Путь Старых Богов - Александр Владимирович Пивко

уставился на лицо Вика — он ведь знал всех монахов храма в лицо, а посторонних в этой части храма не пускали.

— Привет, я Мин, а ты кто? И что это с тобой? Тебе плохо?

— А я Вик, со мной ничего страшного, не волнуйся. Просто первый раз тренировался, вот и перенапрягся, наверное, со временем такого не будет, привыкну.

— Интересненько, а кто ты вообще такой? Ты ведь не монах, да? — поинтересовался Мин. Он был ужасно любопытный, и среди монахов даже ходила шутливая поговорка — если в храме что–то случилось, то об этом уже знает Мин.

Вик припомнил, что на эту тему говорил ему Ликар — в общем, инструкция была проста — не говорить только про то, что он — Искатель. Истину о том, что Никкасу в беде не должны знать простые монахи и младшие посвященные — только старшие посвященные, или по-другому говоря, настоятели храмов. Поэтому он решил улизнуть от расспросов чересчур любопытного стража, ответив весьма нейтрально:

— Да длинная это история, да и я собирался поесть, так что может в другой раз расскажу, а?

— А ты знаешь, где находиться столовая? Нет? Я почему-то так и думал. Значит, я тебя провожу туда, да и сам перекушу, а ты мне расскажешь свою историю, годится? — придумал способ расспросить Вика Мин.

— Ну ладно, давай. Пока они шли в столовую (а идти оказалось порядочно для Вика в его состоянии), Мин успел выспросить почти все подробности его появления в этом мире, и теперь шел довольный, удовлетворив свое любопытство.

— А ты? — в свою очередь спросил Вик. — Как ты здесь оказался? Наверное, ты сын или внук какого-нибудь жреца, да?

— Ха, не угадал. Хотя спроси тут любого монаха — и он бы на твой вопрос только кивнул. А я вообще сначала не имел никакого отношения к этому храму и вообще к жрецам Никкасу.

— Да? А как же ты сюда попал и откуда у тебя твой дар?

— Ну, это длинная история, так что может в другой раз расскажу? — протянул Мин, явно подражая Вику, но потом не выдержал серьезного выражения лица и заулыбался.- Да ладно, пошутил я. Ну, я могу рассказать так, как рассказали ее мне монахи, среди них тоже попадаются люди с юмором. Только сначала возьмем еду — они как раз добрались до столовой, и сейчас прикидывали, что им дадут поесть,потому что запахи были самые что ни на есть кухонные и очень вкусные. Вик и не предполагал, что он так проголодался, да и Мин явно не против был перекусить, так что они не сговариваясь накинулись на горшочки с тушеными овощами и мясом.

— Эх, хорошо — произнес Мин, довольно погладив себя по впалому животу и весело подмигнув Вику

— Ну что, слушай…

Двадцать два года назад Мина случайно обнаружил один из стражей, бывших на патруле в Ламехе, столице Ирии. Обнаружили благодаря спору — поспорили двое десятников стражи Никкасу, Милли и Дин, попробовав местной настойки…

— Вот ведь неумеха — ругал неудачливого посетителя таверны Дин — вот верно говорит мой дед — не умеешь пить — не смеши народ. Нет, ну это же надо было так напиться, что упал, утащив за собой служанку с нашим заказом, и перевернув лавку с посетителями. Вот ведь олух! Теперь мы будем еще три года ждать нашу выпивку.

— А по-моему, тебе уже хватит — прокомментировал Мили — сам небось уже не стоишь на ногах, или ходишь, как моряк в шторм, а ругаешь того парня. Ну, упал ну и что с того. Зато он бодро пополз к лестнице наверх, явно к себе в комнату, так что не окончательно сбился с курса, а так, незначительные затруднения с передвижением.

— Да ты что! Что бы я напился до такого свинского состояния, потребуется не один кувшин, да и не пью я столько, что я, меры своей не знаю, что ли? — возмутился Дин.

— А что?Недавно уже такое было! — невинно отозвался его коллега.

— И ничего не недавно — защищался тот. А во-вторых, это был очень важный повод — рождение третьего сына у двоюродного брата моего дяди не каждый день бывает. Это повод о-го-го! Да и сейчас-то я не напился, а так, попробовал чуток.

— Ага, значит, только попробовал чуток — ехидно уточнил Мили. Ну тогда ставлю два медяка, что если заставить тебя хорошенько размяться, ну или сделать «дорожку» — то тебя будет шатать, как пьяного горожанина в праздник весны!

— Ага, счас, разогнался я тебе на потеху толпы тут выпендриваться! Давай лучше по-другому — я с закрытыми глазами, и только на внутреннем зрении пройду всю харчевню туда и обратно. Идет?

— Годится!

Дело в том, что упражнение внутреннего зрения требовало большой концентрации, позволяя при закрытых глазах видеть каким-то другим, необычным зрением, которое позволяло видеть силуэты всех предметов и живых людей и вдобавок их ауры. Это было одно из необходимых умений для десятника храмовой стражи. Внутреннее зрение — достаточно сложное упражнение, и «сильно поддатый» страж просто не сможет его выполнить, одновременно двигаясь. Так что это был довольно легкий способ выявить пьяного стража. Именно поэтому Мили заранее предвкушал забавное зрелище качающегося приятеля.

Ну а Дин решил не терять время и закрыл глаза, готовясь. Как только он стал хоть что-то различать, то тут же вскочил из-за стола, стремясь показать приятелю, что он совсем не пьяный, при этом задев кружку на столе, так что она чуть не слетела со стола, удержавшись на краю каким-то чудом. Поправляя кружку услышал смешок Мили, и тут же отреагировал: — это еще не считается за проигрыш — подумаешь, ну неудачно встал из-за стола. А про себя отметил, что набрался он порядочно, но выиграть спор — дело чести, так что еще посмотрим, кто станет богаче на два медяка! И он отважно отправился к двери, по пути рассматривая все внутренним зрением. И вдруг он увидел нечто непонятное. Сначала Дин даже не понял, что его так привлекло в том углу. Ну сидит кто-то с младенцем на коленях, и поит его чем-то, молоком, наверное. Но в ауре ребенка ясно видно кольцо дара, дара Никкасу! Притом, что в ауре взрослого ничего нет необычного — обыкновенный человек. Мысли вихрем понеслись в голове Дина:

— Откуда у этого человека ребенок с даром? Неужели украл у жрецов? А даже если и нет, то откуда? А ведь он куда-то направляется, раз обедает в харчевне, а не у себя дома. И куда он его везет? Он открыл глаза и решительно направился в угол к незнакомцу с ребенком, одновременно делая знак Мили подойти. Когда Мили подошел, Дин ему бросил — глянь на ребенка — а сам обратился к незнакомцу:

— Храмовая стража. Кто ты и откуда этот ребенок у тебя?

В это же время Мили взглянув на ауру ребенка ненавязчиво стал с другой стороны стола незнакомца, отсекая возможный путь отступления, и продолжая смотреть внутренним зрением. Он контролировал незнакомца. Это была стандартная процедура стражей — когда один допрашивал кого–то, другой страж контролировал ауру допрашиваемого, и если тот осмеливался солгать, то тут же это становилось видно по ауре — она на мгновение мутнела в области головы. Все жители Ирии знали про это, и мало кто пытался солгать, потому что это только усугубляло вину, а злить стражей никому не хотелось. Правда, мало кто владел этим упражнением, но кто же об этом расскажет простым людям⁈ Для них страж с закрытыми глазами — это признак, что дело очень серьезно, и опасно для них, если они солгут. Ложь стражу — одно из тягчайших преступлений, и каралось оно соответственно — ссылкой на рудники, в Железные горы, где у преступников начинались дни тяжелого, но бесплатного труда и большие проблемы со здоровьем, правда, ненадолго (умирали там люди как мухи, может климат неудачный, или еще чего, кто знает?). А заключенных, осужденных на ссылку на рудник, всегда не хватало.

— Иссигнар я, господин страж — заволновался мужчина. Малый ткач (малый перед названием профессии означает что у ремесленника до двух подмастерьев — это его статус по классификации гильдий ремесленников) из Низина, это маленький городок, в…

— Я знаю, где это, — остановил его Дин — откуда у тебя ребенок?

— Так я же и говорю, я ехал из Низина со своими товарищами. Проезжая через лес, на опушке, где завсегда проезжие останавливаются на привал, покушать там, или колесо скрипящее