Банда 5 - Виктор Пронин

Когда Пафнутьев вошел на кухню, его встретил недоуменный взгляд Вики — в полной растерянности она стояла перед горой сверкающих фольгой и целлофаном пакетов.

— Паша, — сказала она, — тут на неделю деликатесов... Что с ними делать?

— Съедим. — Пафнутьев пожал плечами. — Не выбрасывать же.

— Он что, всегда вот так приходит?

— Школа Николая Ивановича Губы... Прекрасный был человек.

— Ты тоже у него учился?

— Да, — кивнул Пафнутьев. — Это единственная школа, где я был на хорошем счету.

* * *

Утро было прекрасным — свежим, искрящимся, прохладным. Редкие капли ночного дождя падали с чистой листвы, вымытые дождем машины сверкали лаком и стеклом, даже асфальт, серый выщербленный асфальт, искрился на солнце и тоже, казалось, радовался утру.

Пафнутьев не стал вызывать машину и отправился в прокуратуру пешком — сунув руки в карманы брюк, распахнув пиджак и приспустив галстук. Он шагал легко и свободно, правда, карман пиджака слегка отдувался — туда он сунул баночку с глазом непутевого Левтова, который разжирел и обмяк настолько, что потерял бдительность и позволил каким-то озверевшим ублюдкам поступить с собой так жестоко.

Сказать, что Пафнутьев безраздельно наслаждался утром, так сказать было нельзя. Да, он видел и мокрый асфальт, и чистые машины, и свежую листву, роняющую последние капли ночной влаги, но мысли его были подозрительны и суровы. Вчерашний визит Сысцова нарушил, конечно, нарушил его планы и затеи. Поскольку речь шла о чем-то более существенном, нежели угнанная машина, похищенный сейф или сожженный киоск. С одной стороны разборки между бандами, между уже действующими отрядами и подросшими молодыми волками, не знающими ни жалости, не пощады, такие разборки происходили постоянно, значительно облегчая работу прокуратуры, милиции и судов. Да, расследование, установление вины, поимку, суд и приговор банды производили самостоятельно, не отягощая своими заботами государственные службы.

— Все это так, все это так, — бормотал Пафнутьев. — Но дело в том, что, закончив выяснение отношений между собой, эти отчаянные ребята принимались за правопослушных граждан, охранять покой которых и был призван Пафнутьев.

Сысцов...

И до него, значит, добрались.

Левтов был достаточно крут и всех желающих подоить Сысцова он отметал рукой твердой и бестрепетной. Но тут нашлась рука более твердая. Не исключено, что эта новая рука просто более нервная и истеричная.

Конечно же, Сысцов не сказал всего, что знает, слегка перетрусил Иван Иванович, маленько дрогнул. Наверняка он знает больше, наверняка есть у него кое-какие сведения о новеньких. Если, конечно, все происходило как он рассказал, если не произошло чего-нибудь противоположного...

Что делать, Павел Николаевич, что делать?

Все телефоны Сысцова на прослушивание — это немедленно, бесспорно и обязательно. Казалось бы, действие очевидное, но осуществить будет непросто — Сысцов остался фигурой известной и влиятельной. И даже если сказать, что все делается для блага того же Сысцова... Не поверят, с ним же и начнут согласовывать.

Ладно, пробьем.

Дальше... Неплохо бы понаблюдать за Сысцовым два-три дня — куда ездит, с кем общается, где спит, кушает, пьет... Кто его тревожит, кого тревожит он... Номера машин, адреса, телефоны, имена... Набросим, набросим сеточку, авось какая-нибудь рыбешка и заплещется, заиграет на донышке, — усмехнулся Пафнутьев неожиданно возникшему сравнению.

И еще кое-что у нас есть, есть кое-что...

Но дальнейшие мысли Пафнутьева оборвались, поскольку к этому моменту он уже вошел во двор прокуратуры, поднимался по ступенькам и ему необходимо было узнавать людей, здороваться с ними, улыбаться радушно и приветливо — это тоже входило в обязанности начальства, которым он пребывал последние годы. И руки его как бы сами покинули карманы брюк, и пиджак вроде сам собой застегнулся, на одну пуговицу, но застегнулся, и галстук тоже подтянулся, не до самого горла, но все-таки стал несколько строже Пафнутьев, подтянутей, деловитее.

Правда, вот вихры, вихры торчали во все стороны, как и прежде, не слушались они его давно и в конце концов добились полной самостоятельности. Отпустил их Пафнутьев на волю, перестал обращать на них внимание. Только Вика продолжала бороться с его вихрами, настойчиво и неотступно приглаживала их, подрезала, удлиняла, хотя, надо сказать, больших успехов не достигла. Но порыв ее не иссяк, и борьба продолжалась.

В конце коридора показался Худолей. Увидев Пафнутьева, он остановился, хотел было повернуть назад, но понял, что уже поздно, что он замечен и его состояние оценено точно и безжалостно. Он прижался спиной к стене, намереваясь пропустить Пафнутьева мимо себя, чтобы продолжить свой путь в фотолабораторию.

— Доброе утро, Павел Николаевич. — Худолей улыбнулся как смог и прижал ладошки к груди.

— Привет! — Пафнутьев с силой встряхнул полупрозрачную лапку эксперта, ощутив ее влажность и прохладу. — Как жизнь? Что нового? Здоровье? Настроение? Успехи?

— Да как... Вот так, Павел Николаевич, и живем... Хлеб, можно сказать, жуем. Духом не падаем. Держимся.

— Запиваем чем?

— Мы не запиваем вовсе. Нам это ни к чему.

— А закусываете?

— Чем придется! — с некоторым вызовом ответил Худолей. — За свои пьем, Павел Николаевич, за свои и закусываем!

— Это хорошо, — одобрил Пафнутьев. — Так и надо. А иначе нельзя, иначе плохо. Люди тебя могут не понять.

— Поймут! — уже с некоторой дерзостью ответил Худолей.

— Да? — удивился Пафнутьев. — Тогда они потянутся к тебе. Держи, это от меня, — вынув из кармана баночку с глазом, он вручил ее эксперту.

— Что это?

— Водка. Ну, там еще кое-что, разберешься. — И Пафнутьев шагнул в свой кабинет.

Уборщица уже побывала здесь — большая форточка была открыта, пол влажный, воздух свежий. Пафнутьев плотно уселся в жесткое деревянное кресло, с силой потер щеки ладонями, все лицо потер, словно готовил его к чему-то важному. Взглянул на настольный календарь. Он был пуст.

— И то хорошо, — пробормотал Пафнутьев.

В общем-то ему было чем заниматься в этот день, ограблений, убийств, разборок в городе хватало. Да что там хватало! Они попросту не прекращались, это был какой-то безостановочный поток. Возникало ощущение, что чуть ли не все население города, оставив обычные свои заботы, забросив дела и обязанности, занялось выяснением отношений, похищениями и разбоями. Больше всего его удручало то, что в большинстве случаев это были молодые ребята, выросшие за последние пять-семь лет. Что же такое произошло в стране за последние годы, что в институтах исчезли всякие конкурсы на поступление, а в городе начались состязания банд?

В общем, было чем заняться Пафнутьеву в это утро, но вчерашнее посещение Сысцова не выходило из головы. По многим причинам. Сысцов был личностью заметной в городе, и в судьбе Пафнутьева он немало поучаствовал, да и характер преступления, за которым явно просматривался полный беспредел, не давал ему покоя. Если воцарятся эти ребята, подумал Пафнутьев, в городе начнется новый этап, мы выйдем на очередную спираль развития, — усмехнулся он и вызвал по телефону Дубовика.