Сделка обреченных - Давид Кон

заняв, разумеется, отдельное купе. В Потсдаме в поезд садились агенты германских спецслужб. В их задачу входила проверка документов представителя агентства и его личный досмотр. Разумеется, у представителя агентства не должно было быть никакого оружия. Гитлер должен был сесть в поезд на подъезде к Берлину. До следующей станции Фюрстенвальде было полтора часа. За это время подписывался договор. В Фюрстенвальде Гитлер выходил из поезда, а наш представитель ехал дальше до Стамбула, откуда возвращался в Париж самолетом с подписанным договором. Таков был план.

Ашинзон замолчал, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Лизе показалось, что старику нехорошо. Она коснулась его руки. Авраам не шелохнулся. В груди Лизы колыхнулась холодная змея и ударила хвостом где-то в районе сердца. Она вскочила.

– Что с вами?!

Ашинзон открыл глаза.

– Простите, что напугал вас, – сказал он. – Небольшой приступ. Но уже все в порядке. Давайте продолжать. Встал вопрос о том, кто будет подписывать договор со стороны Еврейского агентства. Нацисты выдвинули условие – это должен быть высокопоставленный чиновник, но не член высшего руководства. Ведь скрыть поездку в Стамбул Бен-Гуриона или Вейцмана было невозможно. Кроме того, они всегда путешествовали в сопровождении секретарей, помощников. Любое их перемещение в одиночку сразу привлекло бы внимание. И тогда было принято решение, что договор подпишет…

– Мой дед, – вырвалось у Лизы.

– Ваш дед, – кивнул Авраам. – Первый секретарь европейского отдела. Он часто ездил по Европе, и его путешествие в Стамбул никого не удивило бы.

– А у него разве не было помощника? – спросила Лиза.

– У высшего руководства агентства было по нескольку помощников и секретарей. И посвящать в курс дела всех этих людей было опасно. А у Жана Вальдмана был всего один помощник. Этим помощником был я! – Авраам поднял на нее глаза, и в них на мгновение вспыхнул давно угасший огонь страстей и авантюр. – Мне было двадцать два года. Я был молод и готов умереть за счастье своего народа. Меня посвятили в курс дела. Я знал, для чего Жан едет в Стамбул. Более того, я должен был проводить его в Париже и встретить в Стамбуле.

– Кто еще знал о подлинной причине поездки деда?

– Тогда мне казалось, что о поездке Жана не знал никто. – Авраам кивнул, словно подтверждая, что Лиза на правильном пути. – Все это держалось в строгой тайне. Но сегодня я понимаю, что об этой тайне знало довольно много людей. Все высшее руководство агентства. Ну, это естественно. Кроме того, агентство контролировало состав с момента его отправления из Парижа. Несколько наших людей ехали под видом коммерсантов до Стамбула или до Бухареста. Они должны были отслеживать ситуацию изнутри, держась, разумеется, подальше от двенадцатого вагона, в котором ехал ваш дед. Ведь в поезде было немало агентов гестапо, и любое их подозрение могло сорвать сделку, от которой зависели жизни сотен тысяч евреев и их детей. Наши люди наблюдали за поездом и извне. В Потсдаме, в Берлине и в Фюрстенвальде. Кстати, мой брат Леон со своей группой наблюдал за вокзалом в Фюрстенвальде и должен был сообщить в Париж о том, что Гитлер покинул состав.

– То есть о поездке деда знало не меньше двух десятков человек. – Лиза покачала головой.

– А может быть, и больше, – кивнул Авраам. – Но, во-первых, они знали не обо всей операции, а только о том, что каждый из них должен делать на своем конкретном участке. Во-вторых, это были верные и не раз проверенные люди. Они понимали, насколько важна операция, которую они прикрывали.

– И что же произошло дальше?

– Я провожал вашего деда в Париже 12 апреля 1935 года. У него был билет на место номер 16 в восьмом купе двенадцатого вагона. Я занес в купе его чемодан и вышел на перрон. Окно купе было открыто. Жан долго смотрел на меня, потом сказал: «До встречи в Стамбуле!» Мне показалось, что его что-то гнетет. Я спросил: «Что тебя волнует? Ведь все уже оговорено, осталась простая формальность». Он улыбнулся и кивнул. «Все будет в порядке. Мы спасем наших братьев. А это – главное». И тут поезд тронулся. Мы махали друг другу руками, и я шел за поездом, пока не кончился перрон.

– У вас было дурное предчувствие? – спросила Лиза.

– Нет. – Авраам решительно мотнул головой. – Напротив, мне казалось, что все завершится благополучно. И дальше все шло без проблем. Поезд пересек границу. Наш человек сообщил из Потсдама, что в поезд сели четыре сотрудника центрального аппарата гестапо. Мы замерли в ожидании. Если хоть что-то вызовет их подозрение, Гитлер в поезд не сядет. И вот состав подошел к Берлину. Наши люди контролировали все подъезды к вокзалу. И вскоре мы получили сообщение, что Гитлер сел в поезд. Конечно, это произошло не на вокзале. Состав уже отошел от перрона, прошел метров двести и остановился. Бронированный «Майбах» Гитлера подъехал прямо к составу, и немецкий канцлер поднялся по ступеням двенадцатого вагона вместе с четырьмя охранниками. Мы все облегченно вздохнули. Теперь оставалось ждать следующей остановки поезда. В Фюрстенвальде. Как я уже сказал, там за вокзалом и подъездными путями вели наблюдение мой брат Леон и его люди. Все произошло как в Берлине. Примерно за километр до станции состав остановился, к нему подъехал все тот же «Майбах». Четыре фигуры спрыгнули на насыпь и бережно сняли с подножки пятую. Через мгновение машина умчалась в сторону Берлина. Леон находился на вокзале и первым получил сообщение об отъезде Гитлера. Он уже хотел сообщить в Париж о благополучном завершении операции, но тут случилось неожиданное. Вокзал начали оцеплять гестаповцы. Как только состав остановился, несколько человек поднялись в двенадцатый вагон. Вскоре они вышли и вынесли из вагона черный клеенчатый мешок. Мешок унесли в здание вокзала в окружении солдат в черной форме. Леон видел, как следователь раскрыл мешок, фотограф сделал несколько снимков, затем мешок закрыли, уложили в машину «Скорой помощи» и увезли.

– Это было тело моего деда?

– Мы все были в этом уверены. Тем более что после отправления поезда наши люди сообщили, что его купе в двенадцатом вагоне пусто.

– За что они его убили?

– Этого никто из нас не знал. Переговоры после этого уже не возобновились. На запрос Ватикана о причинах срыва подписания соглашения гитлеровцы ответили, что более не намерены иметь дело с Еврейским агентством, не заинтересованы в переговорах и ни при каких условиях не дадут разрешения евреям Германии на свободный выезд из страны. А примерно через неделю Гитлер создал специальное управление по делам евреев, которое и