отлично, – ответил он. – Конечно, я помогу.

Он попробовал на вкус имя Даника, не произнося его вслух.

Отец похлопал лошадь и отправил ее в стойло.

– Это хорошо, Мирко. Но мы еще посмотрим. Может, твой брат со всем справится, по крайней мере, первое время. Тогда ты подключишься позже. – Он закрыл стойло. – У нас для тебя и здесь работа найдется.

Старший брат работал у Даники полтора года, а казалось, что полвека. Все это время Мирко продолжал ходить в школу и выполнять все свои обязанности, так что никто ничего не заметил. Только что в свободное время он перестал бегать вниз к ручью или на пастбище к коровам. Никто за ним не следил, поэтому никто и не подозревал, что он стал навещать соседскую ферму.

Поначалу он подглядывал с их собственного южного поля, где прятался в меже. Оттуда ему было видно потрепанную кровлю усадьбы и кусочек земли, примыкавшей к их полям. Однажды ему надоело наблюдать за шумными животными, и он рискнул спуститься вдоль загона. Одна из лошадей с любопытством следовала за ним по другую сторону изгороди, пока загон не закончился. Мирко же подкрался еще чуть-чуть, чтобы видно было поле люцерны, но там не было никого, кроме пары сорок.

На следующий день кое-что изменилось. Мирко снова зашел на соседскую землю и заметил дочку хозяйки. Он так сильно испугался, что мгновенно упал на колени. Она смотрела в другую сторону, поэтому не заметила его. Она то и дело наклонялась, и Мирко видел, как рыжие волосы исчезают в люцерне и тут же снова появляются. В какой-то момент в отдалении показался черный силуэт матери. Она крикнула что-то хрипло и неразборчиво, и дочь спокойно пошла обратно к дому. Даника. Наверное, мать крикнула: «Даника». Старуха явно была глуховата, но Мирко не знал, хорошо ли она видит. Поэтому он вжимался в землю, когда она смотрела в его сторону.

Однажды ранним утром, еще до рассвета, он решил пройтись к востоку от загона и изучить дикий скудный ландшафт у подножья гор. Передвигаясь под прикрытием холмов и расщелин, он мог бы обойти дом Дани-ки сзади. Там был кустарник, отлично подходивший в качестве наблюдательного пункта, поскольку рос на небольшом возвышении, и Мирко легко мог добраться туда так, что его не было бы видно из дома. Он мог бы с удобством лежать на животе и следить за происходящим на ферме, защищенный густыми ветвями мирта и маленького граната, сплетавшимися над его спиной.

Из кустарника ему было видно переднюю стену амбара и длинную заднюю стену хлева. Между двумя зданиями втиснулась небольшая уборная с открытой дверью. Можно было рассмотреть кусочек двора, и вдали неясно в серо-синих утренних сумерках проглядывал жилой дом. Еще он заметил небольшую пристройку к хлеву, почти у самого конца здания. На двери был крепкий засов, поэтому Мирко предположил, что ее используют, чтобы запирать животных, хотя расположение и было немного странным. В пристройке было окно.

Еще более необычно выглядел ближний к нему край хлева: в отличие от остального здания, построенного из светлого камня, он выглядел темным и неровным. Могло показаться, что огромная нога какого-то зверя рвалась сквозь стену в горы. Чем дольше Мирко разглядывал закругленный угол здания, тем ярче он начинал светиться, что только добавляло загадочности. Солнце еще не выглянуло из-за гор, но узкая расщелина пропускала тонкий лучик – как оставленная на щелку дверь, – этот первый луч и освещал сейчас угол хлева.

Мирко