Я женюсь на лучшей девушке королевства - Марина и Сергей Дяченко

– Посмотрите на венец, – мягко сказал Темран. – Разве он не стоит того, чтобы сказать несколько слов? Пусть даже таких, которых вы прежде не произносили?

Ремма посмотрела на венец. На глазах ее были слезы.

– Дурак, – она задрожала, как осина.

Вторая монетка улеглась рядом с первой. Весы дрогнули.

– Еще?

– Придурок, – шепнула Ремма, губы ее тряслись.

– Неуверенная какая-то дерзость, неостроумная… Время идет. Еще минута – и нам придется расстаться навсегда.

– Дрянь! – крикнула Ремма сквозь слезы. – Мерзавец! Негодяй! Мошенник! Ой!

Темран улыбнулся и бросил на весы пригоршню монет. Рычаг покачнулся, венец пошел вверх, монеты – вниз, однако чаши еще не сравнялись.

– Осталось несколько секунд, – предупредил Темран.

Ремма сделалась красной, как мясо на прилавке.

– Какашка, – прошептала она еле слышно. И закрыла лицо ладонями.

Темран бросил на весы еще две монеты. Чаши сравнялись.

– Благородная дева Ремма прошла испытание! – провозгласил церемониймейстер.

Крестьянка, стоявшая рядом со мной – белокосая здоровая девушка с толстой, как сноп, шеей – тяжело дышала и облизывала губы.

Эта скажет, подумала я почти злорадно.

* * *

«…И вдруг слезы ринулись из моих глаз, вот как будто смола из дерева. Я зарыдала; вдруг впереди внезапно показалась прекрасная шлюпка, которая в то же мгновение спустилась от большого корабля, который вдруг выплыл из прекрасной дали, которая сияла передо мной. В эту же секунду я бросилась вперед, желая навеки погибнуть в этой пучине. Однако вдруг в ту же секунду сильные руки подхватили меня. Умирая, я вдруг увидела над собой прекрасное лицо моего короля – и залилась слезами, возвращаясь к жизни».

* * *

Вот так же стучало мое сердце, когда я сторожила за дверью, а Темран водворял крысу в ночной горшок иноземного посла, прибывшего во дворец с долговременным дружественным визитом… Визит превратился в кратковременный и почти неприятельский. Темран объяснил отцу (и заодно Ригодаму), что крыса сама забралась в горшок. Да, и закрыла за собой крышку. С крысами это случается…

Прошла вечность, прежде чем проклятый волчок указал наконец на меня. Я обогнула весы и остановилась перед Темраном.

Он смотрел на меня прочувственно и серьезно. У его величества, подумала я, прямо-таки железное самообладание – выслушать все, что наговорили здесь благородные барышни, и не умереть со смеху!

…Одна аристократка долго мялась, прежде чем выдать чудовищное в своей гнусности ругательство; у меня захватило дух. Даже Темран растерялся на секунду и щедро сыпанул монеты на чашу весов; правда, потом, когда от бледной в красных пятнах претендентки потребовали объяснить, что же данное словосочетание означает – оказалось, что пройти испытание она смогла по причине крайнего целомудрия. Бедняжка была так невинна, что смысл сказанного остался для нее тайной; сам король объяснил ей на ушко, что именно она сказала, тогда девушка грохнулась в обморок и была с почетом вынесена на свежий воздух.

У девственниц, говорящих дерзости, были такие выразительные лица, что даже лакеи не могли сдержать смеха – король же оставался серьезным. Несвоевременное хихиканье, как учил меня когда-то его высочество Темран, легко может испортить дело…

Лакей перевернул песочные часы.

– Ваше величество, вы слепы как крот, – сказала я, ловя кусачих чертиков во взрослых глазах моего друга-мальчишки. – Надо быть полным олухом, чтобы до сих пор не заметить то, что вам суют прямо-таки под нос. Надо быть глухим, чтобы не услышать подсказки. Разуйте глаза, не будьте остолопом!

Он смотрел. В лице его ничего не менялось. Три монетки упали в бронзовую чашу, три и не более того.

– Эй, ваше величество, – забормотала я с беспокойством, – неужели вы поглупели с годами? Неужели вы были наблюдательнее, когда ходили пешком под стол?

Глаза его были будто затянуты пленкой: наверное, он видел мои губы, брови, лоб и волосы, оценил, вероятно, белизну зубов – но меня он не видел, это было так неожиданно и странно, что я растерялась.

– Да посмотрите на меня! И перестаньте скалиться, когда вы улыбаетесь так глупо, как сейчас, мне хочется отвесить вам пощечину…

Еще три монетки. Весы заколебались, но до равновесия было далеко.

Я запнулась, не зная, что ему говорить; Темран смотрел на меня в упор, по-прежнему улыбался и по-прежнему не видел.

Песок вытекал скорее, чем нарождалось мое смятение.

– Ах ты урод, – сказала я в сердцах. – Да как ты смел втравить меня в свое идиотское игрище? Ну ладно, эти дуры хотят стать королевами, как будто кто-то им позволит… Но я-то, мне то чего здесь надо?! Спрячьте зубы, бессовестный обманщик…

Песок истек, и уравновесились – в последнюю секунду – чаши. Темран потер руки, будто от удовольствия, и кивнул церемониймейстеру.

– Девица Санна испытание прошла, – проскрипел тот.

Понурив голову, я пошла прочь – в парк, где утирали слезы подобные мне счастливицы.

* * *

Его бдительность выдвинул ящик стола и вытащил оттуда пачку писем, перевязанную ленточкой.

– Что это?

– Те самые сто слов… Признания, которые красавицы всего королевства сочиняли для его величества. Всего сто девять. Среди них ваше… Хотите, угадаю, не глядя на подпись?

– Я пошутила, – сказала я. – Это игра.

Ригодам надел очки и вытащил из пачки одно письмо – наугад. Развернул.

– «Кровь прилипла к моей голове, и с криком «Умираю!» я молча упала к ногам моего короля без чувств… Он смотрел на меня своими глазами».

– Вы хотите сказать, что девушки, которых свезли сюда со всего королевства, вполне заслуживают насмешки? Она им полезна, вроде как своевременный клистир?

Ригодам посмотрел на меня поверх очков:

– Вам пора спать, принцесса. Время, украденное у сна, безжалостно к девичьим лицам.

* * *

Мы сидели на краю пристани, позади были порт, город и дворец, впереди – море и все, что ждало меня впереди.

Вода покачивалась под причалом. Чмокала, будто целуя поросшие водорослями сваи.

– Я вернусь, – говорила я в сотый раз.

– Через десять лет? – горько спрашивал Темран.

– Может быть, я окажусь бездарная в учебе, и они меня отпустят через семь лет, – предполагала я.

Мне было жаль уезжать, но в то же время я хотела ехать. Я болтала босыми ногами над водой, внутри меня было тепло и пусто, Темран сидел рядом, весь какой-то маленький и жалкий.

– Когда человек приезжает через десять лет, это все равно, что уехать навсегда, – сказал он наконец.