Босиком по стразам - Дарья Калинина

– Почему ты не мог нормально и спокойно жить дома у своих бабушки и дедушки? В России у тебя было бы больше возможностей пробиться в жизни.

Но Костя, как всегда заткнувший уши музыкой, совсем не слышал свою мать. А когда она попыталась отнять у него наушники, он вырвал их из рук матери, ругнулся и выскочил из-за стола.

– Пошла ты…

С этими словами подросток и исчез из гостиной. Такое неуважение было неприятно видеть. И подруги, будь их воля, постарались бы сократить время пребывания в этом доме до минимума. Им казалось, что и Витя, и даже Валя с Сергеем хотели бы того же. Но Марина, словно нарочно, ничего не понимала. Она завела разговор о жизни в России и явно никуда не собиралась уходить.

Кушала с аппетитом, много пила и не забывала причитать о своем слабом здоровье и прочих тяготах жизни. При этом Марину ничуть не смущало, что говорит она главным образом сама с собой. Витя увлеченно исследовал содержимое бутылки джина, стоящей перед ним. Сергей разговаривал с сыном. А Джоан, наверное, чтобы избежать общения со свекровью или Мариной, подсела поближе к подругам.

– Костя ведет себя просто безобразно, – откровенно пожаловалась она им. – У вас есть дети?

– Нет. Пока нету.

– Ну, и слава богу, скажу я вам! Такого сложного ребенка, как мой Костя, я бы никому не пожелала!

Подруги и сами были такого же мнения, но вслух выразили вежливое пожелание, что вызывающее поведение Кости скоро изменится.

– Это все переходный возраст.

– У моего Кости переходный возраст начался года в три, – горько возразила Джоан. – Да, до трех лет с ним еще как-то можно было ладить. Но потом он стал вести себя все хуже и хуже. И в последнее время я просто боюсь за него!

– Костя – крепкий и здоровый мальчик. Что с ним может случиться? Тем более нам сказали, что в Лиме вполне безопасно.

Подруги и сами видели, что в центре города чуть ли не на каждом шагу стоят полицейские – упитанные, гладкие и в красивой форме.

– Главная опасность, которая подстерегает Костю в жизни, – это он сам. У мальчика неуравновешенный характер. Боюсь, что самый сложный период нас со Славой еще ждет в будущем.

Подруги непонимающе переглянулись.

– Если вы имеете в виду, что Костя охоч до женщин, то жените его пораньше.

– Женить? Костю? – Подругам показалось, что Джоан даже как-то испугалась их предложения. – Женить Костю… Но он же совсем ребенок!

– Однако в России он уже сам сделал ребенка одной девушке.

– И даже не одной!

– Да, свекровь что-то такое говорила… Какие-то девчонки… Кто они такие?

– Вам не все равно? Вызовите одну из этих девочек сюда, пожените детей. Вот и все дела!

Но Джоан совсем так не думала.

– Нет, Костя должен жениться на ровне!

Подруги непонимающе переглянулись. Что имеет в виду Костина мать? Понятно, когда о браке с ровней заговаривает какая-нибудь аристократка с родословной до Юлия Цезаря, но простая школьная учительница английского… О чем вообще она толкует?

Джоан уже явно пожалела о вырвавшихся у нее словах и теперь торопливо попыталась сгладить ситуацию:

– Я не должна была вам говорить, но мои предки… Они очень знатного рода. Я должна подобрать Косте какую-нибудь девушку из знатной семьи. Простолюдинка ему не нужна!

– Что же, подбирайте, но только не тяните долго. Ваш мальчик слишком любвеобилен. Это может дурно обернуться для него самого.

– Да-да, отец и мать Славы говорили мне о том, что Костя в России попал в историю даже не с одной, а сразу с двумя девушками. Поэтому-то мы и велели привезти его назад. Конечно, мы надеялись, что мальчик исправится. Но раз так повернулись дела, я рада, что Косте удалось удрать из России без всяких последствий для себя.

– Не знаю, – с сомнением покачала головой Кира. – Из России, от своей беременной подружки он удрал, спору нет. Это было не так уж и трудно. Но от себя-то не убежишь! Как бы любвеобильность вашего сына не привела его к новым неприятностям. Уже тут, в Лиме!

И Кира словно в воду глядела. Не прошло и суток, как им всем пришлось вспомнить эти ее слова и пожалеть о том, что они вообще были сказаны.

Но пока никто не думал ни о чем дурном. Вечер, вопреки всеобщим ожиданиям, прошел в дружелюбной атмосфере. Джоан полностью расположилась к подругам, которые были сверстницами ее мужа. По словам Джоан, Костя родился у них со Славой, когда ее мужу только-только минуло восемнадцать.

– Ну, а я была старше. Однако мы поженились и с тех пор живем счастливо.

Она с явной гордостью показала подругам свою квартиру, которую лишь недавно выкупила в полную собственность.

– По здешним меркам, когда многие живут в бетонных коробках или вовсе в тех халупах, которые вы видели на холме возле города, моя квартира ценится весьма высоко.

И действительно, от дома Джоан и ее семьи до главной площади города – Пласа де Армас – и Дворца Правительства на ней было не более десяти-пятнадцати минут пешком. И хотя старинная, построенная испанцами часть Лимы была сравнительно невелика, жить в ней считалось престижным и приятным.

В квартире имелось всего две спальни и гостиная с кухней и ванной комнатой. Но семье из трех человек ведь больше для счастья и не надо?

– Наверное, нелегко было заработать на такую отличную квартиру? Да еще в самом центре старой Лимы?

– О да! Мы с мужем очень старались. Но, как видите, нам следует еще обновить мебель, приобрести кое-какие красивые безделушки. Раньше на все это не было ни времени, ни денег, ни сил. Мы с мужем очень много работали, копили каждый грош. Но теперь квартира выкуплена, и я могу наконец вздохнуть с облегчением!

Весь интерьер требовал замены. Мебель была поцарапанная. Изящные безделушки были невысокого качества. На гладких стенах висели репродукции. Тут была лишь одна вещь, заинтересовавшая подруг: портрет мрачного старика с властным лицом, длинными волосами и выпуклыми глазами. Подруг привлек даже не сам портрет, а рама, в которую он был оправлен.

– Это ведь старинная вещь? Кто изображен на портрете?

– Не имею ни малейшего понятия, – откликнулась Джоан. – Приобрела эту картину на барахолке. Все собираюсь отнести ее к искусствоведу, чтобы он мне оценил ее стоимость, но руки не доходят.

– А зря. Сама рама тоже чего-нибудь да стоит.

Резная и золоченая рама понравилась подругам значительно больше, чем сам портрет. Лицо у старика было надменное и хмурое. Неприветливый отстраненный взгляд, высоко поднятая голова и костюм, который легко мог относиться еще ко временам первых завоевателей Америки.

– Вы давно живете в этой квартире?

– С рождения Кости. Мы даже поселились тут чуть раньше. Рожала я уже здесь.