Бульдожья схватка - Александр Бушков

Вот и сейчас, убирая в роскошный импортный холодильникочередную порцию недоступных простому смертному яств — дары только чтоисчезнувшей компании,

— Анжела ухитрилась за пару минут четырежды ожечь егожарким взглядом трехдюймовых глазок, единожды словно бы невзначай задетьбедром, продемонстрировать фигурку со всех сторон и, наконец, без всякойнеобходимости поправить штору, грациозно взмыв при этом на цыпочки так, что«болящий» в полном смущении отвел глаза, обнаружив, что сравнение дамскихтрусиков с ниточкой есть не поэтический вымысел, а доподлинная реальностьбытия.

Пашка заверял, что из всего медицинского персонала в курселишь доктор. Она и не подозревала, ручаться можно. Вот только что за всеми ееужимками стояло — патологическое кокетство или? Очень может быть, что — «или».Не зря братец сунул в карман тот конвертик, ох, не зря…

— Пожелания будут, Павел Иванович? — осведомиласьбелоснежная прелестница, глядя вовсе уж недвусмысленно.

— Да нет, — сказал он неловко. — Я подрематьхочу…

— Бога ради. Если появятся… пожелания, нажмитекнопочку, — Анжела крутнулась на каблучках и вышла такой походкой, что несмотреть ей вслед было решительно невозможно.

Он вовсе не считал себя столь уж высокоморальным субъектом,при других условиях, очень может быть, и попробовал бы, выражаясь деликатно,воспользоваться ситуацией, как большинство мужиков на его месте. Будь он собой.Сейчас, когда он, собственно говоря, был не собой, а кем-то совершенно другим,любые поползновения казались чем-то стыдным. Словно украдкой хватаешь с вешалкичужую песцовую шапку вместо своего драного, замызганного кролика и торопишьсяуйти тишком…

Он остался один в своем оазисе уюта и благоденствия, каквыяснилось, скрывавшемся в здании обычной городской больницы, — широкаяполированная кровать, холодильник, телевизор, телефон, дорогие тяжелые шторы… Вкоридоре тишина, там скучает на стуле вышколенный охранник из Пашкиныхлегальных мордоворотов, там не пахнет пригоревшей кашей и карболкой — поистине,никаких больничных запашков. Толи крыло сие предназначено для «белой кости», толи весь этаж.

Неделю назад, ночью, у него не было возможности спокойнорассмотреть больницу, куда его привезли. — на месте аварии рожу замоталибинтами так, что и видел-то одним глазом, вокруг каталки, пока его везли,суетилась куча ничего не подозревающего народа. А выходить в коридор потомкак-то не тянуло

— благо тут же, за второй белой дверью, как выяснилось,таился хоть и совмещенный, однакож великолепный санузел.

Значит, вот так они изволят болеть. С Анжелою… И прочим,соответствующим.

Но зависти не было — скорее унылое удивление перед этимроскошно-сверкающим Зазеркальем, в которое он неожиданно попал.

Есть не хотелось — успел потешить душу деликатесами от пуза.Он закурил, присел-полуприлег в кресло. Все, кажется, прошло гладко. Петр так ине понял, как плечистый Митя ухитрился это провернуть — артистически завалитьджип в кювет, расхлестав его при этом так, что смотреть со стороны было жутко.При самой «аварии» он не присутствовал — привезли чуть позже, тот же Митя сПавлом, уже надлежащим образом подготовленного к роли жертвы собственноголихачества. Пятью минутами ранее в микроавтобусе с затемненными стеклами,стоявшем в тихом местечке неподалеку, врач сноровисто и качественно нанес Петруна лицо с дюжину царапин и порезов: как и обещали, неглубоких, но кровища всюфизиономию выпачкала качественно. Напоследок Митя, с ухмылочкой извинившисьпредварительно: «Ничего личного, командир, служба…» двумя молниеноснымиударами, жестокими и точными, влепил синяк под глаз и разбил нос. Пережить всеэто, оказалось, и общем, легко — пустяки по сравнению с иными эпизодами изпрошлого. Рассуждая цинически, следовало признать, что это не столь уж итягостные неудобства на пути к вознаграждению в пятьдесят тысяч американскихденег… Благо на этом все повреждения организма и заканчивались.

Деликатно постучавшись, вошел доктор Николай Петрович — сблагородной проседью в висках и участливым взором. Эскулап был человечнейший изаботливейший — интересно, сколько все это Пашке стоило? — держался так,что Петр поневоле стал ощущать себя пупом земли. Разве что пылинки не сдувал спациента. Доктор, разумеется, был полностью в курсе, но все равно ухитрялсядержаться так, словно считал Петра доподлинным Павлом, и ни о какой подмене неподозревал вовсе, и вообще резал Петру физиономию продезинфицированнымскальпелем не он, а кто-то другой…

— Как себя чувствуете, Павел Иванович? —осведомился доктор с немыслимой степенью участия.

— Нормально, — кратко проинформировал Петр.

— Ну и прекрасно. Пора, я так думаю, покидать нашезаведение. Медицина вам больше ничем помочь не в состоянии, сделали все, что внаших силах. Пора, пора… — послал он Петру значительный взгляд. — Самоевремя.

«Понятно», — подумал Петр. И сказал вслух:

— Ну, если вы так считаете…

— К чему вам у нас маяться? Завтра утречком сдадим срук на руки родным и близким. Случай ваш, конечно, сложный и в чем-то длясовременной медицины до сих пор загадочный. Мы не боги-с, милый Павел Иванович…Основываясь на своем богачом опыте. должен предупредить: последствия авариибудут чувствоваться еще долго. Когда к вам вернется память в полном объеме,увы, сказать решительно невозможно. Боюсь, долго еще будете страдать проваламипамяти… — он вновь одарил значительным взглядом посвященного. — Неогорчайтесь, когда-нибудь да и последуют позитивные перемены, вспомните все,подобно Шварценеггеру в известном фильме. Вашим сегодняшним посетителям яподробно объяснил ситуацию, они встретили с пониманием и сочувствием. Примерночерез полчасика должна подъехать ваша супруга, я и с ней предварительнопоговорю. Не беспокойтесь, постараюсь предельно ясно обрисовать ситуацию, онапоймет…

— Уж постарайтесь, — попросил Петр искренне.

— Не беспокойтесь, медицина свое дело знает… Еще одиннюанс, Павел Иванович. Тут к вам настоятельно просится Дарья Шевчук, известнаямилицейская дама…

— Я ее знаю? — спросил Петр напрямик.

— Ну, как сказать… Пару раз мимолетно общались по чистоделовым вопросам. Речь шла о сущих пустяках, так что вы и не обязаны эти беседыпомнить в деталях, особенно в нынешнем вашем болезненном состоянии. Достаточнобудет, если вспомните, что пару раз о каких-то пустяках беседовали… Пригласить?

— Ну, если это обязательно… — пожал плечами Петр.

— Если вам все равно, я бы порекомендовал лечь впостель. Не стоит показывать ей, что вы крепки, как молодой дуб, — скорееотвяжется. Вряд ли вам так уж необходимо точить с ней лясы…

— Да уж, — с чувством сказал Петр и быстренькопырнул под белоснежные простыни.

Доктор выскользнул за дверь и тут же вернулся в компаниимолодой женщины, рыжеволосой и чертовски симпатичной, в строгом сером костюмепод распахнутым халатом. Указал ей на кресло — а сам не вышел, остался торчатьрядом, многотерпеливо сложив руки на груди с видом надежды и опоры.