Покорение западного Кавказа. Записки участников боевых действий - Коллектив авторов

повозок. Главные силы сосредоточиваются обыкновенно близ обоза, для прикрытия его; даже из войск, исключительно предназначенных для боя, отделяется значительное число солдат в помощь лошадям. Можно было пожертвовать некоторыми удобствами, ради серьезной экспедиции, и взять с собою вьюки.

Отряд генерала Войцицкого состоял преимущественно из кавалерии. Обоз там был небольшой, ибо все имущество казака с ним же на коне. Местность, по характеру своему, не представляла серьезных препятствий для движения. Назначение отряда было очень важно для наступающих от Майкопа: тем не менее, генерал Войцицкий, отойдя верст тридцать от Лабы, вернулся назад, даже не предупредив о том; ссылаясь на то, что горцы сожгли свое сено на пути следования, а потому нечем было кормить лошадей.

В Майкопском отряде была одна только сотня кавалерии; но число лошадей артиллерийских, подъемных и офицерских было разве немногим менее наличного состава кавалерии генерала Войцицкого. Горцы и здесь жгли свое сено в виду приближавшихся войск. Семь дней находился отряд в экспедиции, и за это время, при очень скудном корме, ни одна лошадь не пала от истощения, – а труды были тяжкие.

Отряд генерала Войцицкого был назначен не для живых блестящих кавалерийских атак, в них не было надобности, да и казаки встречали соперников, которым они могли только подражать. Всадника же, как ношу, лошадь может выдержать в продолжение семи дней при самом скудном содержании. Словом, причин важных и уважительных для отступления не было; между тем Майкопскому отряду предстояло выдержать удар, который должен был разделиться на двоих, – и этот удар был отражен блистательно.

Первый переход вверх по ущелью отряд cделал в двенадцать верст. Горцы не встречались. Ночевал отряд на правом берегу pеки Белой, над переправой к урочищу Топогуап.

С рассветом 25-го числа, две роты 19-го стрелкового батальона посланы были правым берегом реки, занять позиции и с нее обстреливать левый берега. Левый берег реки Белой, против позиции, указанной стрелкам, был довольно сильно укреплен. На нем, перпендикулярно к реке, горцы возвели бруствер, защищавший подъем на возвышенность берега. Вероятно, от реки бруствер имел фланговую защиту, но от времени, подмываемый быстрым течением Белой, обрушился, и фланг остался незащищенным. За бруствером было замечено человек до двухсот горцев. Одновременно с фланговым движением стрелков, с фронта на бруствер двинут был в атаку второй батальон Кубанского полка. Поражаемые с фланга огнем стрелков и видя наступающий батальон, горцы, после весьма слабого сопротивления, отступили.

Берег был занять Кубанцами, которые тотчас же приступили к пробиванию бреши в бруствере, чтобы очистить дорогу для обоза. Долго пришлось поработать; наконец, брешь пробили, и отряд начал переправляться через Белую. Переправа совершалась чрезвычайно медленно. Спуск к реке был довольно крутой, брод глубокий, повозки опрокидывались, беспорядок был, как и всегда в подобных случаях. Только к пяти часам пополудни отряд стянулся на левом берегу Белой, на урочище Топогуап, сделав в продолжение двенадцати часов переход в две версты. Потери в этот день не было.

26-го января отряд двинулся вверх по Белой, левым ее берегом. Местность была совершенно ровная, открытая, изредка поросшая кустарником. Впереди стали показываться горские наездники – по два, по пяти и более человек. Вправо, на горе, по дороге к Курджипсу, появилась довольно большая партия горцев. От нее отделилось несколько джигитов, видимо ради того только, чтобы погарцевать, и похвастать лошадьми: они подскакивали довольно близко. Это были панцырники, слишком рассчитывавшие на свою неуязвимость; но, с штуцером плохи шутки, панцырь тут ненадежная защита. Стрелки испробовали свое оружие на господах панцырниках, и когда одним из выстрелов свалило всадника с лошади, у остальных охота забавляться прошла, и они отъехали на весьма почтенное расстояние.

Отряд двигался, не встречая никаких препятствий на пути. Впереди открылся аул, и что всего более обрадовало всех – это стога сена. Отряд прибавил шагу. Вот уже и недалеко остается… но замелькали всадники между саклями и стогами, мгновенно запылали сено и аул, и когда отряд дошел до этой страстно желаемой цели, от аула остались угли, а от сена – пепел. Действительность горькая, но не помириться с ней обстоятельства не позволяли.

Переход был сделан большой, двадцать восемь верст по глубокому снегу, да уже и поздно было, а потому отряд остановился на месте сожженного аула.

Надо было и отдохнуть, и подать медицинское пocoбиe казакам, раненым в этот день на фуражировке.

Во время следования отряда от ночлега до Топогуап, один из офицеров заметил вблизи от дороги два стога сена. Доложили начальнику отряда генерал-майору Преображенскому. Сено показалось так близко, что было приказано забрать его. Назначили колонну, из двух рот 19-го стрелкового батальона, сотни казаков, двух конных орудий и ракетной команды. Колонна, взявши в полоборота налево, направилась к сену, но, по мере приближения к стогам, оказалось, что они находятся на правом берегу Белой. Подойдя к переправе, колонну расположили следующим образом: стрелков по уступам левого берега, орудия над стрелками, так что, после каждого орудийного выстрела, шпигеля падали между солдат и, к счастью, никого не ушибли; казаков отправили на правый берега реки забирать сено, сложенное близ небольшого ayла.

Таким образом, все прикрытие осталось назади. Предстояло ожидать, что выйдет: радоваться удали или сокрушаться о казачьей беде? На последнее можно было расчитывать вернее.

Казаки переправились через Белую, подскакали к стогам, спешились и стали вязать вьюки сена. Нашлись охотники полюбопытствовать, не осталось ли каких-нибудь драгоценностей в брошенных саклях. Вдруг, раздается залп с ближайшей горы; затем, слышится гик, – и не прошло мгновения, как горцы сидели на казачьих плечах. Смятение было неописанное. Тут уже было не до сена. Растерявшись от неожиданности, казаки, врассыпную, кто как попало, давай только Бог ноги, бросились обратно к переправе, оставив и вьюки, и часть лошадей горцам.

Все это время, войска, находившиеся в прикрытии, были зрителями; но благоразумно ли было в подобном случае ожидать приказаний? Взвод, под начальством прапорщика Пащенко, бегом спустился к переправе и вброд, почти по плечи перешел реку. Несмотря на быстроту, с которою взвод как бы перекинулся на другой берег Белой, было уже поздно. Горцы, заметив спускавшуюся к ним пехоту, сели на лошадей, да и были таковы. Пришлось утешиться несколькими выстрелами, посланными им вдогонку. Подобрали раненых казаков, перенесли их через Белую, cенo забрали, аул сожгли. Затем, колонна, присоединившись к отряду, ожидавшему ее, продолжала следование с ним до аула Анзорова, где отряд расположился на ночлег. Казачьи раны были не опасны, все были произведены шашками, да еще второпях, за отбитых лошадей, кажется, поплатился начальник колонны, так как главная вина падала на его