Неспящие - Барбара Морриган

здесь осеннее солнце делало своё дело. Его отблески стелились по рыжим деревянным стенам и пёстрому ковру возле постели, где в данный момент спал Декси.

Люция остановилась в дверях, позволив Тори подойти к кровати. Он некоторое время смотрел на друга, вглядываясь в его лицо, а затем привычным движением толкнул его в плечо. Декси не отреагировал. Он выглядел как всегда: на щеках до сих пор виднелся румянец, медные волосы разметались по подушке, а дыхание было ровным, разве что различить его было сложнее, чем обычно.

– Он уже неделю спит слишком долго, – тихо пояснила Люция. – Я думала – просто устал. Вы ведь часто бывали на воздухе…

– Ага, – растерянно согласился Тори.

– А сегодня вот… Я и просила, и кричала, и пыталась насильно его поднять… Без толку. – Её голос задрожал.

В умах обоих крутилась мысль, которую никто из присутствующих не хотел озвучивать. Но она была настолько явной, что почти обретала форму и, казалось, становилась осязаемой. Именно такие симптомы проявлялись у тех, кого настиг эгерум. Людей охватывала сонливость, а затем их глаза становились чёрными, и они засыпали на многие месяцы. Несмотря на то что отец Тори посвятил жизнь борьбе с этим недугом, сам он почти ничего о болезни не знал. Только то, что эгеров забирают на Храмовый Остров, где о них заботятся и не дают уснуть вечным сном.

– А его глаза?.. – робко спросил Тори.

– Не знаю. Не смотрела, – тяжело вздохнула Люция.

Мысленно Тори осудил её за такую легкомысленность – неужели сложно проверить? Дело ведь касается здоровья её сына! Но, представив себя на её месте, он понял, что сам бы наверняка растерялся не меньше. В конце концов, не на все вопросы хочется знать ответы. Особенно на те, что ранят в самое сердце.

Виатор присел на край кровати, и пружины со скрипом прогнулись под его весом. Он аккуратно коснулся века Декси и приподнял его. Глаза мальчика подрагивали и метались, как бывает, когда человек видит яркий сон. Радужка, когда-то бывшая зелёной, как эврийские леса, теперь была абсолютно чёрной. Потеряв чёткие очертания, она слилась со зрачком, будто затянутая мрачным туманом. Люция не могла разглядеть этого с другого конца комнаты, но всё равно всхлипнула и закрыла лицо руками. Она уже знала правду, но слишком сильно боялась её принять.

Чайник засвистел, и, сняв его с печи дрожащими руками, Люция разлила кипяток в керамические чашки. Выдохшийся чай, затянутый мутной плёнкой, постепенно укрывал налёт на потрескавшемся донышке. Теперь, когда буря миновала, они наконец могли поговорить о том, что делать дальше.

– Должны же быть другие способы. – Люция смотрела в тонкий просвет между задёрнутыми шторами пустым взглядом. Она поднесла плотно скрученную сигарету к тонким губам, затянулась и стряхнула пепел мимо пепельницы. – Кроме этого острова. Он ведь будет там совсем один.

– Зато его смогут вылечить, – неуверенно возразил Тори.

– Чушь. Никто ещё не вылечился. И не вылечится. Они сами не знают, что делать. Так он хотя бы останется дома.

Тори не мог спорить о том, о чём не имел ни малейшего понятия. Если бы отец сейчас был здесь, он бы точно разрешил все сомнения, но – какая ирония! – Тэо Рэсис находился где угодно, но только не дома. Какое ему дело до Декси, Тори и других скучных обитателей провинциального Флюмена, когда можно лечить столичных шишек и крутиться под носом у самой Сиятельной?

Проведя ещё некоторое время с Люцией и убедившись, что она немного пришла в себя, Тори засобирался домой. Он пообещал связаться с отцом и убедить его приехать, но задачка была не из лёгких. Если отправить аурограмму, аурографистка узнает, что Декси болен. Стражи не будут церемониться: как только до них дойдут эти новости, Декси заберут на Храмовый Остров силой. Можно было отправить письмо с грифоньей ласточкой, но кто знает, не перехватит ли его кто-то до того, как она доберется до адресата. Вероятно, Тори оставалось только отправиться в столицу и встретиться с отцом лично, попросив его о помощи. Он совершенно не представлял, что ему сказать, но и бросать друга в беде не собирался. Идея сообщить о нём стражам действительно казалась бредом. Кто вообще дал им право забирать людей от их близких и закрывать на дурацком острове? От этого ему точно не станет лучше. Тори прикидывал, сколько будет стоить дорога до столицы и получится ли ему поменяться сменами в котельной, чтобы выбраться к отцу. От этих сложных мыслей и так разболелась голова, как вдруг с улицы донеслись голоса. Тори и Люция вздрогнули и прислушались так напряженно, будто они прямо в эту минуту совершали что-то запретное. Впрочем, укрывать эгера вполне попадало под категорию «нарушение закона». Кто знает, чем всё это обернётся…

– Люция! – В дверь оглушительно забарабанили.

Люция поднялась с места и по-кошачьи неслышно двинулась к дверям. Она знала этот голос и меньше всего на свете хотела видеть этого человека сейчас, но с женой эйра Брута шутить не стоило. Эта женщина и мёртвого из могилы могла достать, если ей что-то было нужно.

– Здравствуй, Роза. – Люция попыталась изобразить дружелюбную улыбку, но её губы невольно скривились. Она приоткрыла тяжёлую дверь так, что в узкую щель можно было разглядеть только треть её лица. Взбалмошная соседка сразу заподозрила неладное и, стараясь не подавать виду, принялась вытягивать шею в надежде заглянуть Люции за плечо и разглядеть, что она скрывает за спиной. К её несчастью, яркое солнце не оставляло ни единого шанса различить хоть что-то в мрачной гостиной.

– Виатор у тебя? – Неровно накрашенные красные губы Розы растянулись в лицемерной улыбке. Наверняка она уже сплела у себя в голове идиотский слушок о том, что Люция Рамио водит к себе мальчишку Рэсисов, и одни боги знают для чего.

– Да, – сухо ответила Люция, – они с Декси играют в Ловца Удачи.

– Вот как, – Роза помрачнела, не получив ни одной новой зацепки для своей отвратительной теории. – Тогда скажи ему, что у него гости.

– Гости? – вмешался Тори, выглянув из-за плеча Люции и скривившись от яркого света, ударившего в лицо.

Роза отступила, давая присутствующим разглядеть молодого человека лет двадцати пяти, всё это время стоявшего позади неё. Он был среднего роста, и всё в нём выдавало северные корни: бледная кожа, хрупкое телосложение, светлые волосы, достающие до плеч, и почти прозрачные голубые глаза, от которых даже становилось не по себе. Его шляпа напоминала скорее тюрбан, выполненный из дорогого фавийского шёлка с росписью. «Ну и пижон», – промелькнуло в голове