Гидеон из Девятого дома - Тэмсин Мьюир

Вместо этого Харрохак сняла перчатки. Руки были в ужасном состоянии. Пальцы все в грязи и порезах, в ранах и под обломанными ногтями застряла пыль.

Она уронила перчатки и протянула пальцы в сторону Гидеон. За долю секунды Гидеон поняла, что это пыль из шахты. И что она пропала.

Она бросилась вперед, но было слишком поздно. Там, куда она аккуратно отодвинула камни и комки грязи, из земли полезли скелеты, когда-то торопливо захороненные там. Из маленьких отверстий высовывались аккуратные пятипалые руки. Гидеон, самонадеянная дура, пнула их и шарахнулась в сторону. Потом побежала. Все равно. Каждые пять футов, пять чертовых футов из земли вылезали кости, хватали ее за сапоги, за лодыжки, за штаны. Она пыталась найти границы этого поля, но границ не было. Вся посадочная площадка проросла пальцами и запястьями, которые мерно раскачивались, как будто их шевелил ветер.

Гидеон посмотрела на Харроу. Та покрылась кровавым потом, но взгляд у нее был спокойный, холодный и уверенный.

Гидеон кинулась на Госпожу Дрербура, бессвязно вопя, круша по пути пястные кости и пальцы, но это не помогло.

Из такой малости, как берцовая или бедренная кость, закопанная в землю, вставали идеальные скелеты. Когда Гидеон приблизилась к их хозяйке, ожившие кости гурьбой бросились на нее. Ударом сапога она отбросила Харроу на руки двух ее созданий, который легко оттащили ее подальше. Спокойные глаза Харрохак были больше не видны за мельтешением ее лишенных плоти слуг, за торчащими костями, за невероятно быстрыми движениями. Гидеон использовала меч как рычаг, на нее ливнем падали осколки костей и хрящей, она старалась не тратить ни удара зря, но скелетов было слишком много. Просто слишком много. Стоило ей обратить одного в костяную крошку, как из земли вставал другой ему на смену. Все больше и больше скелетов преграждали ей дорогу, в какую бы сторону она ни дергалась, куда бы она ни пыталась уйти от плодов смертоносного сада, возделанного Харроу.

Рев шаттла заглушил щелканье костей и стук крови в ушах. Дюжины рук хватали Гидеон. Талант Харрохак был в масштабности. Она умела создать законченную конструкцию из какой-нибудь плечевой кости или таза, поднять целую армию там, где другой бы поднял одного бойца. Гидеон всегда почему-то знала, что так она и погибнет, что толпа скелетов забьет ее до смерти. Потом суета вдруг затихла, уступила место кому-то, кто пинком отправил ее на землю. Костяные люди удержали ее, когда она попыталась подняться, отплевываясь кровью. Харроу стояла среди своих скалящихся прислужников. Она была задумчива и невозмутима. А потом она ударила Гидеон в лицо.

На пару секунд все вокруг стало красным, черным и белым. Голова Гидеон мотнулась в сторону, она выплюнула зуб, закашлялась, попыталась встать. Сапогом Харроу наступила ей на шею, потом опустила его ниже и еще ниже, вынуждая Гидеон вжиматься в твердый пол. Спускаясь, шаттл поднял облако пыли, сдул нескольких скелетов. Харроу отпустила их, и они осыпались ровными кучками.

– Это жалко, Сито, – сказала Госпожа Девятого дома. Когда схлынула первая волна адреналина, от ее приспешников стали отваливаться куски. То тут, то там на землю падали руки, челюсти и прочее. Она выложилась очень сильно. В земле вокруг темнели маленькие воронки, как будто везде разрывались крошечные мины. Харроу стояла посреди них с искаженным, залитым кровью лицом. Из носа у нее лилась кровь, которую она вытирала ладонью.

– Это жалко, – повторила она, гнусавя. – Я стольких подняла. Устроила зрелище. А ты не выдержала. Было совсем просто. Да я больше устала, когда копала ночью.

– Копала, – прохрипела Гидеон. Рот у нее был забыт пылью и костяной крошкой. – Ночью.

– Конечно. Пол чертовски твердый, а площадь нужна была большая.

– Ты безумная тварь, – сообщила Гидеон.

– Говори, Крукс, – велела Харрохак.

С плохо скрываемой радостью маршал объявил:

– Бой был честен. Враг повержен. Победа за Госпожой Нонагесимус.

Госпожа Нонагесимус повернулась к своим помощникам и подняла руки, чтобы сброшенная мантия вернулась к ней на плечи. Выплюнула в грязь сгусток крови и махнула Круксу, который суетился вокруг. Гидеон подняла голову, а потом уронила ее на пол. Голова кружилась. Агламена смотрела на нее с непонятным выражением лица. Сочувствие? Разочарование? Вина?

Шаттл пристыковался к площадке. Гидеон посмотрела на него, на его сияющие бока, дымящие клапаны и трубы, и попыталась приподняться на локтях. Не смогла: она все еще не перевела дух. Она не могла даже поднять дрожащий средний палец вслед победительнице. Поэтому она просто продолжала смотреть на шаттл, на свои вещи, на меч.

– Вставай давай, – велела Харрохак и снова сплюнула кровью, совсем рядом с головой Гидеон. – Капитан, скажи пилоту подождать. Ему заплатят.

– А что, если он спросит, где пассажирка, миледи?

Благослови господь Агламену.

– Она задержалась. От моего имени попроси его оказать любезность и остаться на час. Мои родители достаточно ждали, и это заняло больше времени, чем я думала. Маршал, отнеси ее в святилище.

Гидеон заставила себя отрубиться, когда холодные костлявые пальцы Крукса сомкнулись на ее лодыжке. Почти получилось. Она несколько раз просыпалась, моргала при виде тусклого света, освещавшего лифт на дне главной шахты, и оставалась в сознании, когда маршал волок ее по дну, как мешок с гнильем. Она ничего не чувствовала: ни боли, ни злобы, ни разочарования. Только странное любопытство и отстраненность. В это время ее пронесли в ворота Дрербура. Она последний раз рванулась к жизни, но Крукс, увидев, как она корчится на вытертых коврах, пнул ее по голове. Тогда она потеряла сознание надолго. Очнулась только тогда, когда ее сгрузили на переднюю скамью. Скамья оказалась ледяная, кожа прилипла к ней, а каждый вдох как будто иглами колол легкие.

Очнувшись от холода, она услышала молитвы. В Девятом доме никогда не обращались к богу словами. Только щелканьем костей, нанизанных на плетеные шнуры, потертых и иззубренных. Старые пальцы монашек перебирали их так быстро, что служба превращалась в бесконечный приглушенный стук. Гидеон оказалась в передней части длинного узкого зала. Было очень темно: вдоль проходов стояли газовые светильники, но им как будто не нравилось быть светильниками, так что горели они неохотно. Арки над головой посверкивали биолюминесцентным порошком, который порой сыпался вниз, в неф бледно-зелеными блестками. В часовнях сидели безмолвные скелеты, все еще покрытые пылью от работы. Прищурившись, Гидеон разглядела, что почти всю паству составляли скелеты. Служба для скелетов. Церковь могла вместить тысячу молящихся, и она была наполовину заполнена скелетами, а люди встречались лишь изредка. В основном они сидели в трансепте. Были среди них монашки в покрывалах и отшельники с бритыми головами. Усталые и слабые обитатели Девятого дома. Сейчас здесь остались почти только одни жрецы Запертой гробницы. Со времен своего детства она не видела солдат или братьев-рыцарей. Из всего ордена осталась одна Агламена, которая потеряла ногу, а с ней и всякую надежду выбраться с этого богом забытого фронтира. Стук костей в трансепте порой прерывался влажным мучительным кашлем или чьими-то попытками прочистить горло.