Вечер в городе соблазнов - Антон Леонтьев

Вика притащила на кастинг папку со своими снимками, сделанными лучшим в городе фотографом. До этого она провела у зеркала не менее четырех часов и еще часа четыре выбирала, что же именно ей надеть. Мы, ее свита, были обязаны выражать восхищение. Собственно, именно для того Вика и взяла нас с собой – она была уверена, что ее возьмут в модели, и ей хотелось, чтобы ее триумф поразил нас, дурнушек, в самое сердце.

Надо сказать, наша королева не ошиблась – директриса модельного агентства ее заметила. Тем более что Вика умела двигаться, поскольку брала уроки у бывшей балерины, примадонны драматического театра.

Мы дожидались ее в коридоре. Я и представить себе не могла, что в нашем городе столько желающих записаться в модели. Сама-то я и не помышляла о таком – пределом моих желаний было, окончив университет, получить место учительницы английского и французского в школе или, возможно, остаться при кафедре и заняться написанием диссертации.

Вика – сияющая, лучезарная, с гордо вскинутым подбородком – появилась в холле детско-юношеского центра, бывшего дворца пионеров, в актовом зале которого и состоялось магическое действо под названием «кастинг». Я бы отдала полжизни за то, чтобы взглянуть хотя бы одним глазком, что там и как происходит, но в зал не допускались ни зрители, ни родители, ни группы поддержки. Там властвовали директриса модельного агентства и ее помощники.

В большом коридоре, выложенном побуревшими мраморными плитами, мне даже не нашлось местечка на стуле или в кресле, поэтому пришлось стоять, держа Викино манто из соболя. И вдруг я услышала голос Вики.

– Меня взяли! Теперь я поеду в Москву! Я стану знаменитой! – кричала она, стоя в дверях актового зала.

Мы, помнится, даже зааплодировали, потому что были горды – ну как же, мы ведь знакомы с девушкой, которую взяли в агентство!

Как потом я узнала, во время таких поездок по стране директрисе удавалось находить среди сотен и тысяч серых мышек настоящие, неотшлифованные алмазы. А самым ценным ее приобретением была, вне всяких сомнений, я. Однако если бы в тот момент кто-то сказал мне, что всего через год я появлюсь на подиуме в Париже, а через два мое фото украсит разворот в журнале «Вог», я бы сочла того человека опасным сумасшедшим. Никто из нас не сомневался, что если кому и суждена судьба топ-модели, так это Вике.

Нет, в тот день директриса была слишком занята и наверняка устала, поэтому на меня она не обратила внимания. Да и вообще, кажется, в тот день я ее не видела, равно как и она меня. Вика, захлебываясь от счастья, рассказала, наверняка все преувеличивая, как хвалила ее директриса, как были поражены ее помощники, как фотограф заявил, что у нее самое красивое лицо и тело из тех, которые он видел за всю свою жизнь.

Вике было велено явиться на собеседование с директрисой на следующий день. Та остановилась в лучшем отеле города, и для столь важного визита Вике, конечно же, снова потребовался подходящий антураж, то есть свита. Наверняка сейчас моя бывшая подруга проклинает тот час, когда приняла решение, что сопровождать ее буду я. Ведь останови она выбор на ком-то другом, директриса агентства так бы и не увидела меня, судьба прошла бы мимо меня стороной. Я бы так и осталась в своем родном провинциальном городе, окончила бы университет, наверняка с красным дипломом, и к тридцати годам уж точно защитила бы диссертацию. И не пришлось бы мне быть сейчас выпущенной под залог в два миллиона евро и числиться в убийцах олигарха Максюты.

Но, как часто происходит, у судьбы свои планы.

Вообще-то, насколько я помню, Вика позвонила мне в последний момент – я как раз готовилась к семинару по общему языкознанию, уверенная, что Вика возьмет кого-то другого в качестве дуэньи. Но выяснилось, что Светка, особенно некрасивая девушка с кроличьими зубами и двойным подбородком и потому любимица Вики, вдруг слегла с ангиной, а Маша, у которой был чрезвычайно большой нос, получила от родителей наказ навестить в больнице тяжело захворавшую бабушку, от которой она свой нос и унаследовала. Вот Вика и позвонила мне, заявив, что я удостоилась чести сопровождать ее к директрисе модельного агентства. Таким образом, я была не первой и даже не второй кандидаткой на роль горничной. Но, помнится, я чрезвычайно обрадовалась, услышав слова Вики, и, мгновенно забыв обо всех метонимических и метафорических процессах в английском языке, над которыми только что усердно корпела, побежала к своей королеве.

Нас доставил в гостиницу «Интурист» на «БМВ» последней модели личный шофер отца Вики. Помню, что от нее несло, как от цветочной грядки, – она вылила на себя наверняка не меньше половины флакона чрезвычайно дорогого парфюма своей матушки. В ушках и на пальчиках Вики сверкали бриллианты, а сама моя так называемая подруга походила на светскую даму, которых я могла лицезреть тогда только на страницах глянцевых журналов.

Мне требовалось тащить за Викой соломенное лукошко, в котором дремала ее любимая такса Глаша, украшенная ошейником со стекляшками, – Вика где-то вычитала, что ни одна уважающая себя дама высшего света не появляется на людях без своей любимой собачки. Или без ручного десятисантиметрового тропического таракана, чей хитиновый панцирь украшен подлинными драгоценными камнями на гомерическую сумму, причем насекомое приковано к руке хозяйки золотой или платиновой цепочкой – этакое живое украшение. Тропического таракана с рубинами и изумрудами на панцире завести Вике не позволили родители, поэтому пришлось ограничиться таксой Глашей.

Я впервые была в лучшем отеле нашего города. Впрочем, насколько мне помнится, вообще первый раз в каком бы то ни было отеле. Меня поразили швейцар в богатой ливрее, стеклянные двери, колонны из зеленого мрамора и огромная бронзовая люстра с массой хрустальных висюлек. Это теперь, задним умом, я понимаю, что в действительности это была второразрядная провинциальная гостиница, запыленная, с плохой кухней и опереточной, фальшивой роскошью начала пятидесятых годов. Тогда же мне показалось, что я попала в сказку. Однако и в той сказке мне была отведена роль не принцессы (ее отлично играла Вика), а замарашки Золушки.

Вика часами оттренированным жестом скинула с себя соболиное манто, которое я поймала на лету. Взгляды тотчас устремились на Вику – она, слов нет, была хороша! Цокая гигантскими каблуками, поражая всех алым платьем с умопомрачительным разрезом, Вика подошла к стойке администратора и небрежно произнесла:

– У меня назначена деловая встреча с госпожой Травниковой из московского модельного агентства «Калипсо».

Устраивать подобный театр не имело смысла, можно было просто пройти к лифту и направиться в номер к директрисе, но Вике хотелось, чтобы все ею восхищались, чтобы директрисе загодя доложили по телефону о прибытии новой восходящей звезды модельного бизнеса.

Я засеменила вслед за Викой, лифт вознес нас на последний этаж, и когда мы оказались перед дверью, моя лучшая подруга небрежно обронила:

– Вот что, Ариша, подожди меня здесь. И если Глаше захочется пи-пи, то ты ее выведи.

Она скрылась в номере директрисы, а я, поставив корзинку с таксой на колени, принялась ждать. Не ведаю уж теперь, сколько именно прошло времени, кажется, около часа, но наконец дверь номера открылась, вышла сияющая Вика, а вслед за ней – холеная дама с короткой асимметричной прической (волосы были какого-то необыкновенного серебристого оттенка), в скромном черном брючном костюме, причем сразу было видно, что это чрезвычайно дорогая и уж точно эксклюзивная вещь. Пальцы директрисы, возраст которой не поддавался точному определению по причине полного отсутствия морщин, были унизаны странными кольцами – позже я узнала, что сделаны они из иридия и украшены тибетскими заклинаниями.