Черчилль. Молодой титан - Майкл Шелден

Главным препятствием, стоявшим у них на пути, были деньги. Все ожидали, что такая выдающаяся красавица, как Памела, должна выйти замуж за весьма состоятельного мужчину с впечатляющим будущим. «Она должна стать женой богатого человека», — вежливо утверждал полковник Джон Брабазон — командир Черчилля в гусарском полку[9], когда узнал, что Памела не собирается выходить замуж за его подчиненного.

Вообще-то Уинстон — внук графа Мальборо, — надеялся, что должен унаследовать какое-то количество денег. Однако лорд Рэндольф оставил в наследство только долги, а мать Уинстона, которую он так любил, чрезвычайно общительная женщина, умела только тратить. (Друзья говорили о Дженни: «Для нее жизнь начинается не меньше, чем с четырех десятков пар обуви».)

Огромной удачей для семейства стала женитьба герцога Мальборо на Консуэло Вандербильт — дочери американского миллионера. В результате чего Санни получил в приданое несколько миллионов долларов. Санни — кузен Уинстона — или, как его полагалось величать, — Чарльз Ричард Джон Спенсер-Черчилль, 9-й герцог Мальборо. Пару лет — пока еще Консуэло не родила в 1897 году первого из двух сыновей — Уинстон считался следующим по линии, кто должен унаследовать титул и все богатства, включая и родовое поместье — дворец Бленхейм. Но он не выказывал особого интереса к тому, чтобы стать просто герцогом, когда перед ним открывалось столько дорог к славе.

Даже его собственная бабушка — наследие викторианских времен, носившая по-прежнему кружевные чепчики и пользовавшаяся слуховой трубкой, — не считала его достойным наследником потомственного титула. Слишком уж он был амбициозным и самоуверенным с ее точки зрения. Свекровь, герцогиня Фанни, можно сказать с порога, объявила молодой невестке: «Ваша первейшая обязанность — родить ребенка, и это должен быть сын, ибо мне невыносимо даже подумать, что герцогом станет этот выскочка Уинстон».

Большинство считало, что у Санни колючий характер, но Уинстон всегда был его преданным другом и старался видеть в нем только самое лучшее. «Мы с Санни были как родные братья», — напишет позже Черчилль. В свою очередь молодой герцог гордился своим кузеном и был счастлив предоставить тому возможность появляться во дворце Бленхейм в любое удобное время, когда только заблагорассудится.

К тому времени у Уинстона появилась новая работа, но она никоим образом не обеспечивала его в финансовом отношении. А если точнее, вообще не приносила ни пенни. В начале октября молодой герой Бурской войны успешно начал свою политическую карьеру. Он выиграл на выборах от манчестерского предместья Оулдем и занял место члена палаты общин от партии консерваторов. Победа Черчилля стала сигналом победного шествия партии в осенних выборах 1900 года, и его, когда он явился в палату в феврале, сразу приняли как восходящую политическую звезду, которая должна оживить деятельность партии. В этих новых обстоятельствах желание сделать повторное предложение Памеле выглядело вполне уместно. Но и эта попытка оказалась безрезультатной. Похоже, его новая работа не показалась столь уж привлекательной для невесты.

Близкий друг Памелы, ее наставница в светской жизни леди Грэнби, впоследствии герцогиня Ратленд, и мачеха Памелы (поскольку ее родная мать задолго до того умерла от укуса змеи в Индии), не колеблясь ни секунды, советовали девушке дождаться предложения от более подходящего кандидата. Черчилль догадывался о том, что эти советчики не расположены к нему. Еще до отъезда в Африку он писал Памеле, пытаясь разобраться в их отношениях: «Для женитьбы необходимы два условия — деньги и согласие родственников с обеих сторон». Не в состоянии добиться согласия, он предпринимал усилия, чтобы доказать, насколько удача сопутствует ему. И сразу после возвращения с войны вынашивает честолюбивые замыслы.

Как и полагалось члену палаты после выборов, он провел встречи, рассказывая о Бурской войне, по крайней мере, в двух десятках городов, и хвастался, что должен получить около двух тысяч фунтов за этот тур. Желающих послушать его в ноябре оказалось так много, что пришлось устроить повторное выступление. И, конечно, именно поэтому он надеялся существенно пополнить свои доходы от тура в Америку. Поездка началась в декабре. И вот теперь локомотив увлекал его к заснеженному Виннипегу.

В котелке и стильном двубортном пальто с отделанным мехом воротником, Черчилль прибыл в Виннипег в понедельник, 21 января 1901 года около полудня. Его приветствовала небольшая группа организаторов. И в том числе с иголочки одетый местный финансовый магнат, исполнявший обязанность вице-губернатора. Температура упала до десяти градусов по Фаренгейту, пронзительный холодный ветер мел по улицам снег, и настроение в городе было мрачное. Но виной тому стала не метель, не погодные условия. Местные жители давно привыкли к холоду.

Причина крылась в последних новостях, которые легли тенью на этот отдаленный форпост империи. «Четырнадцать сотен миль от любого британского городка», — воскликнул по этому поводу Черчилль. Набранные огромными шрифтами заголовки, как готовые обрушиться каменные глыбы, изменили привычный ход жизни: «КОРОЛЕВА ВИКТОРИЯ ПРИ СМЕРТИ, ОНА ДОЖИВАЕТ ПОСЛЕДНИЕ ЧАСЫ».

Новость об ухудшении здоровья королевы, — ей исполнился 81 год — уже успела широко распространиться за последние несколько дней, а теперь, когда все осознали близость конца, стало ясно, что с ее уходом нарушится и устоявшийся, привычный порядок. «Это выглядело так, словно некий монстр повернул ход истории, — писал известный историк. — Большая часть населения даже не представляла периода, когда бы королева Виктория не правила ими».

Ее смерть выглядела как одно из самых значительных событий, даже для тех, кто находился рядом с нею, кто имел возможность видеть, что она страдает и мучается не менее самого обычного человека. «Ее последние часы, — как заметил герцог Аргайлл, — вызывали такое ощущение, будто тонет огромный трехпалубный корабль. При этом она сохранила способность шутить перед тем, как затонуть».

Еще до отправления в Канаду, Черчилль видел первые сообщения о том, что королева при смерти, и даже упоминал об этом в письмах к Памеле. И хотя он не знал всех подробностей происходящего у него на родине, тем не менее, он был способен представить, какие изменения могут произойти в поствикторианском мире.

Вполне возможно, считал Уинстон, что парламент распустят и что ему в самое ближайшее время снова придется вступить в предвыборную борьбу. А это также означало, что придется отменить тур и потерять деньги, которые он мог получить за свои выступления. Несмотря на столь неудачно сложившиеся обстоятельства, он пытался небрежно шутить, обращаясь к Памеле: «Только посмотрите, как смерть королевы осложнила мои планы. Ее смерть взбудоражила не только нацию, но также и Уинстона».

Однако эта историческая драма для намеченного выступления в театре Виннипега — города, где проживало только пятьдесят тысяч жителей, — обернулась весьма удачным образом. На вечернюю лекцию Черчилля было продано более тысячи билетов, поэтому к обычным стульям пришлось приставлять добавочные в конце зала и перед оркестровой ямой. Для этих канадцев, живших так далеко и от узкого круга королевской семьи, и от аристократического общества, и членов палаты, сын лорда Рэндольфа — Уинстон Черчилль — выглядел связующей нитью, непосредственным представителем правящего класса империи. И каждый готов был потратить даже больше доллара только для того, чтобы послушать выступление человека, проделавшего пять сотен миль и предоставившего им возможность поговорить с ним именно в тот момент, когда величайшие перемены уже накрывали их с головой.