Танец смерти - Роберт Лоуренс Стайн

Мэдлин откинула одеяло, встала с постели и подошла к умывальнику. Наполнив таз водой из кувшина, она сполоснула лицо. Вода оказалась холодной и освежила ее воспаленную кожу. Она смочила полотенце и протерла руки и шею.

«Бедные мама и папа. Я больше не стану думать о них, — пообещала она себе. Она закрыла глаза и прижала к лицу полотенце. — Теперь у меня новый дом, новая жизнь, — размышляла она. — Нужно жить настоящим. А настоящее — это Шэдоубрук».

Руки с полотенцем скользнули вниз, и Мэдлин взглянула на свое отражение в зеркале. «Нет!»

Тот странный человек, которого она видела на дороге, стоял за ее спиной!

Мэдлин попыталась закричать, но горло у нее перехватило, и оттуда не вырвалось ни одного звука.

Человек шагнул к ней.

Девушка быстро обернулась.

— Кто вы? — выкрикнула она. — Как вы осмелились войти сюда? Как вы проникли в мою комнату?

Человек не ответил, только покачал головой. Спутанные волосы свисали вокруг его лица, глаза обрамляли черные круги. А его белая рубашка… вся грудь была залита кровью.

Мэдлин попятилась и наткнулась на туалетный столик. Она оказалась в ловушке. «Единственный выход — защищаться, — решила она. — Я не позволю ему догадаться, что он напугал меня до смерти!

— Что вам нужно? — твердым голосом спросила Мэдлин.

Человек поднял руку и указал прямо на нее.

Мэдлин ощутила, что у нее волосы встали дыбом. «Он показывает на меня. Он пришел за мной!»

Мужчина бросился к ней, и Мэдлин зажмурилась, прикрыв руками голову. Словно порыв ледяного ветра обрушился на нее, но никто ее не тронул. Девушка опустила руки, открыла глаза и оглядела комнату. Человек исчез.

«Что это было? — недоумевала она. — Он же бежал прямо на меня!»

Мэдлин разозлилась. «Он играет в какую-то ужасную игру. Он хочет напугать меня. Ну ладно! — Они бросилась к двери и приоткрыла ее. — Этого я ему не спущу, — решила она, выскакивая в коридор. Справа, за углом, мелькнуло что-то белое. — Это он!» Она подобрала юбки и побежала догонять его, но, завернув за угол, обнаружила, что в коридоре пусто. За следующим углом снова мелькнуло белое пятно. Мэдлин бежала по узким коридорам, то и дело поворачивая, каждый раз опаздывая на какую-то секунду, чтобы поймать таинственного незнакомца. Она запыхалась, в горле пересохло. «Не останавливайся, — приказывала она себе. — Теперь ты уже не можешь остановиться». За очередным поворотом она увидела что-то белое и побежала быстрее. За углом пришлось резко остановиться. Перед ней был тупик.

Мэдлин подергала одну из дверей, выходивших в коридор. Заперто. Она перепробовала все двери, не пропустив ни одной. Все оказались запертыми.

«Нет! Такого быть не может, — думала Мэдлин, — ведь этот человек свернул в этот коридор. Теперь мне не будет здесь покоя, пока я не узнаю, куда он делся и что ему было нужно. И ведь никто мне не поверит, если расскажу, что видела его. Так же как не поверили раньше. Я одинока, и некому мне помочь».

Она прислонилась головой к стене. И вдруг…

Ш-ш-ш… Шлеп… Ш-ш-ш…

Шлеп… Ш-ш-ш-ш…

Шлеп…

Что это за звуки? Странные шаги… за спиной… Кто-то идет по коридору!

Шлеп… Ш-ш-ш…

Шлеп… Ш-ш-ш-ш…

Шлеп…

Мэдлин слышала, как звуки странных шагов все приближаются и приближаются. Потом послышались странные завывания.

— Тобиас… — стенал жуткий потусторонний голос. — Тобиа-а-а-с.

Холод пробежал по спине Мэдлин. Она зажала ладонями рот, чтобы сдержать крик ужаса, рвавшийся из глубины ее существа.

Бледная фигура материализовалась в конце коридора.

Это был не мужчина.

Это была старая женщина. Старуха в белом наряде.

Шлеп… Ш-ш-ш-ш…

Шлеп… Ш-ш-ш-ш…

Шлеп…

Старуха направлялась прямо к Мэдлин. Задыхаясь от ужаса, девушка ловила воздух ртом. На старой женщине было старинное свадебное платье, превратившееся в лохмотья и свисавшее с ее худого, как скелет, тела. Прозрачная вуаль была разорвана и заштопана грубыми стежками алой, как кровь, ниткой.

«Выглядит, словно шрам, — подумала Мэдлин. Шрам на привидении».

Шлеп…

Старуха продолжала приближаться.

Ш-ш-ш-ш…

За ней тянулся длинный, в лохмотьях, шлейф свадебного платья.

Шлеп… Ш-ш-ш-ш…

Привидение было уже совсем близко.

Теперь девушка могла разглядеть под вуалью сверкающие голубые глаза старухи и ощутить на своем лице ее жаркое, отвратительное дыхание. Это был не призрак.

— Ты видела моего Тобиаса, не отпирайся, — шептала старуха.

Она потянулась к Мэдлин и схватила ее за руку. Скрюченные пальцы, похожие на когти, вонзились в ее кожу. Старуха начала трясти Мэдлин. С глухим стуком голова девушки ударилась о стену, в глазах у Мэдлин все поплыло.

— Мой Тобиас, — монотонно, нараспев повторяла старуха каждый раз, как встряхивала Мэдлин. — Ты ведь видела моего Тобиаса? Говори, видела? Где он? Где мой Тобиас?

«Тобиас? О ком она говорит?» — мелькало в гудящей голове Мэдлин. Кто такой этот Тобиас?

Шэдоубрук, Нью-Йорк, 1793

Тобиас Морган открыл свой журнал и обмакнул перо в чернильнице.

«Сегодня, после годового отсутствия, Джастин вернулся из своего путешествия в пустыню, — писал Тобиас. — Я едва его узнал. Его лицо обгорело солнцем, иссушено знойными ветрами. Губы его трескались и кровоточат. А его глаза… в его глазах появилось дикое выражение. Словно он сошел с ума.

Он привез с собой бумаги, которые, как он полагает, содержат ключ к тому, что мы задумали. Он считает, что мы уже почти у цели.

Должен признаться, я не был уверен, что этот день когда-нибудь наступит, а временами надеялся, он никогда не придет. Поскольку, вероятнее всего, знания, которых мы с Джастином искали, не должны принадлежать смертным…

Джастин умолял меня немедленно приступить к переводу древних бумаг. Я начал работу над ними, как только он покинул меня».

Тобиас прервал свое занятие, чтобы утереть пот со лба. Уже поздно, пора бы ему покинуть свою медицинскую лабораторию, завершив на сегодня работу, и подняться наверх, чтобы успеть к ужину. Но Тобиасу хотелось сперва закончить вступительную часть своих записей в журнале. Этот красивый, в кожаном переплете журнал был подарен ему женщиной, которую он любил. Гонорией Бэнкрофт, его невестой.

Тобиас обещал Гонории, что будет записывать в этот журнал свои самые сокровенные надежды и мечты. Если им придется когда-нибудь разлучиться, Гонория сохранит этот журнал у себя, чтобы всегда чувствовать его близость.