Вдовец - Рина Макошь

– Папка на опыте, детка, так что все сделаем в самом чистом виде, – приговаривал он пока сворачивал в комок отвратительно пахнущий подгузник. – Ну ты и вонючка, должен признать.

Игорь почти не останавливался в разговорах, пока управлялся с гигиеническими процедурами – боялся. Боялся, что в тишине станет ясно – он не справится.

Когда ушли тесть и теща, когда успокоил дочь, угомонил сына – набрал матери по видеосвязи, чтобы продемонстрировать дочь-красавицу. Мама была сейчас очень нужна, если не рядом, то хотя бы в телефоне. Казалось, что она одна верила в него. Возраст, больные суставы и тысячи километров не позволяли ей хоть немного снять груз ответственности с сына, помочь ему, просто обнять. Она улыбалась и смеялась, а связь оставалась достаточно низкого качества, чтобы скрыть блеск беспокойства в глазах, а под ними – мешки от бессонных ночей в мыслях «как он там, мой сыночек?». Максим не дал им толком поговорить, постоянно перебивал, показывал то игрушки, то рисунки и поделки из детского сада. Он любил своих бабушек и дедушек, скучал по маме и не понимал, какую линию поведения выбрать. В родильном доме он вел себя ниже травы и тише воды, но дома разошелся – капризничал и требовал внимания, лишь к вечеру увещевания отца дошли до него, и он смог проявить самостоятельность.

Первая ночь прошла на удивление тихо. Максим вечером сам почистил зубы и пошел спать, Майя только ела и спала, временами Игорь менял подгузник, но и это действие не вызывало у него паники.

На первое утреннее кормление Майя проснулась в четыре утра. Игорь предусмотрительно оставил на ночь все необходимое, чтобы оперативно приготовить смесь и дать малышке. Не успела дочка разойтись в крике и перебудить весь дом, как уже мирно посапывала под магическим действием сладкой жидкости. Еще три восхитительных часа сна отделяли Игоря от первого настоящего испытания – отвести Максима в сад вместе с малышкой.

Вместо будильника сработал желудок Майи – она вопила, словно потерпевшая. Следом заныл Максим, не понимая пока еще причины своего плохого настроения. Бутылочку и кипяченую воду в термостате он использовал в четыре часа утра. Стерилизатор стоял пустой – в раннее утро он не запустил на обработку вторую бутылочку. Пустышка не воспринималась дочерью и за обман жестоко покарала отца новой порцией вопля несколькими нотами выше.

Максим пришел на кухню и протяжно выл, хотя и конечно уступал сестре в децибелах. Он хотел спать, хотел внимания и тишины.

– Макс, я прошу тебя, дай мне десять минут, и я приду к тебе. Иди к себе, прошу. Обещаю, я приду, – молил Игорь.

И воющий Макс пошел к себе. Десять минут – это много времени. Термопот кипит, бутылочка из коробки извлечена и простерилизована кипятком и наконец дочь начала закрывать глаза, а в квартире наступила тишина. Прямо с малышкой на руках, ровно десять минут спустя, Игорь отправился к сыну в комнату – тот собиррал с лего в одних трусах.

– Максим, – тихо позвал Игорь, но сын все равно вздрогнул. – Ты как?

– Нормально, я успокоился, – мальчик сделал акцент на последнем слове. Очень хотел, чтобы папа похвалил. Хоть за что-то. Хоть одно доброе слово.

И папа похвалил. Сказал заветное «Ты молодец». А еще пообещал помочь одеться, когда сестренка доест свою еду. На душе у мальчика стало полегче, все-таки какое-никакое, а внимание от папы.

И пока Майя посапывала в колыбельке, Игорь честно помог сыну выбрать самые чистые из штанов.

– Ну чтооооо такооооооое, – протянул он, когда увидел, что, повторяя ошибки сына, натягивает ему носок пяткой вверх. Они засмеялись, а потом как заговорщики стали шикать друг на друга – нельзя будить спящего дракона. В то самое первое утро они и придумали Майе прозвище – Дракон. Называли ее так редко и только наедине друг с другом, обычно, когда повторялась ситуация схожая с той, что случилась в самое первое утро: Майя спит, а они уж больно развеселились.

В садик к завтраку, Макс конечно же, не успел. В довершение всего выяснилось, что надо было принести запасные вещи, потому что те, что имелись, Максим уже испачкал. Игорь вспомнил и то, как воспитательница возвращала ему грязные вещи, и как он бросил их в корзину для белья.

Пришлось возвращаться домой, искать сменную одежду и снова бежать в садик. К счастью, маленький Дракончик мирно посапывал в своей пуленепробиваемой коляске, в которую не пробирался ни промозглый ноябрьский воздух, ни шум близлежащего Севастопольского проспекта, ни гул автомобилей.

И этот восхитительный период крепкого дочкиного сна Игорь планировал использовать самым толковым образом: поработать. Да, декрет ему никто не даст. Но организовать по возможности спокойные ночи, а днем работать в дочкин сон и пока с ней гуляют бабушка или дедушка – вот залог успеха. Мужчина улыбнулся своей находчивости, и не смущаясь грязным следам на полу провез коляску на балкон. «Будет считаться за двухчасовую прогулку» – поставил он галочку в своей голове и пошел работать.

Не прошло и пятнадцати минут, как в голове всплыл репортаж по НТВ десятилетней давности о замерзшем насмерть на балконе ребенке.

«Так это было в январе. И ребенок пять часов пролежал или сколько…» – отогнал Игорь от себя дурные мысли, но дочку проверил. Спит, дышит, не мерзнет. Оставил открытой дверь на распашку, чтобы точно услышать крик. Начал работать.

«Следы от коляски. Надо вытереть, потом некогда будет» – и он набрал ведро воды и ловко орудуя тряпкой – спасибо военной кафедре в институте – оставил на полу лишь чистоту и запах средства для мытья. Не успел он вернутся, как молнией пронеслась мысль «ГРЯЗНЫЕ БУТЫЛОЧКИ». Это пугало и холодило желудок. Бутылочки тут же были вымыты и отправлены в стерилизатор, а термопот заполнен водой до максимальной отметки. При этом Игорь предусмотрительно слил готовый кипяток, чтобы не ждать, когда остынет смесь и разводить теплой водичкой. Ну все. Теперь можно поработать.

Работа всегда для Игоря была отдушиной. На работу он и возлагал свои надежды в период восстановления жизни. В работу он сбегал в самые трудные времена, работа приносила деньги, а деньги уносили печали и трудные времена заканчивались. Выбрав профессию по душе, мужчина часто ловил себя на мысли что не замечает, когда перестает отдыхать, работая и когда начинает работать, отдыхая. Такая увлеченность сделала его профессионалом, а потому, заказы на анализ баз данных, он отбирал тщательно и просил за свою работу космические, по его собственным оценкам, суммы. Но люди платили,