Божество реки - Уилбур Смит

И вот, ожидая, пока всплывут туши убитых животных, я послал рабыню за корзиной с письменными принадлежностями. Затем, немного поразмыслив, начал набрасывать проект устройства механического удаления воды из трюма боевой ладьи. Такое устройство не требовало усилий половины команды. Оно действовало по тому же принципу, что и оросительный «журавль». С ним вполне могли справиться два человека вместо той дюжины, которая вычерпывала воду кожаными ведрами.

Когда я закончил набросок, то задумался о столкновении с гиппопотамом, что явилось главной причиной повреждения. Исторически тактика боя речных флотилий была той же, что и тактика сухопутного боя. Ладьи располагались бортами друг к другу, обменивались залпами стрел, а затем сближались, сцеплялись, и во время абордажа меч решал исход боя. Кормчие всегда действовали осторожно, стараясь избежать столкновения, так как это считалось признаком недостаточного мастерства.

«А что, если… « — внезапно подумал я и начал делать набросок ладьи с усиленным носом. Когда мысль укрепилась в моем сознании, добавил к чертежу носа рог, подобный рогу носорога, расположенный у ватерлинии. Этот рог можно вырезать из твердого дерева и обить бронзой. Если наклонить его чуть вниз, он пронзит корпус ладьи противника и вспорет ей брюхо. Я был настолько поглощен своим занятием, что не услышал, как Тан подошел и встал у меня за спиной. Он выхватил свиток папируса из моих рук и стал жадно изучать его.

Конечно, он сразу понял, что к чему. Когда его отец разорился, я попытался найти ему богатого покровителя, который помог бы поступить в какой-нибудь храм и продолжить там свое обучение. Я искренне верил, что в будущем под моим руководством он стал бы одним из величайших умов Египта. Возможно, со временем его имя оказалось бы в одном ряду с Имхотепом, который тысячу лет назад задумал и построил первые великолепные пирамиды в Саккаре.

Но я, естественно, потерпел неудачу, так как тот же враг, чьи ненависть и хитрость погубили отца, теперь стоял на дороге у самого Тана. Никто в нашей стране не мог противостоять его злой силе. Тогда я помог Тану поступить в войско. Несмотря на мое разочарование и дурные предчувствия, оказалось, что именно этот путь он сам избрал для себя с тех пор, как научился твердо держаться на ногах и впервые скрестил деревянный меч с другими детишками во дворе.

— Клянусь чирьями на заду Сета! — воскликнул он, изучив мои чертежи. — Ты и твоя кисть стоят десяти флотилий!

Тан постоянно богохульствует, упоминая великого Сета, и это всегда тревожит меня. Хотя и я и Тан — люди Гора, никто не может безнаказанно оскорблять члена египетского пантеона богов. Лично я не могу пройти мимо святилища без молитвы или небольшого пожертвования, как бы скромен и незначителен ни был бог, которому оно посвящено. По-моему, этого требует здравый смысл, да и вообще неплохо подстраховаться на всякий случай. Врагов хватает и среди людей, так что не стоит искать себе недругов среди богов. Я подозреваю, что Тан знает об этом и намеренно дразнит меня своими богохульствами. Однако страхи мои растаяли в теплых лучах его похвал.

— Как тебе это удается? Сегодня я видел то же, что и ты. Почему те же мысли не пришли мне в голову?

Мы тут же погрузились в обсуждение моих чертежей. Разумеется, Лостра не могла долго находиться одна и присоединилась к нам. Служанки просушили и причесали ее волосы и подправили грим. Ее красота отвлекала меня, особенно после того, как она встала рядом со мной и небрежно положила руку на мое плечо. Она бы не прикоснулась к мужчине при посторонних, потому что это было бы нарушением обычаев и оскорблением скромности. Но я не мужчина, и, даже прислонившись ко мне, она не сводила глаз с лица Тана.

Лостра обожала Тана с тех самых пор, как научилась ходить. Спотыкаясь, она повсюду топала за ним и повторяла каждые слово и жест величественного десятилетнего Тана. Когда он плевался, она тоже плевалась, когда он ругался, она лепетала то же самое ругательство, пока Тан не взмолился однажды:

— Сделай так, чтобы она оставила меня в покое, Таита! Она же еще ребенок! — Он больше не жаловался на ее присутствие, как я заметил.

Наконец наш разговор прервал крик наблюдателя с носа ладьи. Мы все поспешили туда и уставились в даль. Первая туша гиппопотама поднялась на поверхность. Она всплыла брюхом кверху, так как газы в кишках расширились и брюхо раздулось, как детский шарик из козьего мочевого пузыря. Гиппопотам качался на поверхности, задрав кверху ноги. Одна из ладей поспешила к туше. Матрос забрался на нее и закрепил конец на ноге гиппопотама. После этого ладья начала буксировать добычу к далекому берегу.

Затем огромные туши стали повсюду всплывать на поверхность. Ладьи собирали их и тащили к берегу. Тан подцепил двух мертвых гиппопотамов к нашим кормовым буксирам, и гребцы, тяжело налегая на весла, потащили их по воде.

Когда мы приблизились к берегу, я прикрыл глаза от косых лучей заходящего солнца и посмотрел вперед. Казалось, все население Верхнего Египта, все мужчины, женщины и дети ждали нас на берегу. Их было великое множество. Они плясали, пели и махали пальмовыми ветвями, приветствуя приближающуюся флотилию. Движение белых одежд напоминало пену прибоя на коралловом рифе по краю спокойной лагуны.

Как только ладьи подходили к берегу, группы мужчин в коротких набедренных повязках заходили по плечи в воду и закрепляли веревки на раздутых тушах. От восторга они забывали о вездесущих крокодилах, скрывающихся в мутно-зеленых водах лагуны. Каждый год эти свирепые драконы пожирали сотни людей. Иногда они наглели настолько, что хватали детей, играющих у воды, или женщин-крестьянок, пришедших за водой или постирать одежду.

Теперь, изголодавшись по мясу, люди обо всем забыли. Они хватали веревки и тащили туши на берег. Когда туши вползали на скользкий пляж, десятки серебристых рыбок, вцепившись в раны на теле животных, не успевали отпустить свою добычу и оказывались на суше. Они прыгали по берегу, сверкая, как упавшие звезды.

Мужчины и женщины, вооружившись ножами и топорами, набрасывались на туши, как муравьи. Обезумев от жадности, они выли и рычали друг на друга, словно грифы или гиены над добычей льва, ругались из-за каждого кусочка мяса гигантского зверя. Кровь и осколки костей полотнищами взлетали в воздух от ударов клинков. Вечером у ворот храма выстроятся длинные очереди людей с глубокими ранами и отрезанными пальцами и будут просить помощи у жрецов.

И мне тоже хватит работы на половину ночи, потому что моя слава врача превосходит даже славу жрецов Осириса. При всей своей скромности я должен признаться, что заслужил ее, и Гор знает: за свои услуги я прошу более разумное вознаграждение, чем эти святоши. Мой господин Интеф позволяет мне оставлять треть всего заработка себе. Так что я человек довольно состоятельный, несмотря на положение раба.

Стоя на кормовом мостике «Дыхания Гора», я смотрел, как передо мной разворачивается пантомима человеческого ничтожества. По обычаю населению разрешалось наедаться мясом до отвала на берегу, но уносить добычу не позволялось. Мы живем в плодородной стране, земли которой удобрены и орошены Великой рекой, и народ наш хорошо питается. Однако основной продукт питания многочисленных бедняков — зерно, и они иногда месяцами не пробуют мяса. Кроме того, во время праздника отменялись обычные ограничения повседневной жизни. Излишества разрешались во всем телесном: пище, питье и плотских страстях. Завтра у многих будут болеть животы и головы, и многие супруги станут обвинять друг друга в измене. Но это будет завтра, а сейчас первый день праздника, и аппетиты ничто не сдерживало.