Запретная. Ты всё равно будешь моей - Катерина Лазарева

меня, даже когда её лицо напротив моего. Губы поджаты. Такая прям сплошная невинность пугливая.

Медлить некуда, да и сложно уже. Штырит от желания ощутить вкус её губ, ощутить отклик… Ведь всё равно Юле явно не будет, судя по тому, как сейчас ярко реагирует на одно моё приближение.

Тянусь к ней, но неожиданно встречаю сопротивление. Причём ещё недавно оробевшая девчонка не только сверлит меня злобным взглядом и отворачивается упорно, так ещё и в грудь толкает руками и очень даже громко заявляет:

— Нет!

Отказывает мне на глазах у всех. В игре, в которой по умолчанию все всё выполняют. С Игорем, небось, засосалась бы?

Все, конечно, слышат и уже раздаются шёпотки. Кто-то явно думает вмешаться. Никто не ожидал — это самая часто слышимая тема этих шуршащих обсуждений. Ведь задание было не ей, а мне, а отказать мне в его выполнении — своеобразная подстава в рамках этой игры.

Хотя это и в целом офигеть какая подстава. И обломище. Неожиданное даже, и задевающее куда сильнее, чем могло бы.

— Не сломаешься, принцесса, — чеканю, хотя собирался дать понять, что целомудренный поцелуй будет.

Но не похоже, что Юля нуждается в утешении — скорее, у нас тут борьба характеров намечается. Потому что отпихнуть меня вот так, будто прокажённый какой-то — унизительно вообще-то. И она это прекрасно знает. Уж дурой совсем не кажется. Да и демонстрировала уже нечто схожее два года назад, гуляя с тем прилизанным. А теперь и прилюдно выбрасывает знакомый трюк.

Нарвалась, девочка. Сжимает там кулаки у меня на груди, типа чтобы не приближался больше. Но теперь уж точно не только дистанцию нарушу, но и поцелую, как хочу.

Пру прямо на эти кулаки, требовательно поворачиваю её голову к себе, фиксируя ладонью затылок, чтобы не вырывалась. Врываюсь губами в губы. Жарко, настойчиво, властно. Так, как хотел с самой первой встречи. Собирая вкус её губ, пропитываясь им, возвращая ей мешанину наших.

Милаха брыкается, пытается кусаться, но я крепко держу в нужном положении, контролирую её. Вот только себя смогу ли? Её лёгкие укусы только заводят сильнее. С той же страстью, с которой она сопротивляется, может и отдаваться. Я уверен. И желание распробовать это, прочувствовать и узнать уже буквально зашкаливает.

Юля чуть дрожит, на что я только сильнее целую, нагло проходя языком по нижней губе рвано выдохнувшей мне в рот девчонки. Её кулаки всё ещё пытаются отталкивать меня, но заметно ослабевают. Кажется, кто-то начинает сдаваться?

На фоне отголосками слышаться одобрительные посвистывания. Кажется, собравшиеся решают, что этот раунд за мной. Но окончательная победа будет, когда это поймёт Юля.

У меня уже натурально едет крыша, когда девчонка слабенько сжимает ткань моей футболки, распуская кулаки и теперь больше цепляясь пальцами. Тихо скулит мне в рот приятной вибрацией, когда вторгаюсь языком. Как же физически трудно не запустить ладони ей под рубашку, не разорвать эти застёгнутые почти полностью пуговицы, не оставить свои следы в виде засосов на нежной коже. Прижимаю Юлю крепче, играя с её языком, который безуспешно пытается вытолкнуть мой. И не так уж усиленно, кстати. Втягивается эта правильная девочка, как ни пытается скрыть.

Пальцы покалывает от желания сорваться, зайти дальше положенного… Да и возбуждение уже слишком ощутимо. Пора отпустить девчонку, пока не забыл, что мы тут вообще-то не одни.

Напоследок оттянув её нижнюю губу своими, неохотно отстраняюсь, приложив для этого просто выдающиеся усилия. Вот это торкнуло. Чистейший кайф эта Юля.

Смотрит на меня ошалело. Не сразу даже руки убирает с моей груди. А потом вдруг резко замахивается, и мне прилетает нехилая такая пощёчина. Аж обжигает. Как и Юлин откровенно враждебный взгляд. Ещё одна отрезвляющая внезапность, в духе предыдущих двух.

Вот стерва. Слегка мотаю головой. Даже в мыслях не допускаю, что заслужил. Она слишком моя, не касаться и не целовать её невозможно просто.

На фоне снова присвистывают.

Мы с этой заносчивой куклой определённо станем самыми обсуждаемыми героями вечера. Ажиотаж только усиливается, тут в роли зрителей уже все. Пока не решаются вмешаться чем-то кроме возгласов, сопровождавших каждое наше с Юлей острое действие. Но мне уж точно не надо, чтобы с первого дня моего зачисления в эту шарагу распространялись сплетни о том, что меня жёстко отшила первокурсница. Я привык быть на первых ролях. Навык с детдома, где это необходимо для выживания, да и теперь по жизни тоже помогает. В прошлом универе негласным авторитетом группы выступал. А тут такая херня?

Ну уж нет. Больше никаких выходок от этой девчонки. И сейчас я ей доходчиво это разъясню, раз сама не способна догнать.

Резким движением хватаю неё, пока сообразить не успела. Взваливаю к себе на плечо задницей кверху.

— Сейчас разберёмся, — небрежно сообщаю то ли Юле, то ли всем.

Чувствую стучащие кулаки по своей спине. Почти как массаж. Хреново она там занимается на своих тренировках, даже странно, что пальцы отбила такими ударами. Не проработаны ни разу.

— Отпусти, придурок, — кричит она, одновременно лягается, вырваться пытается. Держу крепко, мне её попытки не воспринимаются вообще.

Зато они слышны остальным и наконец провоцируют одного из собравшихся построить из себя рыцаря. Предсказуемо им оказывается Игорь. Образовывается у меня на пути, явно собирается наехать. Но опережаю его, смеряю уничтожающим взглядом и чеканю угрожающей сталью:

— Освободил дорогу.

Кто-то из ребят тоже поднимается. Менее уверенно, им проще наблюдать. И правильно — я сейчас в таком состоянии, что плевать на всех, напролом хоть по головам пройду, а Юлю отсюда унесу. Туда, где мы одни будем.

Игорь заметно приободряется, когда рядом с ним становятся ещё два парня, включая того дрыща, над шуткой которого Юля смеялась на построении первашей. Кто-то из девчонок тоже кучкуется с этими тремя.

Офигительно, блин. А нельзя обойтись без кипиша лишнего?

— Отпусти Юлю.

Видимо, нельзя. Игорь совсем уж нагло голос подаёт. Ещё и взгляд не отводит, храбрится. Но я вижу, что это напускное больше. Давно научился распознавать.

— Ты правда хочешь проблем? — снисходительно интересуюсь.

Да, уже понял, что своим парнем мне в этой шараге не стать. Так пусть лучше боятся и лишний раз не лезут, чем сплетничают или насмехаются.

В устрашении тоже что-то есть.