Диагноз:влюблен,или Сладкое лекарство для доктора Зарецкого - Тиана Раевская

Я аж задохнулась от этой мысли. Влюбилась? Боже, какая я дура!

Рядом щелкнуло, и дверь ординаторской открылась. Внутри все замерло. Наконец-то дошло, что он сейчас опять увидит мои слезы.

— Даша, — Ольга Александровна! — Ты чего тут сидишь?

— Караулю, чтоб больше никто вам не помешал, — блин, прозвучало чересчур желчно. Не решилась на нее посмотреть, пряча заплаканные глаза.

После минутной паузы раздался строгий приказ:

— Идем за мной.

И она пошла в сторону процедурного кабинета, стуча каблучками.

По дороге я вытерла щеки и подула на глаза, пытаясь хоть как-то убрать признаки слез. Еще бы успокоить бурю внутри, потому что могу расплакаться от одного лишь слова, все еще слишком больно.

В кабинете меня усадили на кушетку и долго исследовали внимательным взглядом.

— Ну?

— Что?

— Рассказывай.

Странная она. Улыбается так всепонимающе. А ведь я даже ненавидеть ее не могу — Ольга Александровна мне очень симпатична, как человек. Уже неделю я нахожусь на практике в ее отделении, и надо признаться, такого прекрасного отношения еще никогда не встречала за время учебы.

— Там пациент, Петров, жалуется на боль. Я из-за него к вам пришла, — вспомнила я, зачем приперлась в ординаторскую, и поморщилась. Тоже мне профессионал — забыла о пациенте.

— Сейчас поговорим, и сделаешь ему укол.

— Хорошо, — кивнула в ответ и потупила взор. Говорить об увиденном не хотелось от слова совсем.

— Во-первых, — начала она строго, — надеюсь, ты понимаешь, что это… происшествие должно остаться между нами?

— Ольга Александровна! — я вспыхнула — За кого вы меня принимаете? Разумеется, я никому не скажу!

Усмехнулась так, словно видела меня насквозь.

— Даш, мне очень жаль, что ты так не вовремя вошла, — она вдруг стала обычной женщиной, сбросив начальственный вид. Села рядом, закинув одну ножку в тонких чулках на другую.

— Не нужно оправдываться, Ольга Александровна, правда, я же понимаю, любовь…

Она вдруг прыснула совсем не по-начальственному и разразилась низким завораживающим смехом. Я вообще перестала понимать, что происходит. Просто молча ждала, когда она успокоится. Она вытерла уголки глаз и посмотрела на меня, но, видимо, что-то с моим лицом было не так, потому что она снова рассмеялась.

— Даша, девочка моя, тебе сколько лет?

— Девятнадцать. — При чем здесь мой возраст?

— Боже! Как тебе удалось сохранить эту детскую наивность в Москве?

Мне стало как-то не по себе. А что, собственно, такого я сказала? Любовь? Да, я верю в любовь. Какое отношение к этому имеет столица?

— Я всего лишь несколько месяцев живу в Москве, Ольга Александровна! Но это не имеет никакого значения, — надулась я, понимая, что веду себя действительно как наивный ребенок.

— А я ведь помню, кто тебя отправил в мое отделение, — огорошила меня начальница. — Давно знаешь Диму?

Кажется, я покраснела. Вот сейчас она сложит дважды два и разоблачит меня.

— Я его почти не знаю. С ним договаривалась моя хорошая знакомая. Попросила пристроить на практику, потому что я перевелась из другого города.

Меня снова окинули оценивающим взглядом.

— Когда же ты успела в него влюбиться?

Я думала, провалюсь под землю в ту же минуту от стыда. Как она узнала? Я сама поняла всего пять минут назад.

— Он преподавал у нас реаниматологию, — прошептала еле слышно, закрывая лицо руками, чтоб она не видела моего позора.

— Эх, Даша, бедная девочка. Не тот объект ты выбрала для своей любви. Сердце Димы давно занято. Я даже не знаю, сможет ли кто-то это изменить. Он, знаешь ли, однолюб.

Она сказала это так печально. Неужели же ей не нравится, что ее так любят?

— Ольга Александровна, простите, я же не претендую ни на что, вы можете не беспокоиться, я ни-ни.

Похоже, я сегодня кто-то вроде грустного клоуна. Она опять засмеялась.

— Даша-Даша. Да не во мне дело. Не меня любит наш доктор Зарецкий. — А вот это действительно неожиданное заявление. Кого же тогда? — Была у нас тут одна девушка. Проработала несколько месяцев. За парнем за своим в коме ухаживала. Татьяна. Выходила. Сейчас уже за мужем за ним, а наш Дмитрий Сергеевич все ещё продолжает по ней сохнуть. Понимаешь? Ее уже больше года нет, а он по-прежнему хранит чувство. И я уже начинаю сомневаться, что он вообще способен выкинуть ее из сердца. Понимаешь, мы знакомы уже… ох, очень долго, поверь. И Татьяна первая, кого он по-настоящему полюбил. Но, увы, она сама безумно любит своего графа.

От ее рассказа я холодела изнутри. Таня! Воронцова! Моя любимая Таня, у которой я живу, которая мне как сестра. Дима любит ее? Как?

— Ольга Александровна, я пойду. Надо Петрову укол сделать.

Она кивнула, поняв, что наговорила лишнего. Подошла к шкафчику с лекарствами и достала нужное.

— Извини, Даш, я зря разоткровенничалась. Просто ты мне чуть-чуть напомнила меня в твоем возрасте. Не делай ту же ошибку, найди кого-то другого для своей любви.

Я опустила голову. Если б я только могла, обязательно бы последовала ее совету. Но я и сама не лучше Дмитрия Сергеевича — однолюб тот еще.

— Но если он любит… ту девушку, то почему вы… эмм… это…

Она в очередной раз рассмеялась.

— Потому что он мужчина, — очень спокойно ответила она, но на мою изумленную реакцию добавила, — эх, Даша, хорошая ты девчонка, не испорченная. Я была бы счастлива, если б Дима не был дураком и присмотрелся к тебе… а то, что ты видела — это глупость, забудь.

Я сдержанно кивнула и, взяв инструменты и лекарство, покинула процедурку.

Забыть, говорите? Да разве можно это забыть? Особенно его взгляд… во время… ээмм… и наслаждение на лице, которое ему не удалось скрыть… Вряд ли я вообще когда-нибудь смогу выкинуть эту картину из головы.

Зарецкий

С той ночи, когда Устинова застукала нас с Олькой, со мной что-то произошло. Ее глазищи, в которых плескалось безмерное удивление и капелька возмущения, преследовали меня повсюду.

Лишь в операционной мог отрешиться от всего, остальное время только и думал о них, об этих бирюзовых бездонных колодцах, в которых так легко утонуть.

Даже ночь не спасала. С завидной регулярностью девчонка снилась мне, большей частью в эротических снах. Вот уж точно заноза! Просыпался возбужденный и топал в душ. Пойти к Ольке что-то мешало. Что именно, пока не совсем понимал. Да и разбираться не очень-то хотелось.

Сердце вот еще как-то странно сжималось, когда встречал практикантку в коридорах лечебного корпуса.