Прошлое должно умереть - Вадим Панов

И демонстративно покашлял.

Маленький суперкарго кашлял, чихал и жаловался на температуру при каждом удобном случае, и ни один разговор с ним не обходился без рассказа о тяжких наследственных и приобретенных заболеваниях, вирусах и бактериях, которые сговорились загнать несчастного в могилу. А самым благодарным слушателем Бабарского считался судовой медикус Хасина, который с радостью скармливал суперкарго изобретаемые со скуки микстуры и наблюдал за результатом.

– То есть ты опять взял контрабанду, – понял Дорофеев.

– Я должен заботиться о наполнении судовой кассы, – вздохнул ИХ. – И о том, чтобы кое-кто из здесь присутствующих не оказался в тюрьме.

– Они первые начали, – заметил Чира.

– Они всегда начинают первыми, – кивнул Бабарский. – А ты вечно попадаешь в полицию.

– Не в этот раз, – сказал Бедокур и отвернулся, продемонстрировав обиду.

– Что касается цехина, – как ни в чем не бывало продолжил Дорофеев, – заплатим его из судовой кассы. В конце концов, они действительно начали первыми.

– Спасибо, капитан, – с чувством произнес Чира.

– Опять убытки, – не удержался ИХ.

– Будем считать это транспортными расходами.

Оспаривать решение капитана никто не стал.

Базза Дорофеев был единственным офицером ИР, который всегда – абсолютно всегда! – носил форму, темно-синий повседневный мундир офицера Астрологического флота, пребывающий, разумеется, в идеальном состоянии. Капитан не отличался высоким ростом, но был плотен, крепок и держался с такой властностью, что любой человек с первого взгляда определял, кто на цеппеле главный. Причем в присутствии Помпилио мало что менялось: дер Даген Тур никогда не оспаривал принятые капитаном решения и не отдавал ему приказы. Приказным тоном.

А наилучшим образом их взаимоотношения характеризовал тот факт, что капитан Дорофеев был единственным во всем Герметиконе человеком, которому Помпилио говорил «вы».

А самого Дорофеева наилучшим образом отличал жуткого вида шрам, обезобразивший левую сторону лица Баззы и придающий ему устрашающий вид. Шрам Дорофеев заработал во время знаменитого штурма Бреннана, тогда же едва не потерял голову, но Помпилио оценил умелые действия самого молодого пиратского адмирала, добился для него помилования и сделал капитаном «Пытливого амуша».

– Теперь поговорим о том, для чего я вас собрал, – негромко произнес Дорофеев. – Завтра на рассвете мы покидаем сферопорт, чтобы к полудню выйти к точке перехода на Фарху.

– Прекрасная новость, – одобрительно кашлянул ИХ. – У меня от местного климата начинается неконтролируемое сведение мышц и колики.

– Можно подумать, на Фархе тебе станет лучше, – ядовито пробубнил Чира.

– Лучше не станет, скорее – хуже, – с печалью ответил Бабарский. – Я слышал, в фархианском воздухе присутствует много ядовитой пыльцы.

– Я хочу выслушать доклады о готовности к походу. – Голос Баззы стал прохладным. – Бабарский?

– У меня все готово, – кивнул ИХ и в подтверждение своих слов громко чихнул.

– Уточни.

– Пища, вода, боеприпасы…

– Груз?

– Здесь нечего брать, капитан, нищий мир, бессмысленный… – Бабарский потрогал себя в районе сердца, вздохнул и закончил: – К счастью, шериф рассказал мне о замечательных местных изумрудах…

Каким бы «бессмысленным» ни был мир, суперкарго всегда отыскивал возможность извлечения прибыли.

– Много взял?

– Самую малость. Только чтобы оплатить эту экспедицию и вытащить Бедокура из кутузки.

– Я не был в кутузке!

– Не перебивай меня во время доклада, – потребовал ИХ и вновь повернулся к капитану. – Суперкарго к походу готов.

– Хорошо, – одобрительно кивнул Дорофеев. – Бедокур?

– Приметы нам благоволят, капитан: утром я видел двух птиц, летящих с запада на восток, вчера после полудня прошел дождь, и никто из обиженных не умер. Можно отправляться.

Базза давно привык к своему шифу, поэтому никак не прокомментировал его слова, а лишь вопросительно поднял брови.

– Техническое состояние «Амуша» удовлетворительное, – деловым тоном сообщил Чира. – Кузель в полном порядке, тяговые двигатели исправны, гидравлические системы…

– Поверю на слово, – кивнул Дорофеев. – И прошу провести дополнительную проверку оружия. Мессер уверен, что затеянная им экспедиция абсолютно безопасна, но вы знаете мои принципы…

– Мы не приходим в гости безоружными.

– Верно.

Исследовательские рейдеры строили по чертежам импакто, но ради скорости снимали с них основные боевые системы.

– Я проведу дополнительную проверку, – кивнул Бедокур.

– Вот и хорошо.

В действительности служб на цеппеле было намного больше. На совещании не присутствовал алхимик Мерса, но по уважительной причине: он вторые сутки занимался снаряжением боеприпасов для арсенала Помпилио, и Дорофеев решил его не беспокоить. К тому же, зная скрупулезность алхимика, капитан не сомневался, что у Мерсы все в порядке.

Не явился и Галилей Квадрига, но он никогда не являлся. Как все астрологи, Галилей был немного не в себе, но ему, как, впрочем, и всем астрологам, многое прощалось.

– В таком случае, синьоры, совещание закончено, – подвел итог Дорофеев. – Завтра нас ждет Фарха.

* * *

Герметикон занимал мизерную часть Вселенной в одном из рукавов не самой большой галактики, но при этом был неимоверно, немыслимо огромен, как свидетельствовали постоянно обновляемые Астрологические атласы, описывающие тысячи звездных систем, изученных с помощью телескопов и экспедиций. Каждая новая пригодная для жизни планета открывала перед человечеством новые перспективы, приближая звезды, до которых еще вчера было не дотянуться. Голубые гиганты и белые карлики, молодые и угасающие, отчетливо видные и прячущиеся в туманностях… не каждая звезда могла похвастаться пригодной для жизни планетой, но за сотни лет экспансии люди заселили десятки миров. Однако далеко не все они сумели превратиться в развитые планеты, способные не только обеспечивать себя, но и торговать с другими системами. И причин тут было множество. На одних мирах, как, например, на Лусте, не было найдено ничего интересного: ни полезных ископаемых, ни минералов, ни ценных пород дерева или особенных растений – ничего, что оправдало бы затраты на перевозку; иногда мешал климат: на Уфире оказалось слишком холодно, а на Скрале дули настолько сильные ветры, что цеппели могли летать там лишь три месяца в году. Но большинству миров банально не хватало населения, и особенно – грамотного населения, способного провести детальное исследование планеты и отыскать какой-нибудь уникальный товар. Образованные люди – картографы, биологи, геологи, алхимики… – требовались везде, до границ Герметикона они добирались не часто, как правило, в составе экспедиций, и потому многие планеты еще хранили свои тайны, чтобы в будущем стать подлинными «жемчужинами». Возможно – в очень далеком будущем. А пока их малочисленные обитатели вели замкнутую и, увы, не всегда спокойную жизнь.