Веселый господин Роберт - Виктория Холт

– Я скажу тебе, почему отец побьет их, мама, – объяснил Роберт. – Теперь он командует армиями короля, и, следовательно, его положение так же сильно, как у лорда-протектора Сомерсета.

Джейн пришлось довольствоваться этим.

Новый граф Уорвик не терял времени даром, устраивая выгодные браки своих детей. Его старший сын Джон должен был обручиться с дочерью самого проектора; дочь Мэри – выйти замуж за друга короля, Генри Сидни.

– Придет и твой черед, Робин, – предупредила сына мать.

Ответ Роберта был таков:

– Мой? Ну нет, мама. Жену себе я выберу сам.

Когда он думал о женитьбе, то постоянно вспоминал рыжеволосую принцессу. Не метил ли он слишком высоко? Роберт так не думал. Кто для него мог бы находиться слишком высоко? К тому же Елизавета была бастардом. Но Роберт ничего не имел против этого. Он восхищался ее духом, тем, как она командовала детьми, тем, как вынудила его называть ее «вашей милостью». Какая наглость и в то же время сколько достоинства! Какое высокомерие, смешанное с неким обещанием… Правда, он не совсем знал, обещанием чего.

– Да, – уверенно повторил Роберт. – Жену я себе выберу сам.

Ходили странные слухи.

Младшего Сеймура обвинили в государственной измене. Говорили, что он устроил заговор, чтобы захватить власть и жениться на принцессе Елизавете.

Роберт был ошарашен новостью. Он, разумеется, видел Томаса Сеймура, лорда Сьюдли, богатого и могущественного. Когда Томас проходил по двору, его сопровождали горящие взгляды женщин. Все соглашались, что младший Сеймур – самый красивый мужчина в Англии; а Роберт был всего лишь мальчиком, которого никто не замечал.

Однако слухи его шокировали, потому что они касались Елизаветы. Роберт был в бешенстве, услышав их. Он не хотел им верить и в то же время, вспоминая ее улыбку и трепещущие песочные ресницы, спрашивал себя: как можно быть уверенным, что это неправда?

Его мать, сидя в садах Челси, обсуждала эти слухи со своими подругами:

– Правда ли, что принцесса – всего лишь тринадцатилетняя девочка – может так себя вести?

И уже совсем казалось странным, что человек, с которым, по слухам, принцесса вела себя столь неблагопристойно, был мужем ее мачехи Катарины Парр.

Слушая беседы взрослых, Роберт узнавал подробности их флирта. И о том, как отчаянный Сеймур в клочья изорвал ее платье, и как врывался к ней в спальню, где щекотал, шлепал и целовал принцессу, лежащую в постели… Говорили, что Елизавета катается на барже по Темзе, как женщина легкого поведения.

Думая обо всем этом, Роберт представлял себе Сеймура и принцессу в том самом объятии, которое, как толковали дамы, и раскрыло глаза Катарине Парр на их греховную связь, когда она случайно их застала.

Разговорам не было конца, а их обрывки застревали у него в голове.

– А вы слышали про роды? Я узнала о них из очень надежного источника… от самой повивальной бабки. Только никому больше об этом не рассказывайте. Однажды поздней ночью мужчины и женщины в масках подняли эту повивальную бабку с постели, заставили ее идти вместе с ними. Ей завязали глаза, а потом привезли в какой-то дом, где она приняла ребенка. Ее предупредили, что если она скажет хоть слово о том, что произошло, то ей отрежут язык. Леди, нуждавшаяся в ее услугах, была очень молода, весьма величественна, с рыжими волосами…

Роберт сильно разгневался, услышав эту новость, но его гнев обратился в печаль, когда он узнал, что Елизавету отправили в Тауэр.

Там ее допрашивали, и в то время, когда Томас Сеймур лишился головы на холме Тауэр, все были уверены: принцесса Елизавета скоро последует за своим любовником.

Шестнадцатилетний Роберт с нетерпением рвался к приключениям.

В то время два самых могущественных человека в Англии боролись друг с другом за первенство; один из них был лорд-протектор Сомерсет, другой – отец Роберта, который внезапно обнаружил, что имеет преимущество над своим политическим врагом.

Томас Сеймур был обезглавлен, даже не получив возможности выступить в свою защиту, что само по себе было позорным, но то, что это сделали по приказу его родного брата, казалось неблагородным до крайности. Популярность лорда-протектора таяла; а следовательно, его противника – возрастала.

Потом в Норфолке восстали крестьяне, голодавшие из-за законов об огораживании, и двинулись на Лондон. Граф Уорвик, как генерал армий короля, выступил против восставших на их собственных землях.

Мятеж был подавлен с величайшей жестокостью, беда – предотвращена. Страна благодарила Уорвика за его быстрые и безжалостные действия. Землевладельцы Норфолка чувствовали себя в глубоком долгу перед ним, и Роберт, бывший в Нофолке вместе с отцом, стал гостем в большом загородном поместье сэра Джона Робсарта, лорда замка Сайдерстерн.

Уорвик вернулся в Лондон, наказав сыну следовать за ним, но Роберт не спешил, и причиной тому была юная дочь Робсарта, Эми.

Эми, младшую в семье, сильно баловали отец, два сводных брата и две сводных сестры, особенно после смерти ее матери, случившейся незадолго до Норфолкского восстания.

Братья Эми, Джон и Филипп, а также сестры Анна и Фрэнсис Эпплъярд не были детьми ее отца. Так что Эми – единственный законный ребенок Джона Робсарта – являлась и его наследницей. Она привыкла получать все, что хотела, и не делала тайны из своих чувств к красавцу гостю; а чем более открыто им восхищалась, тем больше приобретала очарования и в глазах Роберта.

Ему нравилась деревня; он наслаждался жизнью в большом замке; ценил гостеприимство, оказываемое ему всеми этими людьми. Джон и Филипп Эпплъярды считали за честь, когда он скакал вместе с ними на охоту. Девушки – Анна и Фрэнсис – следили, чтобы на стол подавались его любимые блюда. Вся семья благосклонно улыбалась, наблюдая, как зреет дружба Роберта с Эми. Что касается сэра Джона Робсарта, то тот лихорадочно надеялся, что Эми сделает хорошую партию, и в то же время сомневался, смеет ли заглядывать так высоко – на сына самого могущественного человека в Англии, истинного правителя страны.

Тем временем Роберт и Эми вместе ездили верхом, охотились. Ее простодушное восхищение им очаровало юношу: она никогда не забывала рассмеяться, если чувствовала, что Роберт ждет в ответ ее смеха, всегда аплодировала ему и сотней способов демонстрировала, что он скорее бог, чем человек.

Роберт чувствовал себя счастливым и веселился, купаясь в таком восхищении, а еще ощущал себя таким же светским, как та юная принцесса, чье имя совсем недавно склоняли на все лады. Он начал думать, что хорошенькая и простенькая Эми гораздо более желанна; она никогда его не обидит, всегда будет восхищаться всем, что бы он ни сделал.

Однажды, когда они гуляли в полях поместья ее отца, Эми принялась собирать маргаритки. У нее было много милых жестов, и все, что она делала, было исполнено очаровательной невинной грации, как и теперь, когда она плела венок из маргариток.