Крестьянские восстания в России в 1918-1922 гг. От махновщины до антоновщины - Юрий Васильев

Недовольство произволом продотрядов, натуральной и трудовой повинностью привело к волнениям и восстаниям в Самарской губернии в сентябре 1919 г. {21: 167}.

В ходе подавления восстаний получил практическое применение целый арсенал средств: обстрел лесов и болот из орудий и пулеметов, конфискация имущества участников выступлений, грабежи населения, объявленного пособником бандитов, взятие заложников — родителей, родственников. В Новохоперском уезде Воронежской губернии село Третьяки было сожжено бомбами с аэроплана {14}.

Колебания крестьян в условиях Гражданской войны приводили к изменению линий фронтов. Вооруженные отряды противоборствующих сторон (белых, красных, зеленых), зачастую по несколько раз проходившие через одни и те же деревни, доводили крестьян до полного разорения. Восстания крестьян в аграрных губерниях Центра способствовали прорыву белогвардейской конницей генерала Мамонтова Южного фронта и рейда по тылам советских войск в августе—сентябре 1919 г. Крестьянские восстания облегчили продвижение армии Деникина к Москве.

Характерно, что летом и осенью 1919 г. с приближением фронта в прифронтовой полосе настроение крестьянства резко менялось в сторону советской власти и осуждения дезертирства: подобные метаморфозы отмечались в Тамбовской, Самарской, Екатеринбургской, Тобольской губерниях {3: 185, 211, 213}. Опасность для крестьянства реставрации старой власти и возвращения помещиков перевешивала недовольство политикой советской власти и привела к поддержке крестьянством советской власти в критический момент борьбы против белых {15}.

На захваченных белыми территориях бывшие помещики возвращались в свои имения и наводили порядок, наказывая крестьян за самоуправство. Белые предоставили бывшим помещикам и землевладельцам возможность отбирать у крестьян переданную им землю, отнимать у крестьян хлеб. Подобная политика вызывала неприятие со стороны крестьянства в отношении Белой армии. Примечателен следующий факт: после освобождения Екатеринбургской губернии от власти Колчака мобилизация крестьян в Красную армию дала свыше 10 тыс. добровольцев. Аналогичная ситуация сложилась в Тобольской губернии {3: 32}.

С удалением фронта боевых действий общественное настроение в крестьянской среде опять возвращалось в привычное русло: в октябре—ноябре 1919 г. отношение крестьянства к власти на территории Советской Республики характеризовалось как «недоброжелательное» (Тульская, Екатеринбургская губернии), «отрицательное» (Ярославская, Новгородская), «враждебное» (Пермская, Псковская, Вятская, Тамбовская) «недоброжелательное», «ропот» населения (Нижегородская) {3: 209, 211—212, 217—219, 222—223}. Единство устремлений крестьянства и большевиков совпадало в рамках непосредственной борьбы с Белой армией, но с устранением белой опасности вновь возникали объективные противоречия. Крестьяне и большевики, по сути, не были союзниками — с учетом целевых установок логичнее их взаимоотношения характеризовать как отношения попутчиков, связанных тактическими интересами; в стратегии эти интересы расходились.

Разгром Деникина и Колчака не облегчил положения крестьян — более того, государственный гнет усилился. Все это происходило на фоне тяжелого экономического положения деревни. Недоедание стало привычным явлением. Острый дефицит в предметах первой необходимости — соли, керосине, мыле, спичках и других товарах — приобрел хроническую форму. Не хватало сельскохозяйственного инвентаря (косы, серпы, сепараторы) и орудий производства (косилок, веялок, молотилок).

Продовольственная разверстка, принудительная мобилизация в Красную армию, трудовые повинности порождали крестьянские восстания, создавали благодатную почву для расширения повстанческого движения на территории всех регионов Советской России. В конце 1919 г. в многотысячных восстаниях основную часть повстанцев составляла крестьянская беднота {3: 412}. Самыми «ненадежными» губерниями вновь стали поволжские и приуральские.

В связи с необходимостью уборки урожая и выполнения неотложных сельскохозяйственных работ резко возросло дезертирство. В первой половине октября 1919 г. на территории Советской Республики были задержаны в результате облав 47 745 дезертиров, во второй половине данного месяца, по неполным данным — 73 025 человек (без учета данных по 7 губерниям — Воронежской, Смоленской, Курской, Орловской, Пензенской, Оренбургской и Уральской). Кроме этого в результате проведенных поверок выявлено в начале ноября 123 893 человека, уклонившихся от мобилизации. На 1 ноября в Московской губернии насчитывалось 24 685 дезертиров, из которых были задержаны 15 727, добровольно явились 8558 {3:211—212, 215—216, 220}. В Тамбовской губернии количество дезертиров к концу года выросло до 120 тысяч {2: 129}.

По сведениям Центральной комиссии по борьбе с дезертирством, в последние две недели 1919 г. были задержаны 75 352 дезертира. За укрывательство дезертиров на две деревни Каширского уезда Тульской губернии наложен штраф 22 тыс. рублей. В Тверской губернии десять семей дезертиров оштрафованы на сумму 52 500 рублей. В Московской губернии наложен штраф на Тимоновскую волость в 190 тыс. рублей. В Нижегородской губернии на 12 сел наложен штраф. В Саратовской губернии 60 семей дезертиров оштрафованы на сумму 475 500 руб. В Петроградской губернии 41 семья оштрафована на сумму 458 146 рублей. В Череповецкой губернии 139 человек привлечены за укрывательство дезертиров к общественным работам, в Псковской — 150 человек. Во Владимирской губернии оштрафованы пять семей на сумму 29 тыс. рублей. {3: 230—231}.

Советские органы усилили меры наказания не только в отношении дезертиров, но и населения: возросли штрафы за укрывательство, расширилась практика наложения штрафных санкций на целые селения, привлечения укрывателей к общественным работам, лишения их наделов, конфискации за укрывательство лошадей, коров и другого рабочего и домашнего скота.

Крестьянство протестовало не против продразверстки как таковой. В регионах, где урожай был лучше, крестьянству было легче выполнить государственную разверстку — соответственно это сказывалось на настроении крестьян. Обратная картина наблюдалась в губерниях, где урожай был плохой. В таких районах продотряды безжалостно выметали все до зерна. Нередко случалось, что установленная разверстка оказывалась значительно выше показателей, представленных местными органами власти {3: 225}.

Отмечались многочисленные и повсеместные волнения крестьян, возмущенных продовольственной политикой, вооруженные столкновения с советскими отрядами, сопровождавшиеся жертвами.

В начале осени вспыхнуло восстание в Извольской, Каменской, Воронецкой волостях Орловской губернии с количеством участников в 15—20 тыс. 5 ноября 1919 г. началось крестьянское восстание в Тихвинском уезде Звонецкой волости Череповецкой губернии, в котором участвовали вместе с крестьянами 150 дезертиров. Они разоружили продотряд и провели перевыборы волисполкома. Восстание ликвидировано отрядом ЧК, 65 человек арестованы. Крестьянскими волнениями были охвачены Островская и Карпиногорская волости Маловишерского уезда Новгородской губернии: данные волости отказались отдавать скот для Красной армии. Волости были объявлены на военном положении {3: 207, 216}.