Ужас острова Дункан - Каролина Фарр

Его сестра остановилась на пороге кухни и, как мне показалось, тоже принялась изучать меня. Я увидела невысокую девушку с хорошей фигурой. Даже в потертых джинсах, рубашке, фартуке тети Молли и с пятном муки на щеке она была привлекательна. Внешне Бет походила на брата, но выражение ее лица было угрюмым, а глаза — гораздо светлее, почти янтарного цвета. Бет так смотрела на меня, словно была готова невзлюбить с первого взгляда.

— Привет! — поздоровалась она, сохраняя угрюмое выражение.

— Хорошо, — весело сказал ее брат. — Я спущусь вниз и помогу Молли, а ты, сестра, сделай так, чтобы Лайза почувствовала себя как дома... как-никак это ее дом.

Бет проводила брата долгим взглядом. Блеск ее карих глаз смутил меня, и я отвернулась. Я часто видела, с какой ненавистью девушки смотрят на своих братьев под влиянием минутной вспышки гнева и потом все забывают, но чуть что, горой встают на их защиту. Здесь, однако, был другой случай. В ее глазах я прочла одно лишь ожесточение.

— Куда бы мне поставить вещи? — спросила я.

Бет бросила через плечо:

— Хозяйка сказала, что тебе приготовлена комната наверху. Там есть свет. Еще она сказала, что ты знаешь дом как свои пять пальцев. Ну я пошла, а то у меня сгорит пирог...

Девушка повернулась и пошла на кухню. Я услышала, как хлопнула заслонка плиты. Дай бог, чтобы ее пирог оказался сладким, а не таким же горьким, как выражение ее лица. Я взяла сумку и пошла к себе на второй этаж, размышляя о том, кто же такие на самом деле Джефф и Бет Стендиш. В последнее время многие ребята бросают учебу и не желают нести бремя забот, катясь по наклонной плоскости, пока не попадут в какую-нибудь беду. Правда, многие из них берутся за ум, когда встречают свою половину, женятся, обзаводятся детьми и начинают вести тот образ жизни, который раньше презирали.

Джефф, без сомнения, производил впечатление такого человека, который рано или поздно встанет на путь истинный. Такие ребята не могут не нравиться девушкам. Его неопрятность и пренебрежительное отношение — поза, и в этом я тоже не сомневалась. Но вот его сестра? Нет, Бет была совершенно иного склада. Она, как мне показалось, сама напрашивалась на неприятности.

Но Бет с ее братом мигом выскочили у меня из головы, когда я поднялась по лестнице наверх и огляделась. Сразу нахлынули воспоминания детства. Я снова была там, где оставила свое сердце. О доме и острове у меня сохранились самые приятные воспоминания, а рано умершую мать я не могла помнить. Зато очень хорошо запомнила осенний лес и спокойное море в летнюю пору. Мне никогда не забыть лужи, образовавшиеся после дождя, где в кристально чистой воде плавали странные существа, а маленькая девочка подолгу и с удивлением их рассматривала. Не забыла я и венки, сплетенные из одуванчиков, и то, как весной играла с белыми и такими забавными ягнятами. На острове Дункан было о чем вспомнить.

Взять хотя бы наш дом. В этом большом и старом каменном особняке мог найти прибежище целый полк Дунканов, но я не могла припомнить, чтобы в нем когда-либо было занято больше десяти комнат. Дом надежно укрывал зимой, когда остров засыпало снегом, а большие пылающие камины согревали нас троих, хотя за окном бесновался ветер и в окна хлестал дождь со снегом. В такие дни мы сидели, никуда не выходя, прислушиваясь к завываниям ветра, который гнал огромные волны между островом и Оленьим заливом, покрывая соленой изморозью все вокруг. Особенно я любила наш дом по вечерам, когда в нем было так тепло и уютно.

Дверь в большую спальню была открыта. Проходя мимо, я увидела знакомую мебель, такую же старую, как сам дом. Я знала одного торговца антиквариатом в Нью-Йорке, который спал и видел эту кровать с пологом на четырех столбиках; не отказался бы он и от других предметов мебели. Вот, например, старинную прялку из кедра я бы поставила в своей городской квартире к восторгу моих друзей.

Дверь в мою комнату тоже была открыта, и керосиновая лампа на столе горела. Я вошла. В ней ничего не изменилось. Хотя она была меньше комнаты тети Молли и не такая интересная, но моя мать незадолго до смерти успела обставить ее. Она хотела, чтобы моя комната была современной и светлой. О прошлом напоминала только выцветшая картина, на который был изображен один из давно умерших Дунканов, занимавшийся торговлей. На медной табличке, прибитой под картиной, было выгравировано: «Капитан Натаниэль Дункан, 1780 — 1824». Я припомнила, что однажды дядя Джо по секрету сообщил мне, что люди называли капитана Акулой. Этот капитан смотрел на меня с таким вожделением, что я решила прикрыть его полотенцем, когда буду переодеваться на ночь. Вскоре послышались легкие шаги тети Молли, и я спустилась ей навстречу.

— Как обед? — спросила она у Джеффа.

— Готов. Вы налегайте на него, пока он не остыл в печи. Ну а мы пойдем. До встречи! — Он подмигнул мне и пошел на кухню.

— Куда они собрались? — удивилась я, глядя в сторону кухни.

— Я уже говорила тебе, — засмеялась тетя, — что сдала им хижину у причала. Они ее обустроили и чувствуют себя там отлично. Здесь мы только готовим, а еду они относят к себе.

— Так она остынет!

— Ну и что? Они разогреют ее на своей керосинке. Джефф слишком ленивый и не хочет рубить дрова ни себе, ни мне. А Бет, как приготовит еду, сразу исчезает. Могла бы убраться в доме. Если Джефф не любит тяжелую работу, то ее не заставишь наводить здесь порядок. Готовит она хорошо, и нам самое время оценить ее труды по достоинству.

Сестра Джеффа, что и говорить, была отличным поваром. Молодая баранина прямо таяла во рту. Не разочаровали нас пирог с вишневой начинкой под сладким соусом и свежеиспеченные пирожки, которых я давно не пробовала, со взбитыми сливками и слоями черники.

— Обед что надо, правда? — спросила тетя, с удовольствием потягивая кофе.

— Не то слово!

— Женщина либо умеет, либо не умеет готовить, — констатировала тетя Молли. — Это дается от рождения. Я только кое-что подсказала Бет... самую малость.

— Почему ты не разрешаешь им оставаться в доме? В нем полно комнат. И тебе было бы не так одиноко одной.

Она удивленно посмотрела на меня и, в свою очередь, спросила:

— В доме, Лайза? Господь с тобой, они же чужие. Это городские люди.

— Ты говорила, что они из Бостона. Как ты и мама. Потом они жили здесь все лето, разве не так? Ведь они тебе симпатичны?

— О, очень симпатичны! И все равно они чужие. Посторонние. Они не из этих мест.

Я тряхнула головой и посмеялась над ней:

— Ну что ты, тетя Молли! В следующий раз ты назовешь их туристами. Рыбаки так называют всех, кто не живет на побережье Оленьего залива или в Мачиасе.

— Так оно и есть, — возмущенно подтвердила она и не преминула привести старую поговорку: — «Если кошка принесла котят в печи, будут они пирогами?»

— А они не собираются остаться на зиму? — спросила я.

— Пусть остаются, если захотят, — улыбнулась тетя. — Я не возражаю. Джеффу это пойдет только на пользу. Хоть тогда он нарубит дров, чтобы не замерзнуть от холода.