Я тебе объявляю войну - Лана Вейден

Но — да, общайся с ней, Денис Сергеевич, это как раз твой уровень.

Не успела я включить компьютер, как вошла Беседина-старшая и стала меня отчитывать. Я извинилась и начала работать. Ольга с Морозовым куда-то ушли, хотя меня это вовсе не волновало.

Бумажной волокиты было невпроворот, и к обеду я с трудом выбралась в университетскую столовую. По слухам, она принадлежала мужу Любови Константиновны Бесединой. И носила громкое название — кафе «Арго». При этом ничего древнегреческого внутри не наблюдалось. На стенах висела реклама — «выГОДНЫЙ ОБЕД» и почему-то плакат с Шолоховым. Только сейчас я обратила внимание, что написано на этом плакате. «Побеждает только тот, кто твердо знает, за что он сражается, и верит свое дело».

Что ж, весьма в тему. Я верила в свое дело — поставить на место зазнавшегося выскочку, — а значит, непременно должна была победить.

В очереди меня окликнули — это был Кононов. Мы взяли комплексные обеды, присели за столик и стали общаться.

Андрей подрабатывал внештатным переводчиком в одном издательстве. Переводил он в основном незамысловатые любовные романы и со временем стал тихо ненавидеть всех женщин в мире. Или почти всех. Кстати, выглядел Кононов примерно так, как, по мнению Сергея Королева, должен был выглядеть мой возлюбленный. Замечу, что на самом деле я вовсе не имела ничего против сутулых ботаников — просто Королев тогда уж очень вывел меня из себя, вот я и понесла ерунду.

Что же касается предпочтений Андрея — я была уверена, что он втайне влюблен в Ольгу Беседину и немного презирает себя за эту постыдную слабость.

За обедом я рассказала приятелю о своей поездке, а он мне — о «шедевре», который сейчас переводил.

— Значит, она. Слегка за сорок — по возрасту, слегка за сто — по весу. И он. Такой мачо, весь из себя красавец-мужчина с толпой… гм… поклонниц. Но как только ее увидел — вмиг голову потерял. Всех поклонниц разогнал и говорит — всё, я твой навеки.

— Прям вот так сразу?

— Конечно, а чего тянуть? Сразу — я тебя люблю, выходи за меня замуж!

Над ухом вдруг кто-то хмыкнул — я повернула голову и увидела, что мимо проходит Морозов, чтоб он провалился. Видимо, услышал эти слова. И не только он — Ольга, которая шла за ним, тоже услышала. И уж она не промолчала.

— А правда, Горячева, выходи! Может, тогда у тебя мозги на место встанут!

Я чуть не подавилась. Конечно, Беседина меня недолюбливала, но никогда еще не вела себя со мной так грубо. Это у меня мозги не на месте? Да они у меня хотя бы есть! Конечно, вслух я ничего не сказала — сделала вид, что не услышала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ольга и Денис Сергеевич присели недалеко от нас, а мы с Андреем продолжили разговор. Он рассказал еще пару веселых историй, но теперь время от времени бросал взгляд на парочку за соседним столиком, и глазах его была вселенская печаль.

— Говорят, на первой лекции Морозова был аншлаг. Студенки даже с других курсов прибежали. Скоро придется актовый зал открывать.

— Страшно представить, какую белиберду он нес. Хотя кого это интересует?

— Почему ты думаешь, что белиберду? Я посмотрел некоторые его работы, вроде умный парень.

Я уже открыла рот — хотела сказать всё, что думаю об авторстве этих самых «работ», но потом решила промолчать. Вот найду доказательства, тогда уж молчать не стану. А пока…

— Кстати, — вдруг спросил Андрей. — У тебя ж завтра день рождения? А у меня, к сожалению, выходной. Заранее поздравлять не стану — но я помню об этом, чтоб ты знала. Позже обязательно поздравлю.

Ах, как это мило!

Я обрадовалась, стала вертеть головой из стороны в сторону и вдруг встретилась взглядом с Морозовым. В этот раз он совсем не улыбался. Как-то странно смотрел, честное слово.

Но потом я отвернулась и позабыла о Денисе Сергеевиче. Провела остаток дня в отличном настроении, даже не подозревая о том, что завтра этот тип изрядно подпортит мой день рождения.

Кто такой лаборант на кафедре филфака? По сути — секретарь, но с заманчивой перспективой стремительного карьерного роста. Ради этой возможной перспективы тысячи девочек и мальчиков работают за мизерную зарплату, выполняя кучу нуднейших — гласных и негласных — обязанностей.

В мои негласные обязанности, помимо прочего, входило следить за днями рождения всех сотрудников. Ну как — следить. Я оформляла поздравления, покупала продукты и готовила фуршетный стол на выделенные кафедрой деньги. Но кто бы следил за моим днем рождения? Правильно, никто.

На всем факультете об этом событии помнили лишь Андрей да Маша Проценко. В конце рабочего дня она заявилась ко мне с бутылкой домашнего вина и коробкой конфет.

— Вино моя бабушка делала, — сказала она, — отменное!

Внешне Маша была похожа на маленькую лисичку — небольшого росточка, с заостренным тонким носом и рыжими волосами. Как и Кононов, она подрабатывала переводами, только, в отличие от Андрея, переводила серьезные тексты.

— Маш… давай дождемся, пока все разойдутся.

— Сейчас здесь все равно никого нет! Мы быстренько, а то мне уже бежать надо! — она моментально разлила вино в пластиковые стаканчики, которые тоже прихватила с собой. — За твое здоровье!

Вино действительно отказалось отменным. Машка налила еще.

— Желаю тебе, Вика, построить успешную научную карьеру! Пусть у тебя в жизни будет множество достижений!

Я почему-то вспомнила плакат на входе — до сих пор там висит, приветствует Морозова. И тут язык мой развязался — я выдала то, о чем промолчала вчера.

— Морозов.

— Что?

— Знаешь, а он ведь не сам свою докторскую писал. И скоро я докажу это. Прижму его к стенке, вот увидишь.

— Гм… А ведь было бы гораздо лучше, если б ты прижала его не к стенке, а к чему-нибудь мягкому и теплому — например, к кровати.

— Чего?

— Не, ну правда, Вик. Какая разница — он писал, не он писал. Тут такой мужчина… мммм… Какие плечи, какие губы… — Машка сначала мечтательно прикрыла глаза, а потом широко распахнула их и презрительно взглянула на меня. — А ты дурью собралась маяться.