Умирающая Земля - Джек Вэнс

Погруженный в раздумья, кудесник Мазириан прогуливался по саду. Деревья, источающие дурманящий аромат, шатром нависали над тропинкой, цветы раболепно склонялись перед ним. В дюйме над землей тусклыми агатами отмечали следы его обутых в черные шлепанцы ног глазки мандрагоры. Вот такой был у Мазириана сад — три террасы, заросшие диковинными и невиданными растениями. Одни переливались изменчивыми красками, другие были усыпаны пульсирующими, точно морские анемоны, цветками: пурпурными, зелеными, сиреневыми, розовыми, желтыми. Взгляду представали деревья, похожие на зонты из перьев, деревья с прозрачными стволами, пронизанными красными и желтыми прожилками, деревья с листвой, подобной металлической фольге, где каждый листик сделан из своего металла — из меди, из серебра, из голубого тантала, из бронзы, из зеленого иридия.

Тут над восковыми зелеными листами пузырились нежнейшие соцветия, там куст покрывали тысячи похожих на свирели цветков, и их негромкие трели сливались в песнь древней Земли, рубиново-красного солнца, воды, сочащейся сквозь жирную черную землю, медлительных ветров. А за рокуалевой изгородью таинственно высилась стена деревьев. В этот предзакатный час ни один человек не мог похвастаться знанием всех долин, прогалин, лощин и низин, уединенных лесных полян, подернутых веселой солнечной рябью, укромных троп, ложбин, рек, ручейков, рощ и лесов.

Мазириан в хмурой задумчивости мерил сад шагами. Поступь его была медленной, руки сцеплены за спиной. Одно существо вызывало у него замешательство, сомнение и неукротимое желание — восхитительная женщина, которая жила в лесу. Она появлялась в саду смеясь, с глазами точно золотые кристаллы и всегда настороже, верхом на вороном коне. Не раз Мазириан пытался поймать ее, но конь неизменно уносил свою хозяйку от хитроумно расставленных силков, уловок и ухищрений.

Отчаянный вопль огласил сад, прервав размышления. Мазириан поспешил на крик и обнаружил крота, грызущего стебель одного гибрида растения с животным. Кудесник прикончил вредителя, и вопли превратились в приглушенное кряхтение. Мазириан погладил мохнатый лист, и красный рот зашипел от удовольствия.

— К-к-к-к-к-к-к, — произнесло растение.

Мазириан наклонился, поднес грызуна к алому рту. Губы причмокнули, и маленькое тельце скользнуло в подземный желудочный мешок. Растение булькнуло, потом икнуло — Мазириан довольно взирал на него.

Солнце висело над самым горизонтом, такое тусклое и красное, что можно было разглядеть звезды. Но теперь Мазириан чувствовал на себе чей-то взгляд. Должно быть, снова женщина из леса, она уже смущала его так прежде. Он приостановился, определяя, откуда смотрят. С губ его сорвалось заклятие остолбенения, за спиной окаменело растение-животное и спланировал на землю зеленый мотылек. Кудесник стремительно обернулся. А вот и она, на самой опушке, так близко, как никогда прежде. И не шелохнулась, когда он приблизился к ней.

Одновременно юные и старые глаза Мазириана засияли. Он приведет пленницу в свой дворец и заточит в темницу из зеленого стекла. Он станет испытывать ее мозг пламенем и холодом, болью и наслаждением. Она будет подносить ему вино и исполнять восемнадцать телодвижений обольщения при желтом свете лампы. Возможно, девушка просто шпионила за ним; если так, кудесник немедленно разоблачит ее, ибо ни одного человека он не мог назвать своим другом и вынужден был неусыпно охранять свой сад. До нее оставалось лишь два десятка шагов, как вдруг она развернула своего скакуна и унеслась в лес, лишь черные копыта застучали.

Кудесник в ярости сорвал с себя плащ. У нее был оберег — противозаклятие, защитная руна, и девчонка вечно появлялась, когда он не мог преследовать ее. Мазириан вгляделся в темную чащу, заметил тоненькую фигурку, мелькнувшую в луче красного света, потом ее застлала черная тень и девушка исчезла… Может, ведьма? Появляется ли она по собственному почину или, что более вероятно, подослана каким-нибудь врагом, чтобы лишить его душевного спокойствия? И если так, кто может руководить ею? Возможно, принц Кандив Золотой из Каиина, у которого Мазириан обманом выманил секрет неувядающей юности. А может, Азван Астроном или Туржан — впрочем, Туржан едва ли. Тут Мазириан просветлел лицом, захваченный приятными воспоминаниями. Он заставил себя отбросить эту мысль. Азвана, во всяком случае, можно испытать. Кудесник направил свои стопы к мастерской, подошел к столу, на котором покоился куб из прозрачного хрусталя, окруженный красно-синим мерцающим ореолом. Из шкафчика достал бронзовый гонг и серебряный молоточек, затем принялся постукивать молоточком по гонгу, и нежный звон огласил комнату, поплыл наружу, далеко-далеко. Мазириан постукивал и постукивал. Внезапно в хрустальном кубе показалось лицо Азвана, искаженное болью и ужасом.

— Остановись, Мазириан! — вскричал Азван. — Не бей больше в гонг моей жизни!

Мазириан приостановился, рука его застыла над гонгом.

— Ты что, шпионишь за мной, Азван? Это ты подослал ко мне женщину, чтобы завладеть гонгом?

— Не я, повелитель, не я. Я слишком страшусь тебя.

— Ты должен доставить мне женщину, Азван! Я требую!

— Невозможно, повелитель. Мне неведомо, кто она!

Мазириан замахнулся. Азван разразился таким потоком причитаний, что Мазириан с отвращением отшвырнул молоточек и вернул гонг на место. Лицо Азвана медленно растаяло, и хрустальный куб снова стал таким же безмятежно прозрачным, как прежде.

Мазириан погладил себя по подбородку. Очевидно, придется ловить девушку самостоятельно. Потом, когда на лес опустится темная ночь, он отыщет в своих книгах заклинания, чтобы защититься от неприятных сюрпризов, которые могут подстерегать на лесных полянках. Заклятия эти были опасны и разрушительны — такие, что от вида одного у простого смертного мутится рассудок, а два превращают человека в безумца. Мазириан же благодаря упорным упражнениям мог удержать в уме четыре самых грозных заклятия или шесть послабее.

Он отложил этот план на потом и направился к продолговатому чану, залитому зеленым светом. В прозрачную жидкость было погружено тело мужчины, безжизненное в мертвенно-зеленом освещении, но прекрасно сложенное. Торс его сужался от широких плеч к поджарому животу и длинным мускулистым ногам, заканчивающимся ступнями с крутым подъемом, лицо было чистое и бесстрастное, с суровыми чертами. Волосы цвета тусклого золота липли к голове.

Мазириан устремил взгляд на свое детище, выращенное из одной-единственной клетки. Созданию недоставало лишь разума, а как вдохнуть в него разум, кудесник не знал. Наукой этой владел Туржан Миирский, но Туржан — тут Мазириан, угрюмо прищурившись, взглянул на люк в полу — отказывался поделиться своим секретом.

Мазириан оценивающе оглядел существо в чане. Тело безупречно, вдруг и мозг окажется под стать? Сейчас все выяснится. Кудесник привел в движение механизм, отводящий жидкость, и вскоре нагое тело уже лежало прямо под зелеными лучами. Мазириан впрыснул ему в шею небольшую дозу особого препарата. Тело дернулось. Глаза распахнулись, зажмурились на резком свету. Мазириан отвернул прожектор в сторону.