Преторианец - Валерий Большаков

Знобкий ветерок приятно овевал разгоряченное тело, Сергей то несся вверх по рыхлому песку, сбивая дыхание, то сбегал по колючей стерне типчака, объеденного архарами, но больше всего он переживал из-за другого: а вдруг кто увидит?! Ладно, там, погранцы встретятся, а если девчонки из школы?! С другой стороны, это было даже приятно – вот так мчаться и сверкать голой задницей! Ощущение нагого тела добавляло остроты и прелести миру вокруг, горы и небо воспринимались ярче, насыщенней, выпуклей.

До «той горы» они еле доплелись, взопревшие и выжатые, и устод, ни капельки не уставший, решил «избранных» прополоскать. Под горой, в кругу скал, грелось на солнце мелкое озерцо, переливавшееся через край водопадом.

– Туда! – показал устод.

Отроки послушно встали на плоский, выщербленный камень, прямо под поток, и заухали, изо всех сил крепясь, чтобы не завизжать, – водица-то холодная!

– Показываю упражнение! – спокойно сказал устод.

Отведя кулаки к поясу, он широко раздвинул ноги и присел в боевую позу всадника. Тут же перенес вес тела на правую ногу, подтянул к ней левую и скрутил обе, разворачиваясь и снова переходя в исходное положение. При этом голову он держал постоянно обращенной к северу.

– Повторяйте!

Сергей принялся повторять, дрожа от холода и покрываясь гусиной кожей, сопротивляясь напору воды, гнущей его и пластавшей. Хоть камень под ногами не скользил, и то хлеб…

– Мыслью сожительствуйте с каждой мышцей, – говорил устод назидательно, – провожайте внутренним зрением каждое сокращение! Заставьте тело не чувствовать холода и мокроты! Пусть ваш дух обретет бесстрашие и уверенность!

Помучав «избранных» вдосталь, устод Юнус потащил их дальше и выше. Закоченевший Сергей разогрелся на бегу, а учитель вывел всю троицу на скалистый уступ и заставил повторить упражнение, «танцуя» на самом краю.

– Запоминайте! – говорил он менторским тоном и показывал на Гефестае, куда бить: – На шее сбоку и сонная артерия, и яремная вена, и блуждающий нерв. Если нанести вот сюда легкий удар, то он вызовет резкую боль, сразу упадет давление, замедлится дыхание. После среднего удара ваш противник «поплывет» и упадет в обморок от недостатка кислорода. Сильный удар вызовет мгновенную потерю сознания и смерть. А вот уши, – устод похлопал ладонями по оттопыренным раковинам Гефестая. Ярнаев расплылся в ухмылке. – Ударив по ним легко, вы добьетесь сотрясения вестибулярного аппарата, и ваш противник потеряет ориентацию. Удар посильнее вызовет болевой шок и беспамятство. При сильном ударе возникнет острая боль, возможна смерть… Отрабатывать удары будем внизу. Бегом марш!

К подножию «избранные» поскакали через рощу горных сосен, пиная пятками стволы, стуча кулаками по сучьям, подныривая под одни ветки, перепрыгивая через другие…

…Они долго-предолго висели, уцепившись пальцами за крошечный уступ на отвесной стене, – сначала на одной руке, затем на другой. Выстаивали мучительные минуты на кончиках пальцев ног, замирая в боевых позах. Закаляли ребра ладоней, локти и даже лбы, околачивая ствол дерева. Бесконечно повторяли экзерсисы, шагая на цыпочках по шатким чурбакам или между разведенных костров, – огонь и грел, и обжигал. А ты не мешкай!

…Когда Сергей приплелся домой с первой тренировки, ноги его гудели, руки отваливались, а все тело болело, будто его избивали палками – долго и со старанием. Но желание заниматься не пропало, напротив – окрепло. Смазав сбитые ноги маминым кремом, Сергей торжественно поклялся себе овладеть искусством побеждать. Обязательно! А придет черед дать бой злому божеству или демону, и он этой нечисти покажет…

Так Сергей Лобанов выбрал свою дорогу. Первого сентября он пошел в школу-десятилетку в Юр-Тепе, куда Лобанова, Тиндарида и Ярнаева подвозил «пазик» с заставы. Закончил восьмой класс с одной тройкой. Перешел в девятый. Класса с десятого приставать к нему перестали – помогли штудии устода Юнуса.

В школе Лобанов не вел себя как образцово-показательный ребенок, и пятерок за примерное поведение ему не выставляли. Бывало, получал «пару» или пропускал уроки, удирал с классного часа, целовался с Лейлой из параллельного, скучал на комсомольских собраниях. Но по-настоящему Сергей занимался по вторникам, четвергам и субботам. С уроков панкратиона он и его друзья не сбегали никогда. Здесь самой высшей оценкой была похвала учителя, а укоризненный взгляд устода Юнуса был хуже любых записей в дневнике.

…Летом 91-го устод собрал «избранных» в обширном подвале своего дома, где они занимались в зимние холода. На самом-то деле не подвал это был, а зала древней крепости, неведомо кем выстроенной, – то ли кушанами, то ли бактрийцами. Просто за тысячелетия наносы так укутали руины, что те ушли на глубину погреба.

На толстых шестигранных колоннах, поддерживавших свод, щерили клыкастые пасти позеленевшие бронзовые химеры – держаки для факелов. Красноватый свет метался от легкого сквозняка, и по мощной кладке стен, по гладким плитам пола ерзали зловещие тени. Трое выпускников, вроде бы отученные бояться, заробели. ТУ школу они закончили, теперь им надо было пройти Посвящение в ЭТОЙ.

Сергей, как и его товарищи, кутался в белую тогу и дрожал. То ли холод камня пробирал его сквозь тонкие подошвы сандалий, то ли суеверные страшилки. Кто жил за этими стенами века и века назад? Кто оборонял крепость и пировал в этом зале? Не шатаются ли их призраки по сводчатым коридорам? Не они ли шаркают по стертым ступеням винтовых лестниц? Однако атеизм и материализм возобладали в Сергее и заставили его признать иную версию – сквозило по залу и поддувало. А тога была Сергею, длинному как жердь, коротковата.

– Холодно! – пожаловался Тиндарид.

– Слушай, – свистящим шепотом заговорил Ярнаев, – почему в этом?

– Обычай такой, – вздохнул Сергей.

За годы ученичества он сдружился с Ярнаевым и Тиндаридом по-настоящему, по-мужски – сработали некие надчеловеческие законы приятельства, подобные тем, что соединяют разные атомы в молекулу. Кровью и потом сцементировалась их дружба.

– Тебя, знаешь, как по-римски зовут? – сказал Ярнаев, лыбясь. – Сергий Корнелий Вар!

– Корнелий – потому что Корнеевич? – уточнил Сергей, чуя подвох.

– Ага!

– А почему Вар?

– «Вар» по-латински будет «кривоногий»! – с ухмылочкой растолковал Искандер.

– Щас получите! – пообещал Сергей и задрал тогу, уныло пялясь на неровные конечности, умеренно волосатые и мускулистые. Пятки вместе, колени врозь…

– Ни фига, – утешился он, – мне по подиуму не шастать!

– А как по-латински «повышенная лохматость»? – спросил в пространство Гефестай.

– Щас точно кто-то получит, – пригрозил Лобанов и резко оправил тогу – под стрельчатой аркой нарисовалась фигура устода Юнуса. Устод тоже был в тоге, только пурпурной, и вышагивал с достоинством императора Рима.

Ученики одинаково поклонились, устод ответил им сдержанным кивком.