Пруд двух лун - Кейт Форсит

— Да, я на самом деле всегда была рядом. Я была рядом, когда твой отец был младенцем, и твой дед, и прадед тоже. На самом деле, столько твоих предков играло у меня на коленях, что я почти всех их уже забыла. Ты мой правнучатый племянник — так будет наиболее правильно, если опустить примерно десять «пра».

В голосе Мегэн прозвучала такая ирония, что ни Бачи, ни Изолт так и не поняли, серьезно она говорит или шутит. Она улыбнулась и покрутила драгоценный камень у себя на груди.

— Моим отцом был сам Белочубый, — гордо сказал она. — Я его старшая дочь, а Мэйред Прекрасная, которая получила Лодестар после него, была моей младшей сестрой.

— Но Эйдан Белочубый умер четыреста лет назад!

— Нет, всего лишь триста пятьдесят девять. Он дожил до очень преклонных лет, мой дайаден, хотя и оставил престол, когда ему исполнилось семьдесят, решив, что пора дать шанс и дочерям. Мэйред получила Лодестар, а я — Ключ Шабаша в один и тот же год, в семьсот тридцать четвертом. Я никогда не забуду этот год.

— Но это значит, что тебе должно быть... — Бачи попытался в уме подсчитать ее возраст, но сбился.

— Напомни мне дать тебе несколько уроков математики, — сухо сказала Мегэн. — Мне четыреста двадцать семь лет, хотя спрашивать об этом было не слишком тактично с твоей стороны. Боже мой, я чувствую себя старухой, говоря об этом. Я почти забыла, как долго все это тянулось. Разборка бездонной сумки нагнала на меня ностальгию... Иди и надень килт и спорран моего отца, Лахлан, и носи их с гордостью, ибо он был воистину великим человеком, возможно, самым лучшим Мак-Кьюинном из них всех.

— Ты зовешь меня Лахланом. — Его голос был приглушенным. — Почему? Ты никому не позволяла называть меня Лахланом с того самого дня, как на меня наложили заклятие.

Мегэн улыбнулась и похлопала по его гладкой смуглой руке своей, узловатой и с набухшими синими венами.

— Здесь мы в безопасности. Можно не бояться подслушивающих ушей, никто не может увидеть нас здесь, под защитой Тулахна-Селесты, и никто из недругов волшебных существ не может приблизиться. Кроме того, мы уже объявили о тебе на причале. Тебе не кажется, что теперь уже половина Рионнагана знает, что один из пропавших прионнса нашелся? Я была пока не готова позволить Майе узнать, что ты жив и угрожаешь ее власти, но бойня на пристани меня подтолкнула.

Изолт стиснула зубы и промолчала.

— Так что, возможно, тебе уже пора прекратить быть Калекой и снова стать прионнса. Впредь я буду называть тебя Лахланом, и Изолт тоже, а когда мы соберем наши войска, они будут называть тебя Мак-Кьюинном, как и подобает.

Переодевшись, Лахлан вернулся; теперь он шагал с высоко поднятой головой и расправленными крыльями, и килт над его когтистыми ногами развевался в такт его горделивым шагам.

— Эта одежда не совсем по теперешней моде, — сказал он с сожалением, хотя и знал, что выглядит великолепно. Он накинул на обнаженные плечи плед и сколол его брошью с оленем, чей изумрудный глаз мерцал таинственным темным светом.

— Принеси мне рубаху, и я перешью ее для тебя. Если ты позволишь мне снять с тебя мерки, я могу сшить тебе рубаху с прорезями под крылья и под руки.

— Да, — быстро ответил Лахлан; он расстегнул брошку, державшую плед, и легко уселся перед Мегэн. Отблески костра играли на оливковой коже, подчеркивая очертания его груди. Изолт не могла отвести от него глаз, поскольку без Плаща Иллюзий Лахлан выглядел красивым мужчиной, мускулистым и с гладкой кожей. Даже в сложенном состоянии его крылья выглядели очень величественно, отливая синевой, точно крылья дрозда, а взъерошенные кудри падали на лоб каким-то очень, на взгляд Изолт, волнующим образом. Однако, напомнила себе девушка, он угрюмый и вздорный, грубый и неблагодарный. Когда Лахлан был весь замотан в полотно и надежно привязан к Мегэн мелькающей иголкой с ниткой, она проговорила тихонько:

— Я знаю, что ты сердишься, потому что Изолт заговорила с тобой о твоих крыльях и когтях, но тебе уже давно пора принять свое положение, Лахлан, и попытаться извлечь из него все что можно.

Удивленный, он попытался отшатнуться. Мегэн быстро схватила его, спокойно попросив:

— Подними-ка руку, парень. — Сколов полотно так, что он не мог двигаться, она продолжила: — Я знаю, что тебе пришлось нелегко и что ты до сих пор оплакиваешь своих братьев. Я и сама скучаю по ним и надеюсь, что, возможно, нам удастся найти кого-нибудь из них, все еще томящегося в теле дрозда... Хотя прошло уже тринадцать лет, сомневаюсь, что даже заколдованные, они смогли прожить так долго. Я вообще удивляюсь, как ты умудрился выжить за эти четыре года. — И она надолго замолчала.

Когда Мегэн заговорила снова, ее голос был тихим и твердым.

— Изолт предложила учить тебя борьбе, но ты был слишком горд, чтобы принять ее предложение. Сколь бы сильное отвращение я ни питала к насилию, должна сказать, что она права, ведь грядет война. Если знамения говорят правду, она будет страшной и кровавой. Ты твердишь, что хочешь отомстить Майе за ее колдовство и разрушить ее подлые планы, но вместе с тем отказываешься обрести силу и умения, которые будут тебе необходимы. Что за Ри из тебя получится, если ты не в состоянии ухватиться за возможность даже тогда, когда ее подносят тебе на блюдечке?

Даже в тусклом свете их костра Изолт заметила, как покраснел Лахлан.

— Отвяжись от меня, Мегэн! Ты только и делаешь, что пилишь и пилишь меня.

— Так ты хочешь отомстить Майе Колдунье?

— Да, прокляни Эйя эту бессердечную ведьму!

— Ты хочешь защитить людей, как делали все твои предки с тех самых пор, как наш предок Кьюинн привел их в эту страну?

— Думаю, да, — нахмурился он.

— Ты хочешь спасти Лодестар?

— Да, — ответил Лахлан после секундного замешательства, и в его голосе послышалась неожиданная нежность. — Он зовет меня, Мегэн, я все время его слышу. Я не перенесу, если он медленно погибнет без любви и прикосновений.

— Тогда отбрось свою гордыню и прими то, что мы с Изолт предлагаем тебе. У тебя есть способности, Лахлан, тебе не хватает только дисциплины и концентрации. Смирись с тем, что ты никогда не вернешь свое беззаботное детство и сильное безупречное тело, и выжми все из того, что у тебя есть.

— Ты не понимаешь, — сдавленным голосом проговорил он.

— Да нет, понимаю, мой мальчик, — в голосе Мегэн было больше любви и теплоты, чем Изолт когда-либо слышала. — Моя кровь кипит от ярости, когда я вижу, как обошлась с тобой Майя. Но я не могу вернуть тебе твой прежний вид, хотя и перепробовала все, что знаю. Ты должен принять свою судьбу, мальчик. Я долго об этом думала и не могу предположить, зачем еще Изолт была послана нам именно в это время, если не затем, чтобы научить нас тому, что она знает о битвах и воинском искусстве? Я верю в то, что ткачиха ведет свой челнок туда, куда нужно, и ты тоже должен в это поверить, Лахлан Крылатый.